Обвинитель Эдуард Лохов считает, что похищение потерпевшего Пронина было выгодно только Михаилу Лысенко

В Саратовском областном суде продолжаются прения сторон по уголовному делу экс-главы Энгельсского района Михаила Лысенко. После описания обстоятельств убийства в 1998 году криминального авторитета Николая Балашова гособвинитель Эдуард Лохов перешел к другим эпизодам. Он, в частности, рассказал о похищении предпринимателя Александра Пронина в 2003 году.

По версии обвинения, Лысенко приказал похитить бизнесмена и отрезать ему язык, «чтобы спровоцировать» преступного авторитета Петра Самородова, который являлся конечной целью «спецоперации», но находился на «нелегальном положении». Жертву схватили, привезли домой к знакомому одного из подсудимых и там отрезали мизинец правой руки. Затем похищенного Пронина ограбили, хотя первоначально с него якобы планировалось вымогать деньги в сумме 20 тысяч долларов.

Прокурор акцентировал внимание присяжных на том, что большинство обвиняемых, которым инкриминируется данный эпизод, не отрицали свою причастность к инциденту или присутствие на месте преступления, однако «попытались минимизировать свое участие в описываемых событиях».

По словам Лохова, Пронин не стал сразу обращаться в правоохранительные органы, «так как принадлежал к другой группировке» - Петра Самородова, - который и должен был ответить на эти действия.

«Это нужно было одному человеку – Лысенко, чтобы спровоцировать Самородова и нейтрализовать его», - подчеркнул выступающий.

После этого гособвинитель перешел к эпизоду с нападением в 2004 году на адвоката Петра Самородова Михаила Венецкого (ему выстрелили в голову из травматического пистолета). По его словам, соответствующий приказ Лысенко передал исполнителям через Юрия Суляна. Как полагает обвинение, экс-глава района пытался воспрепятствовать деятельности защитника криминального авторитета.

Цитируя самого потерпевшего, Лохов отметил, что Лысенко «маниакально опасался» Венецкого и Самородова, поэтому желал их устранения. Он также добавил, что ни непосредственные исполнители нападения, ни даже их непосредственный руководитель Юрий Нефедов не были заинтересованы в преступлении.