Без ноги и без денег. Бывший осужденный вернулся с СВО и не может добиться выплат по ранению

18+ НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ПШЕНИЧНОЙ АННОЙ ЭДУАРДОВНОЙ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ПШЕНИЧНОЙ АННЫ ЭДУАРДОВНЫ

 

Прокуренная однушка на втором этаже типовой хрущёвки, 33 квадратных метра. В узком коридоре к стене туалета прислонены костыли. Рядом — ходунки. Хозяин квартиры, 38-летний Владимир Шевелев, ловко управляясь с креслом-каталкой, передвигается по своим «хоромам». За порог он выехать не может — там начинается недоступная среда. 

Владимир родился в Энгельсе, получил профессию повара-кондитера. Но работал на стройке. Несколько лет назад уехал работать в Севастополь. Правда, в чужом городе выдержал всего полтора года. Говорит, очень скучал по Энгельсу, по маме. 

— Вернулся, помыкался, — говорит Шевелёв. — Тут платят 10-20 тысяч. Как на них прожить? Ну и сел по 158.2. Это кража. Я на самом деле просто перевёл деньги с одной карты на другую. А потом, уже после того как дело завели, всё возместил. В деле даже было заявление потерпевших, что у них претензий нет. Но мне всё равно дали 3 с половиной года. 

Срок Шевелёв отбывал в ИК-33 в Саратове. Работал почти по специальности: в котлетном цехе. В колонии узнал, что у его матери — Елены Владимировны — обнаружили рак кишечника. Ей провели несколько операций. По словам Шевелёва, чтобы их оплатить, она продала квартиру. 

— Ждать квоту долго, а маме важно было сделать операцию как можно скорее, — объясняет Владимир. 

Это произошло чуть больше года назад. Примерно в то же время, по словам Шевелёва, в ИК-33 приехал «генерал из Минобороны». Пообещал, что всем зэкам, которые подпишут контракты, выйдет помилование. И эти контракты их, зэков, якобы, по условиям приравняют к мобилизованным и добровольцам — со всеми положенными выплатами. 

— Я очень хотел маме помочь, денег заработать, — говорит Шевелёв. — Вот и согласился. 

30 апреля 2023 года его и таких же бывших осжденных, как он, посадили в транспортный самолёт и отправили на военную базу. Там они подписали контракты и отправились на СВО. 

В общей сложности, в зоне боевых действий Шевелёв провел около трех месяцев. Три недели из них — в учебке. Остальное время — на передовой. 

Мина в лесополосе 

Это произошло в конце июня. 

— Ко мне в тот день подошёл такой же осужденный, как я, — вспоминает Владимир. — Сказал: пацаны, вон ваша лесополка (лесополоса — прим. ред.). Идите туда. Миномёт вам сейчас подвезут. А эта лесополка, она переходила из рук в руки постоянно. Её то наши занимали, то х… (украинцы). Мы впятером зашли в неё, нашли там блиндаж — бревна аж в три наката. Заняли его. Сели завтракать. Я закончил самый первый и говорю: «Что я буду сидеть, пойду вещи в блиндаж закину, да воды принесу». И пошел. 

Как все произошло, Шевелёв даже не понял. Он отошел от блиндажа метров на 150-200. Шаг, звук «чик-чик» из-под ноги. И вот он уже летит кувырком, падает на спину. Пытается встать, но не может наступить на ногу. 

— Я ногу поднимаю, а она вот так у меня болтается, — объясняет Шевелёв, качая культёй. 

Из блиндажа кричат: «Живоооой?». Шевелёв отвечает: «Триста!» (так обозначают раненых). 

— Я смотрю, вторая нога у меня тоже вся в мясо, — вспоминает бывший зэк. — А вокруг еще мины вкопаны. Я сразу о маме подумал. Зачем ей сын безногий, когда она и сама так болеет? Подумал, если второй ноге кирдык, я просто лягу на другую мину и всё. А потом почувствовал — пальцы шевелятся. Спасу! 

Из блиндажа прибежали сослуживцы с носилками-сетками, которые делают на гражданке волонтеры. Погрузили на них раненого Шевелёва и отнесли в штаб. 

