«Никто не способен помочь человеку, кроме него самого». Зачем люди участвуют в волонтерских движениях?
Почему мы говорим о волонтерстве сейчас?
О том, что в Саратове 9 октября пропала девочка Лиза, знал почти весь город. В эпоху общедоступного интернета такая информация расходится в сети мгновенно, потому у волонтеров не возникло сложностей с приглашением участников для поиска Лизы. Желающих оказалось неожиданно много – только в штабе поисковиков «Лиза Алерт» зарегистрировалось почти 3000 человек, кроме них школьницу искали многочисленные самостоятельные группы. Региональный куратор организации «Лиза Алерт» Константин Костырин отметил в беседе с нашим корреспондентом, что такое количество волонтеров – редкость не только для нашей области, но и для всей России.
В ночь, когда полиция обнаружила труп школьницы, в Саратове произошел стихийный митинг, кадры с которого увидели люди по всему миру. Возмущенные саратовцы окружили полицейскую машину и требовали выдать им подозреваемого в убийстве. Тогда уже было известно, что предполагаемый преступник многократно судим, в том числе и за тяжкие насильственные преступления. Люди собирали подписи за возвращение смертной казни. «Он отбудет свой очередной срок в несколько лет и снова окажется на свободе», – такого содержания комментарии появлялись после новостей о задержании подозреваемого.
Мы пообщались с волонтерами, принявшими участие в поисках девочки, и спросили, зачем им это было нужно.
Журналист Алексей Голицын регулярно участвует в поисковых мероприятиях «Лизы Алерт». Он рассказал, что личность пропавшей не играла для него самого и других волонтеров решающей роли и объяснил столь массовую самоорганизацию граждан несостоятельностью госструктур:
«Люди почувствовали бессилие государства. Большинство поисковиков узнали о трагедии из соцсетей, так что «костяком» была молодежь от 20 лет, причем и девушки, и парни. Но ни одно поколение не осталось в стороне – часто в штаб звонили пожилые люди, которые сомневались в том, что окажут существенную помощь в поиске, но предлагали привезти продукты или интересовались, какую еще помощь они могут оказать. Приезжали искать Лизу и профессиональные поисковики из других регионов
Если бы у людей была уверенность в том, что преступника накажут действительно строго, то никто бы не стал требовать от полиции его выдачи. Волонтеры надеются на большее взаимодействие с властью и всеми ее институтами. Когда мы искали Лизу, очень ощущалась нехватка официальной информации. И я говорю совсем не про оперативные данные, понятно, что их нельзя разглашать до поимки преступника! То и дело появлялись слухи – о том, что девочку нашли живой, что нашли погибшей, что задержан подозреваемый и так далее. Полиция никак не реагировала на эти сообщения, не опровергала их, нам приходилось звонить в штаб и самим проверять данные. Разумеется, это вредило поискам и дезориентировало добровольцев».
Блогер Елена Налимова – еще один участник поисков погибшей девочки. Елена присоединилась к волонтерам на второй день, это был ее первый опыт добровольческой деятельности.
«Каждый человек был важен, в том числе и те, кто искал девочку независимо от «Лизы Алерт». Никто точно не знал, где может находиться ребенок, поиски по всему городу действительно были нужны. Но, конечно же, в таких условиях лучше работать вместе с профессионалами, у «Лизы Алерт» есть свои алгоритмы поисков пропавших, которые проверены почти десятилетним опытом организации».
Координатор «Лизы Алерт» в Саратовской области Константин Костырин отметил важность опыта участия в поисковых мероприятиях и рассказал о росте интереса граждан к движению:
«На наше собрание для новичков 15 октября пришло 62 человека. Это очень много – для сравнения: обычно на такие мероприятия приходит от трех до пяти человек. Наверно, не все пришедшие в дальнейшем будут регулярно участвовать в поисках, но в целом это – свидетельство интереса к работе отряда и доверия к организации».
Как развивалось волонтерство в России
Добровольческие организации объединяют множество людей разных профессий и возрастов. Мы решили разобраться, что движет этими людьми, как они приняли решение заниматься волонтерской деятельностью.
Началом массового волонтерского движения стал 2012 год. Тогда тысячи добровольцев приехали в город Крымск Краснодарского края для ликвидации последствий наводнения, а со всей России пострадавшим присылали вещи и продукты. И власти, и пострадавшие признают: без добровольцев Крымск спасти бы не удалось. Трудно переоценить важность тех событий для добровольческих движений – именно после трагедии в Краснодарском крае Совет Федерации приступил к разработке законопроекта «О волонтерстве», который был окончательно утвержден президентом в начале 2018 года. Так что именно во время наводнения в Крымске российские волонтеры смогли полноценно заявить о себе.
Параллельно в России развивались поисковые и благотворительные организации. Граждане консолидировались для защиты экологии, помощи больным детям, спасения лесов от пожаров, объединялись ради сохранения больниц, школ и требовали закрытия мусорных полигонов.
Акции протеста в последнее время перестали носить характер быстротечных вспышек недовольства. Например, в начале этого года в Саратове из митингов и пикетов молодых матерей, выступающих против оптимизации больниц и поликлиник, выросло движение «Родительский надзор», стремящееся контролировать работу структур здравоохранения.
На федеральном уровне год запомнился массовыми митингами против строительства опасных мусорных полигонов и химических заводов. К сожалению, активисты действуют до сих пор врозь – есть отдельные протесты против полигона в Шиесе (Архангельская область), Сысерти (Свердловская область), завода по переработке опасных отходов в поселке Горном в нашей области, но на федеральном уровне пока никаких объединений не существует.
Общество созрело для гражданской активности
Самоорганизация – тренд последнего десятилетия. Всего несколько лет назад эксперты в один голос говорили о том, что появление гражданского общества в нынешней России невозможно, – теперь многие настроены значительно оптимистичнее.
«Неэффективность власти заставляет общество сплачиваться. При этом власть с опаской относится к любой активности со стороны населения, боится ее, конечно же, это тормозит становление гражданского общества в России.
Существует множество локальных, есть ряд и общенациональных проблем, в разрешении которых власть не заинтересована, никто кроме граждан не поднимет эти проблемы. И люди это понимают, а их гражданская активность – свидетельство зрелости общества, которое пережило уже и свое «детство», и свой «подростковый возраст». Общество выросло и уже предлагает государству свою помощь».
Граждан объединяют не только стрессовые ситуации или стихийные бедствия. Соловей вспоминает случай подмосковного Реутова: «Житель города заметил, что резко повысились тарифы ЖКХ, и призвал жителей своего и нескольких соседних микрорайонов объединиться для того, чтобы бороться с этим. На этого гражданина было заведено дело, но цели своей он добился – тарифы были понижены на целых тридцать процентов».
«Доброволец своей деятельностью удовлетворяет целый ряд своих потребностей – социальную (где я могу быть полезен), личностную (на что я способен), человек ищет уважения среди окружающих. Часто движет волонтерами и страх – как в случае с поисками девочки, многие люди боялись, что такая беда может коснуться их семьи, поэтому и присоединились к поискам».
Агрессию граждан, требующих линчевания убийцы школьницы, психолог сочла временной эмоциональной реакцией. Большинство волонтеров, участвовавших в ночной акции, сейчас уже иначе воспринимают те события, уверена она, и призывает вспомнить о словах Далай Ламы XIV: «Больше всего я боюсь того, кто не признает себя убийцей».
Участвующие в волонтерских движениях граждане отмечают, что готовы сотрудничать с государством и оказывать помощь нуждающимся. Вопрос, готова ли к самоорганизации граждан власть, пока остается открытым.