Оптимизадница в здравоохранении. К чему приводит молчание врачей и пациентов

В кабинете УЗИ два стареньких аппарата, которые тянут на себе всю нагрузку. Им 12 и 15 лет соответственно. В углу, укрытый пленкой, сиротливо стоит новенький УЗИ-Электрон, арестованный в рамках уголовного дела о контрафакте. В поликлинике ремонт «с иголочки», новое крыльцо – уже второе – с пандусом и плиткой. Камеры видеонаблюдения, монитор, охранник бдит. И два педиатра на шесть участков. К некоторым узким специалистам надо ехать в соседние филиалы, иной раз на край города. В очереди иногда можно услышать про очередного врача: «Как? И этот уволился? И куда же мы теперь?» Оказывается, очередной «узкий» ушел работать в платную клинику.

Такой он – срез российского здравоохранения на примере городской поликлиники, услугами которой теперь мы почти не пользуемся. Нехватка врачей, отсутствие денег на зарплату, постоянные выяснения отношений между врачами и пациентами, жалобы, проверки, штрафы. Оптимизация.

Кажется, мы давно привыкли, что слова в языке утратили свой реальный смысл. Оптимизация. Оптимизм. Оптимальный. Оптимизировать – сделать лучше, удобнее, совершеннее, эффективнее. Оптимизировать – равно улучшить.

Но в нашей реальности – нет, не равно.

В Саратовской области сфера здравоохранения оптимизируется с завидным упорством. Практически всегда слияние и поглощение проходит по одному сценарию – требуется срочный ремонт. По этой причине больницу/поликлинику закрывают, коллектив распускают, оборудование пристраивают тем, кому «нужнее». 

Смотрите сами: за последние два года в городе «оптимизировали» Центр планирования семьи, 6-ю детскую инфекционную больницу, 10-ю детскую поликлинику, пытались переселить детское травматологическое отделение из института травматологии и ортопедии в клинику детской хирургии 3-й совбольницы, только вмешательство «высших сил» в лице депутата ГД Дмитрия Морозова спасло ситуацию. На ремонт закрыли (и больше не откроют) 4-ю детскую больницу. Вскорости будут сливать 5-ю детскую с областной инфекционкой. 

В чем отличительная черта саратовской оптимизации здравоохранения, помимо срочного ремонта, необходимого вот прямо сейчас? Оптимизируется всё быстро, «через колено», без плана, без консультаций со специалистами. Они выворачивают руку до боли, до хруста. А пока ты кричишь, приговаривают – мы о тебе заботимся, так будет лучше.

Врачей, вынужденных уходить не по своей воле, лишают компенсационных выплат – ведь неэтично требовать честно заработанных денег.

Поверьте на слово, подобные заявления выслушивают практически все медики, попавшие в подобную ситуацию. Так что реакция федеральных чиновников на протест врачей из центра им. Блохина неудивительна.

Для примера: два года назад в региональном минздраве придумали присоединить Центр планирования семьи к Перинатальному центру на Зерновой. Логика в этом слиянии была: Центр работает больше двадцати лет, помещение небольшое, услуг больше, пациентов больше, а расширяться некуда. Дополнительную операционную под ЭКО не развернешь, хранилище для эмбрионов не расширишь, в постоперационной палате всего четыре койки, пятую если только за окно повесить.

Но по какой причине наш минздрав начинает «великое переселение» в роддом на Зерновой? Элементарно – срочно нужен ремонт вентиляции, да и последняя проверка Роспотребнадзора это показала. Вот и предписание! (Кстати, говорила об этом замминистра по детству Ольга Полынина, которая не так давно покинула эту должность по собственному желанию. Она же во всех случаях «оптимизации» гасила возмущение и общалась с медработниками.) 

Необходимость срочного ремонта оказывается полуправдой: по документам надзирающие недовольны только нерегулярной сменой фильтров в сплит-системах, которые имеют некоторое отношение к вентиляции. Но и только.

Лабораторное оборудование на миллионы рублей вывозится без подтверждающих документов. Попытка вывезти эмбрионы терпит крах: врачи грудью закрывают «живых детей» от непонятных грузчиков. Для перевозки биоматериалов требуется спецтранспорт, а минздрав прислал грузовую «газель».

