«Даже к заключенному на этапе отношение лучше, чем к мобилизованным». Грубость командиров, казармы без отопления, экипировка за свой счет – как проходит мобилизация в Саратовской области
Мобилизованные из Оренбургской области обратились к президенту Владимиру Путину с жалобой на «неудовлетворительную организацию» обучения в Саратове. Как пишут офицеры, по военно-учетной специальности они — зенитчики. Но в Саратове их пригрозили отправить в пехоту. «Вы же понимаете, что мы набираем мясо», — процитировали оренбуржцы слова местного командира.
Из Оренбурга в Саратов направили представителей военкомата и прокуратуры. По результатам проверки, как написал в Telegram оренбургский губернатор Денис Паслер, «командование признало некорректность в высказываниях, конфликт исчерпан».
Как рассказали «Свободным» родственники местных мобилизованных, их близким тоже приходилось сталкиваться с грубостью командиров. В помещениях, где поселили новобранцев, нет отопления, казенные берцы оказались некачественными, в жилом лагере нет фельдшера и лекарств.
«До президента еще не доходило»
Обращение зенитчиков опубликовал в своем Telegram-канале оренбургский юрист Дмитрий Болдырев. «Это офицеры запаса — майоры, капитаны, старшие лейтенанты. Больше десяти человек. Ребята с опытом службы, в том числе, в горячих точках. Люди зрелого возраста — всем за сорок. Часть из них пришла в военкомат добровольцами, не дожидаясь повестки, — рассказывает Дмитрий Николаевич. — В Саратове этим высококвалифицированным специалистам заявили, что они — пушечное мясо. Мол, нужно скорее набрать подразделение и отправить на передовую.
Возможно, командир сказал по-честному, как есть. И это самое страшное: значит, есть установка — гнать всех в пехоту, а на военно-учетную специализацию наплевать? Парни не согласны погибнуть в первом бою, да еще взяв на себя ответственность за молодых ребят. Я их поддерживаю полностью: идти на убой как «пушечное мясо» — не вариант. Надо наверху менять подход к человеческим ресурсам. В современных реалиях непозволительно руководствоваться пословицей: «Бабы новых нарожают», — иначе рожать будет не от кого. Не понимаю, почему саратовские командиры забыли о суворовском принципе: «Воевать не числом, а умением».
По словам Болдырева, в Саратове оренбуржцы две ночи спали на матрацах, брошенных на пол. После обращения к верховному главнокомандующему авторов письма перевели в другое расположение, где выделили кровати и покормили. До этого, как отмечает юрист, мобилизованные питались запасами, взятыми из дома.
Как подсчитал оренбургский военкомат, в регионе мобилизовано около тысячи человек «Мне звонили родственники других мобилизованных, которые тоже сталкивались с бытовыми проблемами, — им выдали обмундирование не по размеру, гнилое постельное белье, которое пришлось выкинуть, — рассказывает Дмитрий Николаевич. — Я сам — капитан в отставке. Служил в 1990-е, помню, какой была мобилизационная система. Почему она оказалась разрушена? Я 13 лет служил в колонии строгого режима. Даже к заключенному на этапе отношение лучше, чем сейчас к мобилизованным». В качестве иллюстрации собеседник разместил в своем канале фотографии спального места осужденного и матраца без простыни, на котором должен отдыхать солдат.
Болдырев передал информацию о происходящем в Саратове? в прокуратуру, ФСБ и ФСО, «ведь это же подрыв доверия к органам власти».
Один из зенитчиков Денис закончил академию войск противовоздушной обороны в 2001 году. Служил в Алтайском крае. В 2006-м уволился в звании капитана. «Наша военно-учетная специальность связана с зенитно-ракетным комплексом «Бук», С-300, ПЗРК «Игла». Мы можем прикрывать небо над войсками. Защищать людей от «Точки-У» и беспилотников в любую погоду», — объясняет собеседник.
