Управление НКВД при Государственной думе Российской федерации
В современной российской фантастической литературе есть такой жанр, даже скорее подвид, — произведение о «попаданцах». Это, как правило, примитивное чтиво о спецназовцах и прочих супербойцах, которые при полном вооружении и в полном снаряжении попадают куда-то в прошлое, где совершая героические подвиги, меняют ход истории. Не дают Орде взять Рязань, побеждают Наполеона на Бородинском поле, гонят немцев от разъезда Дубосеково.
Как-то совершенно случайно и у меня родился сюжет романа о попаданцах. Только — из прошлого — в настоящее. Честно признаемся, и таких романов достаточно. Так вот. 2019 год, крупный российский город, тысячи машин на улицах, сверкают витрины магазинов. Но одним не самым прекрасным утром в здание местного управления ФСБ в полном составе выходит на службу личный состав управления НКВД года эдак 37-го. Собираются внуки Дзержинского в кабинете комиссара госбезопасности в полном смущении — что же делать? Решают внедряться потихоньку.
Внедрение проходит успешно: через короткое время чекисты уже ездят на службу в «Ауди» и «Мерседесах», консультируют бизнесменов, кое-кого крышуют. Словом, ассимилировались. Но вечерами убирают в сейфы айфоны, меняют дорогие костюмы на галифе с гимнастерками, собираются у главного. И там решают, как же продолжить борьбу с троцкистами и зиновьевцами, как изобличить агентуру румынской и эстонской разведок. И однажды решают действовать.
Что будет дальше, я не придумал, каюсь. Потому с легкостью дарю наброски этого сюжета профессиональным литераторам. Авторы либерального толка могут на его основе создать мрачную антиутопию о том, что «они возвращаются». Патриотические писатели смогут легко слабать роман о том, как приходят опять славные времена и даже усатого вождя пририсовать в финале. Или — на худой конец — наркома Берию.
Отвлекся же от этого сюжета по той причине, что подумал: ничего здесь не придумано. Тайное управление НКВД уже действует, причем в самом сердце нашего парламентаризма — Госдуме Российской Федерации. Комиссия по противодействию иностранному вмешательству называется.
Начальником управления там, то бишь председателем комиссии — сенатор Андрей Климов. Под его началом группа идейно выдержанных борцов — с горячими сердцами и чистыми, возможно, руками. Надо еще что-то добавить про головы, но нельзя, может получиться оскорбление власти. Сначала группа этих товарищей выявила практически диверсионную роль немецкой телерадиокомпании Deutsche Welle и призвали лишить ее аккредитации. Пришлось вмешиваться министру иностранных дел Сергею Лаврову. «Мы не считаем возможным вводить какие-то ограничения», — сказал он.
«Враг хитер и коварен», — поняли в комиссии имени Лаврентия Павловича. И вскоре нанесли новый удар. Это, понятно, известное заявление о грядущем уголовном преследовании тех. кто обучался в специальных (диверсионных?) лагерях протестующих. Понятно, что все обратили больше внимания на слова члена комиссии депутата Адальби Шхагошева (ЕР, естественно), что есть еще лагеря «виртуальные» — речь идет о «концентрации протестных мыслей в соцсетях, не имеющей географического обозначения». Только ленивый не иронизировал на тему борьбы ГД с «концентрацией мыслей» утверждая, что само понятие «мысль» депутатам непривычно, и потому они к мыслям относятся враждебно.
Меня же заинтересовал иной момент. Растолковывая свое намерение (всех сажать) депутаты упорно говорят «мы нашли лагеря». То есть это не ФСБ, не центр «Э», а именно народные избранники, проведя оперативно-розыскные мероприятия, опрашивая свидетелей и потерпевших, обнаружили эти гнезда скверны. Ну что же — молодцы, в тылу врага им бы цены не было. Но куда же смотрели правоохранители. Проморгали? Это тревожно.
И, по-моему, в тот же день, когда были обнаружены вражеские лагеря, Госдума проголосовала во втором чтении за закон о физических лицах — иностранных агентах. «За» голосовали единороссы и большая часть депутатов от СР. КПРФ и ЛДПР не голосовали — предпочли не мараться. О том, чем это, возможно, обернется, мы подробно писали.
Председатель комитета ГД по информационной политике Леонид Левин, успокаивая общественность, заявил прямо, что закон будет носить избирательный характер — кого хотят — накажут званием иноагент, кого захотят — простят. «Относительно опасений, что статус иностранного агента могут получить блогеры и пользователи соцсетей. В тексте (законопроекта) написано «могут получить», но это не значит, что обязательно получат даже при совпадении обоих условий (публикации и деньги из-за рубежа)».
Однако, судя по остальным речам, либеральные заявления Леонида Левина вряд ли по нраву остальным депутатам. При словах «иностранный агент» у них совершенно другие ассоциации появляются. Пойманный агент, тем более иностранный должен валяться в подвале и умолять о пощаде. И вообще когда читаешь депутатские речи, особенно господ из чрезвычайной комиссии товарища Климова, начинаешь задумываться — наш парламент уже является частью правоохранительной системы или только становится ею.
