От беды до беды. Саратовских школьников стали сравнивать с осужденными
Саратовская трагедия всколыхнула не только наш город, но всю страну. Добровольцы искали девочку, а когда стал ясен исход, мать Лизы нашла для них простые и сердечные слова: «Я хочу сказать каждому спасибо, каждому пожать руку, обнять и сказать: «Ты был важен, ты был рядом».
Потом принялись реагировать чиновники, и итог их действий вызвал не меньший резонанс по стране, но уже безо всякой благодарности. Правда, надо сразу сказать, что журналисты и интернет-сообщество многое за саратовских чиновников додумали, а потом принялись их клеймить за то, что сами же придумали. Самое большое непонимание вызвали так называемые школьные маршруты, якобы обязательные, по которым младшие школьники - до одиннадцати лет – должны непременно идти в школу. И опять же якобы в случае отклонения от маршрута родители должны через мессенджеры оповещать школу.
Во многих СМИ эта информация была преподнесена уже как запрет детям отклоняться от маршрута, саратовских школьников стали сравнивать с осужденными, которые лишены свободы передвижения. На самом деле маршруты не обязательные, а рекомендованные, во-вторых, этой истории уже несколько лет. Одна из саратовских мам написала мне в соцсетях: «У нас в Саратове такие карты-схемы уже лет пять в дневник вклеивают ежегодно и никаких категорических запретов она (председатель городского комитета по образованию Лариса Ревуцкая – Д.К.) не озвучила, так же как ничего нового не сказала, подписываем мы такие разрешения ежегодно. Раздули из мухи слона». И по поводу обязательного оповещения педагогов. Сообщать надо не об уклонении от маршрута, а о том, что ребенок по каким-то причинам не идет в школу, и родители об этом знают.
Все совещания по поводу трагической смерти девочки проходили в напряженной, можно даже сказать несколько истеричной обстановке. Потому было сказано много лишнего. Например, слова мэра Михаила Исаева по вырубке деревьев и кустарников. Они по-разному цитируются, но суть одна: «Требую от служб благоустройства выпиливать все. Чтобы каждая улица просматривалась с одного конца до другого. Тогда не появится ни у кого мотивация сидеть в траве, за кустами, деревьями, сидеть распивать и так далее».
Никто не обратил внимания, что мэр говорил это в ответ на слова директора гимназии №89 Татьяны Астаховой, которая рассказала, что в поселке Нефтяников ученикам приходится пробираться в гимназию через камыши. Исаев потом свои слова скорректировал: «Никто не говорил о тотальной вырубке зеленых насаждений. Мной было озвучено поручение благоустроить те территории, которые в этом нуждаются»! Но было поздно, паровоз, как говорится, ушел. Наш несчастный мэр попал на перо топовому блогеру Илье Варламову и получил: «Отлично! То есть, если верить мэру, Саратов – настолько всратый город, что единственное спасение – это на хрен всё вырубить».
Впрочем, можно долго говорить о том, что сказали саратовские чиновники, как это интерпретировали в СМИ и интернете.
На федеральном уровне тоже было немало непродуманных заявлений. Думаю, что когда депутат ГД Примаков-младший требовал вернуть смертную казнь, в нем говорили эмоции. Но вот когда целая фракция партии «Справедливая Россия» собирается поднять в парламенте вопрос «о частичной отмене высшей меры», то это, простите, спекуляция на чужом горе, попытка вернуть внимание к своей уходящей в забвение партии.
Многие люди, предлагавшие свои меры по борьбе с преступлениями против детей, просто не знают законы. Кто-то, например, предлагал после отбытия срока отправлять лиц, совершивших преступление против детей, на вечное поселение. Но такой меры наказания нет в российском уголовном кодексе. При царе была, при Сталине была, а сейчас нет. Другие идеи вообще были лишены здравого смысла.
Уполномоченный при президенте РФ по правам ребёнка Анна Кузнецова предложила: «Сейчас в законопроекте - отмена срока давности за такие преступления, пожизненное заключение. Хотим к некоторым предусмотренным ограничениям добавить ограничение преступников в пользовании интернетом, чтобы не могли реализовать такие преступные замыслы». Замечательно, но здесь нет никакой логики, ведь если преступник уже находится в местах лишения свободы, там осужденным пользование интернетом запрещено. Как можно ограничить то, чего вовсе нет?
И главное – все эти слова, все эти предложения носят явные признаки кампании. Временной кампании – пошумят и забудут. Будет ли реализовано что-то из предложенного? Не факт. А потом что-нибудь, не дай бог, сгорит или утонет. И практически те же персонажи будут с жаром обсуждать изменения в противопожарные требования или правила судовождения. Так и живем – ЧП до ЧП.
