Служивший террористам саратовец: То, что я увидел, не укладывается в рамки ислама
Житель Саратова Юрий Балакшин рассказал журналистам, как он попал на службу в ИГ (организация, признанная террористической и запрещенная на территории РФ), а затем вернулся домой в Россию. Интервью бывшего прихожанина саратовской мечети опубликовано вчера, 14 февраля на сайте телеканала Russia Today.
По словам Балакшина к исламу он пришел во время попыток вылечиться от преследующих его головных болей. До этого он пытался спастись при помощи христианства и нетрадиционной медицины, но облегчение получил только при посещении мечети. Он воспринял это как знак свыше и стал мусульманином.
«Вскоре я решил побольше узнать об исламе и поехать в Египет на учебу. Многие ездили туда учиться из мусульманской общины Саратовской области. Кого-то направляют от духовного управления мусульман, кто-то едет сам. (…) Там жил со студентами из России, в основном из Татарстана. Так как не знал языка, то сначала учил арабский. Было сложно. Что-то запомнил, что-то нет. По религиозной части учили самому основному вроде намаза. Более продвинутые вещи учат уже в университете те, кто знает арабский», — рассказал Балакшин.
После поездки он вернулся в Саратов и женился на девушке-мусульманке. Он прожил несколько лет с женой и двумя детьми, прежде чем начались военные действия в Сирии. Эта ситуация заинтересовала мужчину и он стал собирать доступную информацию.
«О ней говорили постоянно, в том числе по телевизору. Я заинтересовался и начал читать форумы, смотреть видеоролики в сети. Например, видеообращения русскоязычных, которые туда уехали. Они говорили, что вы, мол, можете приехать и сами посмотреть, что здесь происходит. Дескать, никто вас держать не будет, захотите — уедете обратно. И у меня возникли мысли поехать. Но я все еще сомневался, так что решил сначала снова доехать до Египта и навести справки. Заодно к тому моменту у меня появился небольшой бизнес: я открыл ИП и хотел привезти оттуда товары в Россию на продажу — масла, например. Жене я ничего о своих планах не говорил. Она к тому моменту с детьми уехала к родителям на Кавказ. Так что я просто собрался и поехал», — вспоминает саратовец.
Мужчина рассказал, что его бизнес-планы не удались из-за ужесточения таможенных правил и он все свое внимание сосредоточил на устройстве в военную группировку, сражающуюся на стороне ИГ. Это далось саратовцу нелегко, так как, по его словам, «мнения были противоречивые» и люди проявляли осторожность из-за угрозы возможной депортации из Египта при установлении связей с террористами.
«Мне дали телефон человека, который мог помочь попасть в Сирию. Созвонились, он встретил меня, отвез к себе домой. Как и все, с кем я общался раньше, он говорил по-русски и был выходцем из Средней Азии. Он меня заверил, что там все хорошо, никого не обижают. А те, кто приезжают, якобы могут в любой момент уехать обратно, никто их не держит. Также говорил, что мусульмане должны держаться вместе, а в Сирии им проще, они живут в справедливости и не подвергаются угнетению. В итоге я согласился. Наверное, убедило именно то, что можно вернуться обратно. Очень хотелось посмотреть на все своими глазами», — рассказал журналистам Балакшин.
Реальные впечатления от Сирии, по воспоминаниям саратовца, сильно отличались от того, что рассказывал вербовщик. Добровольцев, перешедших границу, встретили русскоязычные люди с оружием, которые сразу отобрали у них телефоны и документы.
«Для меня это стало шоком, ощутил себя беспомощным: без документов еще куда ни шло, но без средств связи ты на чужой местности и без знания языка полностью дезориентирован. Даже если стоишь рядом с границей, то не знаешь, куда идти», — отметил Балакшин.
Он также вспоминает, что поменялось и общее отношение, «стало приказным». Саратовец понял, что «просто так отсюда уйти не получится».
Он и его будущие сослуживцы несколько дней находились под стражей, пока, как он полагает, у них проверяли документы и биографии. Затем к добровольцам обратился человек, поинтересовавшийся, кто имеет навыки обращения с оружием или опыт армейской службы. Так как Балакшин ранее учился в высшем командно-инженерном училище имени Лизюкова, а затем служил в армии, он назвал себя. Вместе с ним отозвались еще несколько человек.
