Сегодня годовщина первого саратовского митинга «За честные выборы»

Ровно в это время год назад на площади Кирова (у фонтана «Одуванчик») состоялся самый многочисленный оппозиционный митинг после декабрьских выборов в Государственную Думу.

Напомним, саратовская акция «За честные выборы», начавшаяся в 18.00 10 декабря 2011 года, так и не была санкционирована. Однако силового разгона митинга не произошло, благодаря присутствию на нем двух депутатов ГД – Валерия Рашкина и Ольги Алимовой, которые объявили акцию встречей избирателей с ними. Выступления шли в режиме свободного микрофона, а точнее свободного мегафона, так как никакой звукоусиливающей аппаратуры не было. С тех пор, в Саратове прошли десятки разных протестных акций, но такой атмосферы как на первом митинге, по словам участников, не было нигде.

Мы пообщались с теми, кто стоял на площади Кирова 10 декабря, и спросили у них, зачем и с какими чувствами они шли на эту акцию. Также мы поинтересовались, что изменилось в общественной жизни региона за этот год.

Михаил Наместников, исполнительный директор межрегионального общественного фонда «Либеральная инициатива» :

Я окончательно порвал для себя все отношения с этой властью и поставил крест на моём личном участии в выборах на ближайшие годы в любом качестве.

Я шел на те митинги боязливо и настороженно. С невнятным ощущением уязвленного самолюбия и опустошенности. С чувством обиды и даже ненависти, вероятно схожим с ощущениями изнасилованной только что женщины, приходящей постепенно в себя и негодующей. Но в нашем случае «изнасилование», очевидно, было массовым. Что делало нас всех сопричастными бедам друг друга, единым организмом протеста и попросту говоря – народом. Чуть шевельнулись во мне воспоминания об августе 91-го, о наших, моих былых ожиданиях, с тем временем связанных. Но и страх, конечно же, был. Была ли надежда? У меня, если честно, не было. Для себя я точно знал, что сколь-либо революционной ситуация на тот момент определённо не была, не вызрела, не сложилась. На что рассчитывать нам было? На эффект внезапности, на общий энергетический и эмоциональный подъем? Мы постарались даже подстраховать нежные ростки нашего гражданского чувства, договорившись с коммунистами, чтобы выдать наш первый протестный митинг за встречу с их депутатами. У нас тогда получилось. Автозаки остались пустыми. И я категорически не согласен с обвинениями Лимонова в адрес московских коллег-белоленточников, что благодаря их соглашательству протестный потенциал был спущен в пар, в свисток. Я полагаю, что большинство протестантов ни к какой «революции» и не стремились. И готовы не были! Особенно не были готовы жертвовать собой ради высокой пассионарной цели. В конце концов, нам казалось тогда, что нашей главной задачей является посылка сигнала власти, самому Путину, что мы не хотим, не желаем его возвращения в президенты. Именно так стоял вопрос. Он был скорее эстетического свойства. Мы не хотим вашего Путина! Путин должен уйти! Я понимаю сегодня особенно чётко всю степень нашей общей наивности. Но мне и сейчас кажется, что наша программа минимум была одновременно и программой максимум для протестного движения. За эстетические пристрастия на эшафот обычно не восходят. А все эти честные или нечестные, напротив, выборы суть инструментарий нашего такого волеизъявления. Потом, уже позже, мы охотно согласились делегировать эти наши чаяния Богородице! Но и она не спасла! Или не услышала. Зато услышала власть и, несколько очнувшись от первоначального ступора, кинулась давить и не пущать! Ей это отчасти удалось. Протестный раж объективно пошел на спад. Но не прошёл бесследно. И главная его заслуга именно в том, что он окончательно и бесповоротно, для меня, по крайней мере, разрешил вопрос легитимности власти, вернее сказать, отторжения власти от людей, от меня и народа, в моём понимании. А это уже и диагноз, и прогноз!

В регионе у нас, пожалуй, мало что изменилось. Он по-прежнему остаётся экспериментальной вотчиной нашего известного земляка. И последние выборы являются тому свидетельством. Я могу говорить исключительно за себя, что изменилось за год, с тех пор для меня. Я окончательно порвал для себя все отношения с этой властью и поставил крест на моём личном участии в выборах на ближайшие годы в любом качестве. Именно так: только бойкот, саботаж и деструкция, только хардкор! Давайте вместе доведём ситуацию до их логического конца, до абсурда! Эта власть должна ощутить всю глубину нашего презрения к ней. Не надо никакой жертвенности, смейтесь, господа! Высмеивайте авторитарную власть любым возможным образом, изживая и побеждая её прежде всего в себе! В конце концов, Аверченко и Арт. Бухов внесли в падение режима самодержавия существенно больший вклад, чем все бомбисты и все курьеры с «Искрой», все зажигательные статьи и речи Троцкого и Ленина. Поскольку они, писатели, изничтожили режим прежде прочего в умах обывателя. А следом предопределили наступление перемен. Сделали их неизбежными. И у нас с вами тоже все впереди! Улыбаемся и рассказываем неприличные анекдоты про власть. Приличных она не заслуживает! И не забываем всячески поддерживать всех тех, с кем эта власть норовит расправиться, кого она сегодня прессует. Вот главные задачи текущего момента.

