Киноклуб Сергея Курихина
Мировой судья 1-го участка Фрунзенского района Артем Григорашкин вернул дело на доследование в прокуратуру, вынес частное постановление в адрес следователя по делу за многочисленные нарушения ведения следствия. Пока все ждали судью, представитель потерпевшего Валерий Холоденко выключил свой диктофон, заявив, что в разговорах в зале суда для протокола нет ничего интересного. Впрочем, там было много интересного для репортажа.
Во-первых, на процесс пришел Игорь Бирюков, глава саратовского профсоюза журналистов. И стало понятно, что в суде будет жарко. На прошлом заседании Бирюкова не было – ногу в Сочи потянул, объяснил он журналистам, собравшимся под дверью зала суда в ожидании начала. Зато перед этим он смог запечатлеть «бросок ягуара»: съемку, которую Бирюков вел на свой телефон во время перерыва, прервал представитель потерпевшего Валерий Холоденко, точным ударом выбив телефон у Бирюкова из рук. Кстати, Алексей Колобродов по поводу этого инцидента обратился к президенту Адвокатской палаты Саратовской области Роману Малаеву с просьбой дать оценку действиям адвоката. Из-за чего Холоденко был возмущен и раздосадован, причем совершенно ни от кого этого не скрывал.
Но Бирюков подошел почти к самому началу заседания, когда в коридоре собрались все стороны, кроме представителя потерпевшего. А за двадцать минут до начала заседания в коридоре под заветной дверью сидели только три журналиста. Ажиотаж, с которым пресса делила места на трех узких скамейках в самом начале процесса – за час ведь являлись в суд, – к середине ноября утих. Раньше, видимо, всем хотелось посмотреть на то, как ведет себя на публике Сергей Курихин – один из самых непубличных людей Саратова. Но с тех пор, как начался процесс, Сергей Георгиевич столько раз выступал на публике – и за трибуной, и в качестве учиняющего допрос, что, видимо, изрядно этой публике наскучил. За процессом традиционно следило наше агентство, а еще в суд, как на работу, ходил корреспондент «Взгляда-Инфо» Рамиль Бахтеев. Но, несмотря на это, до недавнего времени процесс на «Взгляде» не освещали вообще, и функция у корреспондента «Взгляда» на этом суде была какая-то другая.
Зал суда, наконец, распахнул свои двери. А Сергей Курихин и Игорь Бирюков начали день не с взаимных приветствий, но с взаимных подколок.
– У меня вот супруга тоже не работает, – вдруг заговорил потерпевший, обращаясь к главе журналистского профсоюза.
– Вы хотите сказать, что у меня тоже не работает? – ухмыльнулся Бирюков.
– Нет, я хочу сказать, что очень часто бывает так, что в семье один из супругов не работает, – уточнил Курихин. – Вот моя жена с детьми сидит, занимается хорошими делами. А ваша зарабатывает деньги на государственной службе, а ее муж, вместо того, чтобы заниматься делами, ходит и поддерживает экстремистов в судах.
– Чтобы провести тонкую грань между госслужащим и сотрудником Центробанка, нужно соответствующее образование иметь. Или вам объяснить? – предложил Бирюков.
– Мне ничего объяснять не надо, ты, Бирюков, не отвлекайся, у нас сейчас судебный процесс.
Напускная вежливость потерпевшего испарилась практически сразу. Ни к кому, кроме судьи, адвоката Холоденко и представителя гособвинения, Сергей Георгиевич на «вы» с того момента не обращался. Только «ты» и по фамилии.
Вместо Андрея Склемина городская прокуратура в качестве представителя гособвинения прислала другого сотрудника – старшего помощника прокурора города Андрея Сухоручкина. Тот занял привычное место гособвинителя рядом с Холоденко.
Замена сотрудника стала первым тревожным звоночком, что в деле что-то пошло не так. Впрочем, Сухоручкин поспешил успокоить присутствующих – Склемин это дело не бросил, он за него болеет и переживает, а вернется через две недели.
