Гонтмахер: Общество готовится к радикальным реформам

Оценить
По мнению члена экспертной группы «Европейский диалог», если власть не инициирует перемены, то народ сделает это сам.

В России запрос на радикальные изменения устройства жизни есть не только у небольшой группы реформаторов, но и «у все большего числа тех, кто еще недавно был доволен всем», считает член экспертной группы «Европейский диалог» Евгений Гонтмахер. Он также считает, что власти не будут инициировать перемены.

«Дело в том, что эти десять человек, которые управляют страной, - выходцы из позднесоветского времени. Но не из тогдашней номенклатуры, а из того слоя, который располагался чуть ниже ее: средние чины тогдашних силовиков, комсомольский подрост, мечтавший заменить геронтократическую партийную верхушку, кооператоры. Широкие народные массы, как тогда считалось (даже в самих этих массах), никакой роли в судьбе власти не играют. Их задача - ходить на работу по заводскому гудку и исправно голосовать за «блок коммунистов и беспартийных». И вот наиболее удачливые представители этого слоя сейчас управляют страной. Узнаете знакомое отношение к народу: исправно работайте за скромную зарплату, платите во все большем размере налоги, голосуйте за «Единую Россию», а об остальном не заботьтесь? Однако, как показывает реальная жизнь, за почти 30 лет существования новой России что-то все-таки в толще широких народных масс изменилось», - пишет автор.

Гонтмахер отмечает, что присоединение Крыма смогло отвлечь людей от «холодильника», но «широкие народные массы, с восторгом приняв в 2014 году приращение российской территории, все равно хотят благосостояния по, страшно сказать, европейскому образцу».

По сравнению с экономическим ростом «нулевых» годов, в последнее время «люди перешли на весьма экономный стиль потребления (даже если у них более-менее приличные доходы)».

«Большинство в широких народных массах вдруг поняло, что нынешние смутные в социальном плане времена - всерьез и надолго. А смириться с этим, затянув ремни и переодевшись в ватники и кирзу, как оказалось, мало кому хочется. В этих условиях у правящей «десятки», если следовать логике и здравому смыслу, нет выбора. Только инициированные сверху реформы. Их набор последовательность совершенно очевидны уже давно: реформа государственного управления, включая суд и правоохранительные органы; децентрализация власти и переход к реальной, а не притворной (в стиле недавних выборов в Приморском крае) политической конкуренции; последовательное сокращение доли государства в экономике, сопровождаемое столь же последовательным повышением доли среднего и малого бизнеса, используя при этом простые и понятные решения - например, резкое снижение, а может быть, и вовсе отмену налогов, которые он сейчас платит. Этот пакет мог бы стать программой-минимум на период до 2024 года, когда стране предстоят (я надеюсь) очередные президентские выборы. А до этого можно было бы создать условия для выхода в новую политическую реальность через череду региональных и местных выборов следующего года, а потом и через выборы в думу в 2021 году», - считает Гонтмахер.

По его мнению, изменения неизбежны и, если их не инициирует руководство страны, то «Россию ждет очередная внесистемная встряска, когда власть будет валяться на улице».

«Это похоже на то, что мы пережили в феврале 1917 года, а потом в конце 1991 года. Ее поднимут случайные люди, которые скажут народу то, чего он давно ждет: и про справедливость, и про равенство всех перед законом, и про свое бескорыстие. Вот только справятся ли они с потоком событий в стране, которая накопила огромный запас эмоционального негатива? Желание выплеснуть его совпадет с полной безнаказанностью этого. Мы можем увидеть массовое бытовое насилие, распад даже самых элементарных общественных институтов. В общем, очередное Смутное время с самыми жесткими последствиями для существования России как государства. И все-таки я надеюсь, что эта антиутопия не реализуется. Инстинкт самосохранения и здравый смысл не один раз в мировой истории помогал правящей элите вовремя остановиться. Так происходило, например, во многих странах Латинской Америки, в послевоенной Франции, в Италии начала 1990-х годов. Чем мы хуже?» - задается вопросом член экспертной группы «Европейский диалог».