Все это происходит в декабре 17-го года. Приказ о слиянии, подписанный губернатором, появляется лишь в конце января 2018-го.

То же самое происходит и с 6-й детской инфекционной больницей. Туда, в старое здание на Соборной, везли всех малышей от года до трех месяцев. Опытные неонатологи выхаживали любых детей, не обязательно с инфекцией. Древнее здание, на уход за которым требуется немало средств, сорок коек, на которых то пусто, то густо (инфекционные болезни – явление сезонное) и которые не могут заработать столько денег, чтобы закрыть все расходы – от зарплаты медработникам до коммуналки и ремонта. Больницу объявляют нерентабельной, «сливают» ее с пятой. Тех, кто не согласен работать под началом главврача пятой (то есть всех), оставляют без компенсаций. Чиновники твердят: никаких вам «по сокращению штата» и «как вам не стыдно обирать родное здравоохранение».

Больница эта, как и многие другие, действительно была нерентабельной. Но как добиться рентабельности? Вот есть территориальный фонд ОМС, который подчиняется правительству области. Есть тарифы на оказание медицинской помощи. К примеру, операция по удалению аппендикса стоит 10 тысяч рублей, лечение ротавируса – пять тысяч, менингита – 60 тысяч. Есть коэффициенты, которые применяются к этим тарифам. Кто в милости у минздрава, тот получает повышающий коэффициент и без проблем выходит в ноль или даже в плюс. Кто в немилости – вот уже и нерентабелен.

Полтора года назад экстренное гнойное отделение в Клинике детской хирургии (КБ им. Миротворцева СГМУ) хотели закрыть именно из-за нерентабельности. Все больницы медуниверситета работали с коэффициентом 0,1, первым под раздачу попало одно из самых востребованных отделений. Сколько бы пришлось закрыть их еще, не вмешайся тогда «высшие силы»?

Теперь, впрочем, коэффициент ниже 0,7 выставить нельзя. Но всегда можно «поиграть» с объемами медицинской помощи. Вот ведь какая штука – больницы у нас зарабатывают самостоятельно: сколько больных пролечили, столько получили денег. Да только нельзя пролечить больше положенного – 20 тысяч пациентов вылечил – молодец. За двадцать тысяч первого тебе уже не заплатят. А то, что еще полгода впереди, наш региональный ТФОМС, как и министерство, особенно не волнует. 

Есть и еще один эффективный способ оптимизировать больницу. Задолбать проверками, экстренно закрыть на санобработку, как недавно был закрыт Перинатальный центр на Рабочей (он же 3-й роддом), а потом долго-долго не открывать. Чтобы дежурные бригады собирались на смену, но возвращались домой несолоно хлебавши, оставаясь без денег. Как и в целом роддом.

Впрочем, я отвлеклась. Мы же про оптимизацию «через колено». Как я уже говорила выше, есть еще одна особенность оптимизации – власть, которая оптимизирует, никогда не слышит ни врачей, ни пациентов – конечных пользователей услуг. Даже если они надрываются в крике. Даже если устраивают голодовку и организуют «Родительский надзор». Но это уже проблема не только саратовского здравоохранения. Да и не только здравоохранения. 

Проблема в несменяемости власти, в том, что президента не выбирают, в том, что в стране умерли конкуренция и репутация. Поэтому можно снижать зарплаты онкологам, можно сокращать врачей без выплаты компенсаций, можно ломать устоявшиеся коллективы и объединять больницы. Можно топить в мусоре города. Можно не замечать тонущую и горящую Сибирь.

Никто не конкурирует за голоса избирателей – потому что голоса нарисуют. Тому, кто идет в политику, не важно, как он выглядит перед гражданами РФ, главное, чтобы был «своим» в ближнем круге, чтобы доказал лояльность и преданность.

И тогда назначенный «ближним кругом» губернатор ставит министра, которому важно сэкономить деньги, а не улучшить качество оказания медицинской помощи. Ведь губернатор отчитывается не перед нами, а перед тем, кто его сюда посадил. А у того, кто его посадил, с качеством медицинской помощи все окей.

Именно поэтому, я считаю, от перемены мест главных врачей ничего не поменяется. Так же как ничего не изменится и при смене министра здравоохранения.

Да, это очень трудно. Но только так можно попробовать превратить оптимизадницу в оптимизацию.