Заседание началось – по ходатайству Валерия Холоденко судья удалил из зала журналиста Александра Крутова на время допроса свидетелей Колобродова и Борисова. (Алексей Юрьевич в это время ждал в коридоре, а экс-следователь ОРБ и РУБОП Вячеслав Борисов должен был подойти для допроса к двум часам дня.) Андрей Еремин пытался опротестовать ходатайство, но судом услышан не был.
Суд принялся выяснять, нет ли каких-либо препятствий для рассмотрения дела. Это был второй тревожный звоночек. За те полгода, что шел суд, у Григорашкина подобных вопросов не возникало ни разу. Сторона защиты вообще надеялась, что процесс вышел на финишную прямую – оставался допрос свидетелей, прения сторон и собственно решение. Естественно, что подсудимый и его защитник не усмотрели никаких препятствий. Гособвинитель, потерпевший и его представитель стояли на той же позиции – никаких препятствий для рассмотрения дела в суде нет. Но суд для разрешения вопроса все-таки удалился в совещательную комнату.
– Дело возьми, – Григорашкин кивнул приставу на свой стол, уже взявшись за ручку двери. Пристав, ухватив со стола судьи стопку пухлых томов, проследовал за Григорашкиным.
Эта реплика, брошенная на ходу, не просто затренькала тревожным звоночком, она сиреной завыла и замигала красной лампочкой.
– Такого я еще не слышал! – в изумлении заметил Валерий Холоденко.
Зал на минуту замер в недоумении. Оторопь взяла сразу всех: и гособвинителя, и сторону защиты, и потерпевшего, и даже журналистов.
Что это было? – гадали все. Зачем он ушел? Самоотвод? Возврат дела на доследование? Но как же так, после полугода бесконечных допросов, свидетельских показаний, массы заявленных ходатайств – особенно ходатайств стороны защиты об истребовании дела по факту убийства прокурора Евгения Григорьева и о запросе в МВД РФ и ФСБ на предмет возможного нахождения Сергея Курихина на оперативном учете как члена ОПГ, которые суд удовлетворил. Выходит, все они останутся без ответа? Без особой надежды на лучшее все стали ждать судью.
Пожелтевший каштан за окном утопал в тумане. Первые пару минут стояла тишина.
– Ань, а за окном падала листва! – иронично заметил Рамиль Бахтеев, вспомнив описание этого же каштана в моих предыдущих репортажах. – Саратов накрыла мгла, – продолжил развивать эту мысль Рамиль. – Ты видела фильм «Мгла»?
– Нет.
– Обязательно посмотри, – поддержала разговор корреспондент «Свободных новостей» Анастасия Лухминская. – Там все очень похоже на то, что здесь сейчас происходит.
– Крутову скажите, что у гособвинителя фамилия Сухоручкин, – вдруг заявил Курихин. – У моей первой гражданской жены фамилия тоже Сухоручкина. Может быть, тут что-то есть? Мухина, ты должна...
– Ничего я вам не должна, Сергей Георгиевич.
– Я, кстати, очень удивился, когда про это узнал, – сказал гособвинитель потерпевшему с доверительной интонацией в голосе.
– Вообще нераспространенная у вас фамилия! – поддержал разговор Курихин. – Вот у меня случай был, кто-то там написал – Курихин. И я раз – на него в суд. На «Комсомольскую правду», что ли? Они защищаются – мало ли какого Курихина они имели в виду, а запрос сделали, а Курихин в Саратове я один!
(На самом деле все немного не так. Видимо, Сергей Георгиевич имел в виду дело по своему гражданскому иску к Антуану Кассу о защите чести, достоинства и деловой репутации по поводу речи, произнесенной Антуаном на публичных слушаниях 4 сентября 2015 года. Тогда был сделан запрос в УФМС о количестве людей в Саратовской области с такой фамилией. Курихиных оказалось 11 человек, Курихиных Сергеев – двое, а Курихин Сергей Георгиевич, действительно, представлен в единственном экземпляре.)