Несколько лет назад Денис получил мобилизационное предписание, согласно которому должен являться в военкомат, не дожидаясь повестки. «Когда объявили мобилизацию, жена напомнила об этом предписании. В военкомате сказали, что бросили повестку в почтовый ящик, но она, видимо, затерялась среди рекламных буклетов, и выдали мне вторую. Я спросил в военкомате: соответствует ли подразделение, которое формируется в Саратове, моей военно-учетной специальности? Все офицеры из нашей команды это уточняли. Оренбургский военкомат заверил, что всё будет нормально».
В Саратове оренбуржцев поселили в учебном центре на базе бывшего ракетного училища (обычно здесь работает учебка для срочников). «Здесь мы узнали, что должностей по нашей специальности не предусмотрено. Обратились к офицерам. Один из них сказал, что на наш вопрос может ответить полковник Анатолий Шостак, и представил его как начальника штаба формируемого мотострелкового полка. Шостак сказал буквально следующее: «Да нам всё равно, что вы — офицеры ПВО. Пойдете в пехоту. Мы тут мясо набираем». Если бы мы находились не в строю, а беседовали по душам, мы бы приняли его личное мнение. Но высказывать такие вещи во всеуслышание считаю непозволительным для старшего офицера».
По словам Дениса, бытовые трудности волнуют его меньше, чем неразумное распоряжение кадрами: «Это суровые армейские будни, мы должны потерпеть, ведь в окопах будет намного сложнее. Больше всего переживаю о том, что в армию должны поступать боеготовые слаженные подразделения, а не сброд вооруженный. На передовой люди гибнут, а здесь бардак». Собеседник уверен, что ситуацию исправят: «Пусть родственники не переживают. Волнения в стране нам не нужны. Недостатки в ближайшее время устранят. Видимо, до президента еще дело не доходило».
«Свободные» попытались получить комментарий у Анатолия Шостака. Услышав вопрос, полковник в первый раз бросил трубку, во второй — заявил, что мы ошиблись номером.
Напомним, что в 2010–2014 годах Анатолий Владимирович руководил саратовским отделением «Боевого братства». Проводил сбор гуманитарной помощи для жителей Крыма и Донбасса. В 2014-м году был исключен из организации. В разговоре с журналистами он не подтверждал, но и не опровергал версию о том, что причиной исключения стали «недостатки в сборе членских взносов и другие нарушения устава».
До настоящего времени Шостак руководил региональным отделением общественного движения «Ветераны России». Движение принимает «обращения по проблемам частичной мобилизации». На странице организации в ВК приведены жалобы жительниц Кирова, чьи мужья попали на учебу в Вольский район Саратовской области. 48-летний Константин Машковцев служил в 1991–1993 году в стройбате. Как пишет его жена Оксана, «боевого опыта и навыков обращения с оружием не имеет». Родители мобилизованного страдают онкологическими заболеваниями. Второй кировчанин — 49-летний Алексей Ромин тоже служил в строительных войсках, «опыта боевых действий нет».
Как сообщил «Свободным» лидер «Ветеранов России» Ильдар Резяпов, Анатолий Шостак, как и многие другие региональные руководители, попал под мобилизацию.
После обращения оренбургских зенитчиков к президенту в Саратов выехали представители региональных властей и военкомата. Оренбургские чиновники направили запрос в военную прокуратуру.
«Состоялась встреча с командованием, получены пояснения по резонансной ситуации. Командование признало некорректность в высказываниях. Конфликт исчерпан. Но есть основания продолжить взаимодействие с Министерством обороны по учету военных специальностей мобилизованных граждан», — написал в telegram оренбургский губернатор Денис Паслер.
«Вся деревня собирала»
Как рассказали «Свободным» родственники других мобилизованных, приехавшие навестить близких в лагерь «Березка», будущие солдаты тоже сталкивались с пессимистичными заявлениями командиров относительно ближайшего будущего новых подразделений.