«Нас записали, а потом выдали оружие и отправили на службу. Мне достался автомат Калашникова и патроны. Одежда была своя, в которой приехал. Мне сказали, что моя задача — охранять склад с оружием на окраине города, который был под контролем ИГ. Город находился в глубине территории, вдали от линии фронта. Вокруг жили обычные гражданские люди, но близко никто не подходил. За все время службы никто не пытался что-то украсть. Кормили два-три раза в день, основное блюдо — рис, обычно вперемешку с чем-то еще. Воды всем хватало. Вокруг пустынная местность, песок и очень жарко. Кое-где местные выращивают овощи», — описал условия своей службы саратовец.
Он также отметил, что люди практически не общались между собой, говорить он мог только с русскоязычными, но не завел ни друзей, ни даже приятелей. При этом Балакшин особо отмечает, что среди его окружения не приветствовались «лишние вопросы», а также конфликтное поведение, так как такой человек «мог просто пропасть».
Условия службы перестали удовлетворять россиянина и он понял, что его обманули.
«Я еще с границы, когда отобрали телефон и документы, понял, что мои ожидания не оправдались. Все было не так, как рассказывали. И со временем ощущение лишь усиливалось. Судя по рассказам людей, их туда всячески заманивали, а потом заставляли делать то, что им нужно. Уйти было нельзя: если кого ловили на побеге, то расстреливали или сажали в тюрьму. Мне в каком-то смысле повезло: меня не отправили принимать участие в боевых действиях. Но опасность была немногим меньше: самолеты Асада и коалиции бомбили и тех, кто был на передовой, и тех, кто в тылу», — вспоминает он.
От одного из таких авианалетов, полагает саратовец, он и пострадал. По его мнению, он попал под бомбовый удар с беспилотника.
«Помню, что я, как обычно, охранял здание, когда прогремел взрыв. Я потерял зрение и почувствовал боль. Очнулся, когда меня несли в машину и повезли в больницу. Ну или что-то вроде больницы. Я понял, что мне оторвало ногу ниже колена. Мне сделали операцию и оставили на реабилитацию. Первые две недели делали капельницы, потом перевели в общую комнату, где несколько месяцев лечили и делали перевязки. (…) Параллельно мне сделали протез. Перед этим спросили, хочу ли я доплатить за качественный или обойдусь бесплатным. Деньги у меня были: я продал квартиру в Саратове перед отъездом. Но платить не стал, поэтому и протез был плохим. Делать нечего, учился ходить на таком», — рассказал Балакшин об условиях лечения, а также о том, что ему, как инвалиду, настойчиво «предлагали совершить самоподрыв», хотя и не принуждали стать смертником в открытую.
Саратовец всеми силами старался уходить от таких разговоров и решил возвращаться на родину. Он сумел найти помощника в побеге, а затем араба, которому заплатил за доставку на территорию Свободной сирийской армии две тысячи долларов США. В распределительном центре Балакшин нашел людей, «помогающих уехать из Сирии за деньги», которые привезли его и нескольких человек «окольными путями до границы с Турцией». Они пешком перешли границу и затем получили билеты на автобус до Стамбула. В столице мужчина обратился в посольство и сказал, что потерял документы. По «справке на выезд» он вылетел в Россию.
«Первое ощущение радости накрыло еще в автобусе в Турции. А в России я понял, что все-таки вырвался, и это большая удача. В Саратове я пошел в управление ФСБ и написал явку с повинной. Решил, что так будет лучше. Меня много допрашивали, а я рассказывал всю историю», — сообщил он журналистам.
По словам Балакшина, он завел новую семью, работает на стройке и по-прежнему исповедует ислам, но в мечеть не ходит, так как не хочет «лишних вопросов».
«То, что я увидел в Сирии, мягко говоря, не укладывается в рамки ислама. И совсем не похоже на то, что они рассказывают, чтобы заманить туда. Они обманывают людей. Например, на роликах они показывали, как местные дети ходят в школы и играют на детских площадках. На самом деле никаких школ нет, детских площадок тоже, а парки разбомблены авиаударами — гулять там невозможно. Если у женщины погибал муж-боевик, то ее выселяли из их дома и отводили в такое общежитие для вдов. В этом здании они жили вместе и не могли покидать его, пока снова не выйдут замуж за кого-то из бойцов», — описал Балакшин жизнь под контролем ИГ.
Напомним, в январе этого года Управление ФСБ по Саратовской области прекратило уголовное дело об участии в террористической организации, возбужденное в отношении 38-летнего саратовца. Сотрудники спецслужбы во время предварительного следствия получили доказательства, позволившие освободить Балакшина от уголовной ответственности «в связи с добровольным прекращением участия в деятельности террористической организации, деятельным раскаянием, а также совершением преступления впервые». Балакшин, по данным УФСБ, «окончательно утвердился во мнении, что сторонники МТО ИГ целенаправленно искажают ислам в свою пользу для оправдания совершаемых действий».