Потом разговор за столом «трехглавого дракона» (за одним столом сидели Курихин, Холоденко и Сухоручкин) обвинения ушел в сторону поиска родственных связей и журналистских инсинуаций по этому поводу.
– Да, да! – веселился потерпевший в сторону Сухоручкина. – Как в индийском кино! Я твой брат! – сделал вид, что сорвал с себя рукав, обнажив родимое пятно. – Я твой мать! – изобразил, как срывает с головы парик, обнажая какой-то отличительный знак.
Беседа меж тем продолжалась. С подачи гособвинителя разговор зашел об Алексее Прокопенко.
– Это мелкий предприниматель, который завел себе магазин одежды «Эгоист» и даже толком продавать ее не умел, – дал свою оценку обсуждаемому персонажу Курихин. – Его поставили в Заводской район, мотивируя это тем, что он пришел из бизнеса. И тут ему масть и повалила. Квартира, машина, начал строить дом в Сосенках. Накусал. В Венгрии квартира у него. Те, кто возвращается в бизнес после службы, теряют адекватное представление о ведении дел. Они не понимают, что должна наступить какая-то окончательная ответственность, от твоего решения и от чего-то.
Чуть позже Сергей Георгиевич заметил, что на посту сити-менеджера хотел бы видеть Ларису Новикову – грамотную чиновницу, которая с энергетиками дело имеет и под их натиском не сдается. Разговор велся с журналистами «Взгляда-Инфо», какие-то вещи Курихин произносил тихим, но очень внятным голосом. Было ощущение, что он играет на публику.
– Или вот Евстафьев, – потерпевший в ожидании судьи продолжал давать оценки, – купил акции порта, проверяет теперь. Полтора года пишут, проверки вели-вели, а ничего нет. Ну вообще ничего нет. И что же делать в таком случае? Ларек у Богдановой отобрать.
(Напомним, Светлана Богданова – предпринимательница, которая без разрешения на строительство построила на Набережной Космонавтов так называемое «детское кафе».)
Тут оживился Игорь Бирюков.
– Давайте делать хорошие дела! – призвал он Сергея Курихина. – Пойдемте красить лавочки! Лично, кисточкой. Собрать народ, покрасить лавки возле какого-нибудь социального учреждения, сделать что-нибудь еще совместно, придут девушки симпатичные, пофотографируют, сделают позитивную публикацию, одну из немногих в саратовских СМИ, – хорошая же идея!
– Говори-говори, говорящая голова, пустозвонишь! Ты-то что полезного сделал? – отреагировал Курихин. – Ты вот сейчас к социальной ответственности призывал. Что полезного ты сделал для города?
– Профсоюз журналистов создал, – не без гордости ответил Бирюков. – У нас есть цели, и задачи, и деятельность такая нормальная, социально полезная. Надо же журналистику саратовскую поднимать? Только не твоими, Сергей, руками.
– Твоими, что ли?
– Да. Моими.
– А удержишь?
– Один – не удержу. Помогайте.
– Нет уж, у меня своя программа.
– Ну вот, сразу в кусты, – сокрушился Бирюков. – Лавки красить не хотим, журналистику поднимать не хотим.
Однако ожидание затягивалось. Сорок пять минут журналисты томились без судьи. Все уже готовы были выпить вместе кофе, перезнакомиться и примириться, а заодно обнаружить какие-то общие родственные связи. Но тут Сергей Георгиевич решил, что подсудимый зря не принимает участия во всеобщем веселье. Вилков действительно все пятьдесят минут ожидания судьи сидел молча, уткнувшись в свой телефон и строчил кому-то эсэмэски.
– Вилков, ты там никаких провокаций с судьей не учинил? У подъезда? – повысил голос Сергей Курихин.
– Мой защитник не одобряет наше общение, – ответил Вилков и снова уткнулся в телефон.
– Ваш защитник защищает только высоконравственных людей, – Курихина явно разозлило такое невнимание. – Только с вами ошибся.