«Мобилизованным и их семьям нужна психологическая поддержка, — говорит жительница Саратова Ирина. — Моему брату всего 21 год. Он из села в Пугачевском районе. Пугачевский военком их хорошо поддержал, говорил: не бойтесь, вас на передовую не пошлют. А в Саратове командование заявило: вас готовить не будут, сразу отправят туда и бросят, даже смотреть не будут, что с вами дальше произойдет. Брат — он наивный, худенький мальчишка, дитя еще, — писал мне в истерике.
Мама растила его одна. Она работает почтальоном, зарплата — 7 тысяч рублей. Брат по специальности повар, ездил на заработки в Самару.
Купить всё, что нужно для мобилизации, было трудно. Деревенские бабульки несли маме по 500 рублей. Вся деревня собирала. В селе не продаются армейские товары. Я в Саратове смогла найти нужные наколенники только в одном магазине. Форму купили в Вольске. Ушло 40 тысяч рублей. На сборы дали только двое суток. В суматохе брату даже аспирин забыли положить в дорогу.
Здесь трое мобилизованных из села, в том числе, мальчик из детдома. Ему помог собраться местный фермер. Большое пугачевское агропредприятие дало хороший автобус до Саратова.
Кормят в «Березке» хорошо, лучше, чем в ракетном училище, где их поселили сначала. Есть душ, но нет ни стиральной машины, ни сушилки. В медпункте нет персонала. Нет даже градусника. Сейчас брат носом хлюпает, горло болит. Если станет хуже — либо «Скорую» вызывай, либо сам лечись, как умеешь».
«Моему мужу 29 лет. Десять лет назад он отслужил срочную рядовым. Работал на заводе Bosch. Я сидела дома, занималась детьми, у нас двое малышей, — рассказывает Алина из Энгельса. — 25 сентября ему на работу пришла повестка. 27-го он уехал. Какая помощь нужна семьям мобилизованных? Финансовая! Нужно какое-то пособие, которое компенсировало бы хотя бы половину зарплаты кормильца. Я еще не пыталась куда-то обращаться или искать работу. Надеюсь, и не придется. Может быть, как-нибудь всё обойдется».
«Моему мужу 31 год. Он был прописан в Красном Текстильщике. Пришел в военкомат Заводского района, чтобы встать на учет по новому месту жительства. Вместо этого сотрудница выписала ему повестку. Он кричал ей: «Вычеркните меня, я не могу, у меня -жена и ребенок». Но его никто слушать не стал, — рассказывает Мария.
У мужа есть серьезные заболевания — грыжа, хронический бронхит. Никакой медкомиссии не было. Сейчас муж болеет. Уже второй раз привожу ему лекарства. Сегодня были занятия на плацу с 8.00 до 14.00. Новые уставные берцы, которые им выдали, промокли насквозь. Не только у моего мужа, у всей роты. Сушилки здесь нет. Вода — только холодная. Белье и форма — летние. После обеда их, промокших и замерзших, опять повезли на полигон.
Я не понимаю, куда и зачем отправят больных, простуженных людей. Половина ребят в роте у мужа не держала в руках оружия. Отправка — через три недели. Командир им так и сказал: вас везут на убой. Это все слышали. С нами, родственниками, он на связь не выходит.
На сборы у нас ушло 12 тысяч. Особенно трудно было укомплектовать аптечку. Все аптеки оббегала. Мне достался единственный кровоостанавливающий жгут. Больше нет нигде, даже под заказ. Сейчас ищу утепленную форму.
На что дальше жить, непонятно. У меня сын. Ему нужно делать операцию по урологии. Муж работал на фабрике «Мария», получал 53 тысячи рублей. У меня не было необходимости работать, я занималась домом и ребенком. Только мужа забрали, дома сантехника полетела. Я не знаю, что делать. Муж просился в увольнительную, его не пустили.