— Вокруг обстрел, я лежу, думаю, хоть бы в меня уже попало, — вспоминает Шевелёв. — Так больно было, хотя я укол обезболивающего сделал. Слышу, по радейке говорят: «мы сегодня снаряды не привезём». И думаю — ну всё, транспорта не будет. Я не выживу. А мои орут: «У нас тут трёхсотый тяжелый! Что с ним делать?». 

В итоге транспорт за Шевелёвым пригнали. Сначала его везли в «буханке» в один полевой госпиталь, потом в другой. В третьем его, наконец, обкололи обезболивающим и сделали перевязку. В четвертом — бывшей детской поликлинике — ампутировали правую ногу ниже колена. И отправили в госпиталь в Ростов-на-Дону с температурой 40 и адскими болями. 

— В ростовском госпитале из-за того, что культя загноилась, мне сделали переампутацию, — говорит Шевелёв. — Там же была оформлена справка 98, которая подтверждает, что это было ранение. Но врач не дал мне её на руки, а отправил в часть. 

Из Ростова-на-Дону Шевелёва отправили в госпиталь в Астраханской области, где ему провели еще несколько операций на второй ноге — извлекли часть осколков, пересадили кожу. И оставили восстанавливаться. 

Выписали его в конце октября 2023 года. И сказали — ну всё, иди домой. У Шевелёва была одна нога, но ни костылей, ни коляски не было. Правда, на руках была часть заработанных денег. А на пороге госпиталя его ждали друзья детства с машиной и готовностью доставить раненого в Энгельс. 

Мытарства по кабинетам 

Шевелёв получил на руки выписной эпикриз и справку о помиловании, датированную 29 апреля 23 года. С этими документами он отправился домой. 

Часть заработанных по контракту денег — около полумиллиона рублей — ему выплатили наличными прямо в госпитале. Оставшиеся сто с небольшим тысяч вместе с выплатами за ранение должны были прийти на только что оформленную карту. Так, по словам Шевелёва, ему пообещал финансист. Но только никаких денег он так и не увидел. 

Заниматься оформлением документов, проходить комиссию медико-социальной экспертизы, получить ветеранское удостоверение Шевелёву продолжали помогать его товарщи. 

— Без них он бы ни одного документа не оформил, — уверена адвокат Маргарита Гальцева, которая консультирует Шевелёва. 

Комиссия МСЭ установила Шевелёву вторую группу инвалидности на год, но не военную, а гражданскую. От государства он получил возможность установить себе протез за 390 тысяч рублей, и сейчас в госпитале он учится ходить с таким протезом. А так же бадик и две коляски — домашнюю и прогулочную. Правда, обкатать вторую коляску у Шевелева нет возможности: самостоятельно ему со второго этажа не спуститься. Даже при помощи костылей, которые, к слову приобретал сам. Как и ходунки. Без них у Владимира не было бы возможности воспользоваться ни туалетом, ни ванной. 

Шевелёв пытался добиться выплат по ранению. Мобилизованным и добровольцам положена выплата в три миллиона рублей. Владимир уверен, что он тоже имеет на них право. Только у него на руках нет ни справки № 98, и копии его контракта, в котором прописаны условия, на которых он сражался за Родину. Упоминание о справке осталось в выписном эпикризе из последнего госпиталя, в котором лежал Шевелёв. Из части, к которой он был приписан, ему ответили, что контрактов добровольцев, зачисленных в отряд «Z», там не хранят. 

Владимир Шевелёв живёт на пенсию 11600 рублей и боится, что так и не сможет влиться в нормальную жизнь. 

— На 390 тысяч хороший протез не поставишь, а, значит, и работать по специальности я не смогу, — рассуждает он. — Получается, что если бы не мои друзья, я бы так и сгинул в этом скворечнике на втором этаже без денег и без поддержки? 

«Свободные новости» направили в адрес Министерства обороны РФ запрос информации, с целью выяснить, состоял ли Владимир Шевелёв на воинском учёте, есть ли там данные о его ранении и положены ли Шевелёву какие-то дополнительные выплаты. Ответа пока не получили.

После нашей первой публикации Шевелеву выделили  триста тысяч на протез и костыли.