Меж тем две головы «трехглавого дракона» обсуждали дело. Холоденко посвящал Сухоручкина в детали процесса – для чего он притащил в суд стопку дисков, зачем их обязательно надо просмотреть и как сильно он удивлен отсутствию в зале суда техники для просмотра. К двум головам присоединилась третья – Сергей Георгиевич вдруг стал вспоминать Олега Грищенко и свой с ним конфликт.
– Они думали, я буду баллотироваться в городскую думу, и у власти была задача меня туда не пустить, но я-то туда и не хотел, а Колобродов привел туда Михайлова, он вообще предатель обыкновенный. Пустился во все тяжкие... – Курихин обвел публику взглядом. – А вы видели фильм «Во все тяжкие»?
– Сериал? – уточнила я, подумав, что сегодня не заседание суда, а просто какой-то клуб любителей кино.
– Сериал, – согласился Курихин. – Ну, так видели?
– Видела, но не весь.
– Вот он, как в том сериале, обыкновенный предатель.
И тут, наконец, в проеме двери мелькнула черная мантия судьи. Наконец-то!
Когда Артем Григорашкин занял место председательствующего, все стало понятно еще до того, как он начал говорить. В руках его была папка, а в ней – внушительная стопка листов, только что извлеченных из принтера. От листов, видимо, еще исходило тепло – они были выгнуты лодочкой.
С каждым словом Григорашкина становилось понятно, что это всё. 23 минуты Григорашкин зачитывал постановление о возвращении дела на доследование, частное постановление в адрес следователя. Все послушно стояли, соблюдая этикет, но каждый при этом занимался своим делом. Гособвинитель Сухоручкин возвышался над всеми, Валерий Холоденко слушал судью очень внимательно, опершись руками о стол, весь подавшись вперед и сощурив глаза. Сергей Георгиевич складывал планшет и документы в темно-синюю кожаную, по виду очень дорогую, сумку. Анастасия Лухминская одной рукой держала ноутбук, второй набивала срочную новость. Сергей Вилков и Андрей Еремин писали кому-то сообщения в своих телефонах.
Григорашкин закончил, сообщил, что стороны в течение десяти дней могут подать апелляцию на это постановление, захлопнул папку и быстрым шагом покинул зал суда. Сбежал. Мантия его развевалась.
Уже ожидаемое постановление все равно было неожиданным. Почему такое решение было принято только сейчас? Неужели раньше неясно было, что если редакция находится в Кировском районе, то не во Фрунзенском суде это дело нужно разбирать, неужели раньше не видно было ошибок следствия в деле – неправильно написанных фамилий, непоставленных отметок, действий, нарушающих права подсудимого на защиту? Зачем нужен был полугодовой марафон допросов, чтобы в один день, буквально за пару-тройку заседаний до финиша, вот так все оборвать?
Никто не может делать прогнозов – связано ли это с медиа-атакой на Григорашкина через петицию, составленную обманутыми дольщиками? Или причина в том, что он удовлетворил ходатайство об истребовании дела по факту убийства прокурора Григорьева? Или все-таки виноват запрос в МВД РФ и ФСБ на предмет того, не является ли Сергей Курихин членом ОПГ? Никто по этому поводу даже предположений не берется высказывать. Ответы на этот вопрос – почему сейчас? – поглотил туман, окутавший наш город. Мгла.
Впрочем, есть мнение, что история «Курихин против Вилкова» все-таки получит продолжение.
Уже после того, как судья покинул зал заседаний, Игорь Бирюков подначил потерпевшего: что, Сергей Георгиевич, не удалось вам продемонстрировать ваши видеозаписи, где Колобродов деньги берет? На что Курихин пообещал, что рано или поздно эти видео увидят все.
– На самом деле ты зря балдеешь, Бирюков. Может быть, квалифицируется статья по-другому, она расширится...
– Ага, – хмыкнул Бирюков. – Расширится, углубится и закопается...