Бусаргин встречался с мобилизованными, наобещал всего. Но когда эти обещания станут реальностью?»
«Мужу 32 года. Мы оба работали на мебельной фабрике. Зарплата — 25 тысяч рублей. А здесь ему знаете, какую зарплату пообещали? 27 тысяч! Умирать за эти деньги? — говорит Наталья. — Повестку нам бросили в почтовый ящик. Муж уволился. Весь расчет ушел на сборы. И моя зарплата тоже. А у нас сын.
Самое худшее — нет ясности, на какие сроки их отправляют, куда? У мужа тремор в руках, а ему сказали — будешь снайпером.
Может, я эмоционально говорю. Но накипело. По телевизору показывают одно, а что на деле?».
«Моему сыну 33 года. Я вообще не думала, что он окажется в армии, даже месяц назад. Повестку мы нашли в почтовом ящике. У меня, конечно, истерика случилась. Сын сказал: «Спокойно, я бегать не буду». Сейчас ехала сюда, таксист говорит: не надо было брать бумажку. Ну, а как не брать? Ждать, когда на тебя бомбы посыплются? Разгребать всю эту мерзость пойдут работяги, которых презирали, за людей не считали, — говорит жительница Саратова Людмила.
Первые два дня жили в училище. Там дурдом, никто ничего не знает, ничего не подготовлено — матрацев на пол накидали. Здесь, в «Березке», поставили кровати, хоть их и не всем хватило. Вчера начались занятия. Есть лавка со сладостями, но очень дорого. Жаль, что нет отопления.
Я пока не очень много потратила на сборы. Купила аптечку. Привожу сигареты. Что будет дальше, посмотрим. Дадут ли нам каски, коврики? Сын не знает».
«Мой муж служил срочную в 2006–2007 годах, был водителем. У нас двое детей. Старший — во втором классе, младшая — в садике, — рассказывает жительница Татищевского района Ирина. — Мужа забрали самым первым из села, 24 сентября. Сначала он был в Саратове, потом в Поповке. Там мобилизованных разместили в здании ДК. Спали на полу, но матрацы были очень удобные. Поповка считается лучшим местом размещения, потому что в ДК есть отопление, никто не болеет. Сейчас муж на полигоне в Рыбушке.
Форму выдали хорошую. Я купила второй комплект, чтобы муж не ходил в грязном. На это ушло 20 тысяч и еще тысяч 10 на сигареты. Цены в военторгах гнут по-свински.
В целом, муж доволен, пока ни на что не жалуемся».
«Компенсация расходов не предусмотрена»
В магазине туристской экипировки необычно много покупателей в разгар рабочего дня. Мужчины в камуфляже быстро пробегают по торговым залам и расплачиваются на кассе. Клиенты в гражданке растерянно бродят вдоль витрин. Дама средних лет с распущенными обесцвеченными волосами листает в смартфоне список покупок. «Скажите, это офицерская шапка? Чем она отличается от солдатской?» — спрашивает она консультанта, разглядывая черно-зеленую вязаную шапочку.
Судя по всему, у всех здесь такой список и большинство буксует на первых строчках, перечисляющих головные уборы. «Тебе нужна балаклава или мультибандана? Бафф? А что это вообще такое?» — выясняет у кого-то по телефону мужчина с седеющим «хвостом самурая».
«Мне парень из Пензы такой список прислал. Говорит, собери, что есть», — вполголоса говорит одна продавец другой. «Все в турпоход собрались», — смеется та.
Тактические перчатки, зимний камуфляж, маскхалаты, ножи, газовые горелки, наколенники и налокотники уже закончились. Главный дефицит — спальные мешки, пенки и рюкзаки.
«Спальники вы нигде не найдете! Рюкзаков осталось три-четыре штуки. Думайте быстрее. В последние недели товар улетает, а подвоза нет», — объясняет продавец в «армейских» рядах за Сенным рынком. Все остальные ларьки с площади убрали после того, как спикер Госдумы Вячеслав Володин высказал свое недовольство. Но торговля военными товарами процветает. От моего собеседника уже в обед ощутимо пахнет праздником.