Елена Ежова, активист партии «ЯБЛоко»:

Это был... драйв.

Начиная с 5 декабря я не вылезала из Инета – следила за тем, как разворачиваются события в Москве на Чистых и далее. А когда узнала про наш митинг, решила пойти. Зачем? Сложно сказать. Это и любопытство: «Я одна такая или есть еще?», и желание принять участие в чем-то важном, что совершается, возможно, в данный момент, и... Что именно, понимала не до конца, но это было... было ощущение чего-то такого... Не могу сказать, что чувствовала, что сейчас творится история. Такими категориями я не мыслила, но что-то подобное пропустить не хотела. Я не знала, чем это все закончится, но, даже увидев автозаки, и полицию в большом количестве, решила, что не уйду до конца, Как, наверное, и все те, кто вышел тогда на площадь. А когда я, во время митинга, увидела, сколько нас – желающих свободы, стремящихся к положительным изменениям в стране, желающих правды и честности, была в шоке. Впечатления – это был... драйв, что ли? Трудно подобрать слова к описанию собственных ощущений. Непередаваемое чувство единения с теми, кто стоял плотной толпой рядом, понимание, что то, что я чувствовала, думала после выборов 4 декабря, разделяют многие. Не все пришли на площадь, но и тех, кто пришел, было много. На удивление много. Я думала, что будет меньше. И тогда была... ну, более сильная, что ли надежда, что власть не сможет игнорировать мнение такого количества людей, которые выражают свою позицию по поводу того, что было. Потом эта надежда не угасла, но... . Что изменилось? Часть из тех, кто пришел 10 декабря, не выходят больше на улицы, да и не принимают участия в общественной жизни города и региона, Видимо, не получив быстрого результата, разочаровались в успехе. Часть людей сгруппировалась, структурировалась: кто-то вступил в ту или иную партию, кто-то остался гражданским активистом, появилось внепартийное объединение – СОИ. И те люди, кто не разочаровался в протесте, не оставляют надежды что-то изменить в жизни хотя бы своего города. Причем не только путем уличных акций, но иным образом. Можно вспомнить участие общественников в общественных слушаниях, наблюдателями на выборах, проекты «РосЯма» и «СтопХам», работающие в Саратове. То есть в Саратове тоже общество тоже просыпается, структурируется и общественная жизнь оживает. Люди сами пытаются решать какие-то проблемы, понимая, что от власти ожидать решения большего числа вопросов, как правило, не приходится. Процесс несколько замедлился к этому декабрю, но, полагаю, что совсем на «нет», он не сойдет.

Сергей Вилков, журналист:

Я не испытывал какой-то горечи и раздражения от фальсификациях на выборах – это было совершенно предсказуемо

Я шел на тот митинг с чувством, что на какую-то толику начинает сбываться мои чаяния последних десяти лет. Шел с чувством страха, потому что предположить, как будут развиваться события, я не мог. Более того развитие определенным образом зависело от реакции федеральной власти на аналогичные события в столице, развязку которых мы в то время не знали. Я не испытывал какой-то горечи и раздражения от фальсификациях на выборах – это было совершенно предсказуемо, поэтому я на них и не ходил. На митинг я шел только с желанием помочь людям которые впервые за очень много лет решили самоорганизоватся для протеста – пусть и по довольно поверхностному поводу. И эту искру надо было, во-первых, сохранить, во-вторых не дать политиканам нагреть на ней руки. Разумеется, это в итоге не получилось. Но лишь в итоге, потому что сначала нам кое-что удалось отвоевать для масс. А дальше, уже без их участия воевать было бесполезно.

В местной общественной жизни не изменилось, собственно, ничего. Всплеск гражданского мужества у определенной части, доселе пассивных наших земляков, с лихвой компенсирован естественным разочарованием от политической импотенции, инфантильности и идейной заскорузлости оппозиционных сил. Могу лишь надеяться на такую подвижку: люди вышедшие 10 декабря на площадь к саратовскому цирку в следующий гипотетический раз не отдадут свой протест на откуп политическим массовикам-затейникам. Для большинства этих людей уже очевидно, что новые партии, которые обязаны своим существованием именно рядовым участникам зимних протестов, не имеют с их интересами ничего общего. Как и вообще с интересами простых людей. А те, кто этого не понимает, либо связан с упомянутыми партиями, так сказать экономически, либо просто должен чуточку повзрослеть. Настолько, чтобы понять, кто на самом деле в наши дни и в наших условиях может быть единственным субъектом протестной политики.

Данил Тришин, студент-историк:

Сдвиги есть

Я ходил на выборы, голосовал. И голосовал не за ПЖиВ. Также ходили голосовать и многие мои знакомые. Среди них приверженцев партии власти тоже не было. А когда огласили результаты, я почувствовал себя оплёванным. Захотелось выйти и сказать: «Я за вас не голосовал». Собственно, взяв друзей, отправился к цирку. И даже попытался что-то сказать собравшимся. Я хотел, чтобы больше людей заинтересовались политической жизнью и перестали бояться и делать не то, что считают нужным, а то, что им велят. Жаль, что с тех пор изменилось не очень многое. Но сдвиги есть. Например, появление СОИ, увлечение количества активистов и проводимых ими акций. Так что, будем надеяться на лучшее.