Униформа уличного торговца мало изменилась с 1990-х. Ватные штаны, бушлат, какие-то обмотки на лице, закрывающие щеки и нос (кстати, это и есть мультибандана), — по виду продавец сам похож на ополченца.
«Термобелье — 2500 рублей. Плащ-палатка — 1500. Берцы — 2500, но лучше тактические ботинки за 8 тысяч», — перечисляет он необходимое снаряжение. Всего набегает на 48 тысяч рублей.
От соседней «ракушки» бежит продавщица в таком же наряде, похожая на героиню фильма-катастрофы. «У тебя броники остались?» — кричит она на весь базар. «Под прилавком было штуки три», — отзывается мой продавец и добавляет к составленному списку бронежилет за 30 тысяч рублей.
Как указано на правительственном портале «Объясняем.рф», «призванные по мобилизации обеспечиваются всем необходимым. Покупка мобилизованным дополнительных элементов экипировки является его личной инициативой, и компенсация этих расходов не предусмотрена».
Нельзя сказать, что государственные мужи равнодушны к материальным затруднениям граждан, которые хотят, чтобы их близкие ходили в сухих берцах и теплых бушлатах. Вот, например, «Единая Россия» обратилась в ФАС с просьбой проанализировать взрывной рост цен на товары для мобилизованных.
Напомним, что мобилизацию объявили федеральные власти. А семьям мобилизованных помогают регионы в меру своих желаний и возможностей. Например, в Москве детям новобранцев пообещали внеочередное зачисление в садики и освобождение от платы, бесплатные завтраки и обеды для школьников, занятия в продленке и кружках. Столичная мэрия планирует доплачивать каждому мобилизованному по 50 тысяч рублей в месяц. В Кемеровской области семьям выдали по 200 тысяч рублей. В Красноярском крае — по 100 тысяч.
В Омской области мобилизованные записали видеообращение с вопросом о том, не собираются ли местные власти позаботиться об их семьях? «Нас всех подняли по тревоге, можно сказать. Мы оставили свои семьи дома. У кого-то дети, жены в декрете. У нас такой вопрос: будут ли выплаты мобилизованным? Потому что семьи наши очень в этом нуждаются, кормильцы, грубо говоря, ушли. Завтра в любое время мы можем улететь уже туда, там уже не знаем, что с нами будет», — заявили авторы обращения.
Губернатор Омской области Александр Бурков ответил, что в бюджете региона — дыра на 13 миллиардов рублей. Точно такой же дефицит бюджета в нынешнем году в Саратовской области.
По подсчетам ВЦИОМ, с февраля 21 процентов россиян заметили сокращение своих накоплений. Еще 34 процента признались, что и раньше не имели никаких сбережений.
Для жителей Саратовской области расходы на сборы в армию особенно тяжелы, потому что уровень жизни в регионе ниже, чем по стране. По подсчетам РИА Рейтинг, опубликованным в июле, к среднему классу можно отнести только 7,4 процента саратовских семей (в 2019 году их было 9,4 процента). В среднем по стране показатель превышает 11,5 процента. За чертой бедности живут около 300 тысяч саратовцев — 14 процентов населения.
Аналитики агентства подсчитали, что с января по июль потребительские траты среднестатистического саратовца уменьшились на 1,2 процента и составляют 21,3 тысячи рублей в месяц. В среднем по России цифра больше на треть: гражданин РФ тратит на товары и услуги 31,4 тысячи рублей в месяц.
Когда материал был уже подготовлен, оренбургский юрист Дмитрий Болдырев сообщил нам, что принято решение вернуть оренбургских зенитчиков в военкомат родного региона и уже оттуда перераспределить в части в соответствии с военно-учетными специальностями.
