Не насильник, а автор насилия. Как психологи помогают остановить мужскую агрессию в отношении женщин

Почему «авторы насилия», а не насильники?

— Иван, почему тема насилия в отношении женщин вызывает такие чрезмерные реакции со стороны мужчин?

— Это связано со страхом, стыдом. Мужчинам кажется, что если они в социуме признают проблему, возьмут ответственность за насилие — они подвергнутся гонениям. Бессознательный страх враждебного мира.

Когда какая-то проблема, присутствующая в жизни людей достаточно объёмно, долго скрывается, игнорируется или считается нормой, а потом всплывает на поверхность, то первым делом происходит ее глобализация. Это приводит в том числе к стигматизации [формированию негативного отношения к отдельному человеку или группе людей на основании каких-то психологических, физических, интеллектуальных и других особенностей]. Через острый период (злость, негодование) приходится проходить.

Но публичность при обсуждении, в данном случае темы насилия в отношении женщин, наоборот, в долгосрочной перспективе меняет в лучшую сторону отношение к мужчинам. Если мы, мужчины, можем признаваться в таких действиях, решать свои проблемы терапевтическим путем, брать на себя ответственность, то социум успокаивается. Проблема становится решаемой, стигматизация уходит.

— Что не так с отношением к феминизму? Это же просто про равные права и отсутствие дискриминации.

— Если мы сейчас говорим, что феминизм как социальное движение — это позиция «из минуса в ноль» (из унижения в позицию на равных), то мужчины часто воспринимают это движение, как из «на равных» в доминирование со стороны женщин.

— Ты работаешь с клиентами, пережившими насилие, в одних случаях, с авторами насилия — в других. Не возникает когнитивного диссонанса?

— Для меня диссонанса, когнитивной ошибки нет, потому что я точно понимаю, за что борюсь и в первом, и во втором случае. Терапевт не поддерживает насилие. Я встаю на сторону пострадавшего, когда работаю с ним, говоря о том, что насилие выходит за границы нормального. И мы лечим последствия травмы.

С автором насилия терапевт также работает над осознанием, что насилие не норма, однозначно плохо, и встает на сторону его здоровой части (той части личности, которая хочет перемен в лучшую сторону, она может быть небольшой и закрытой до терапии), она, несомненно, есть, если человек обратился к психологу. Задача — сделать так, чтобы он правильно понимал, что происходит и как реагировать на мир. Дезадаптивная переработка информации [искажение понимания и реакций на внешние стимулы, которые являются результатом травмы] — это то, что нужно лечить. Но терапевт должен смотреть на проблему через призму человечности и понимания причинно-следственных связей поведения человека.

— Почему «авторы насилия»? Слово «автор» имеет позитивное значение — создатель произведения или чего-то, имеющего авторские права. Право на насилие?

— Термин «автор насилия» был введен российскими психологами для гуманистического рассмотрения проблемы. Под ним не подразумевалось позитива, подразумевалась ответственность. Наверное, можно было подобрать другой термин: ответственный за насилие или за деструктивные действия в партнерских отношениях. Но «автор насилия» звучит коротко, понятно, чётко.

Есть и другие термины, например, абьюзивная личность. Термин был введен Дональдом Даттаном, но в нашей российской действительности он почему– то не очень приживается — возможно, дело в стигматизации. [Дональд Даттан — кандидат психологических наук, профессор психологии в Университете Британской Колумбии; в 1979 году вместе с коллегами основал проект «Нападающие мужья» — программу терапии для мужчин, осужденных решением суда за домашнее насилие по отношению к супругам].

— Многие пострадавшие женщины считают, что нельзя снимать стигму, им важно называть насилие насилием, насильника насильником. На этом же строится и терапия пострадавших (не «папа так воспитывал», а «папа применял физическое насилие», не «первый секс с учителем в несовершеннолетнем возрасте», а «сексуализированное насилие»). А тут предлагается увидеть в абьюзере личность.

— В этом случае мы должны разделить понятия «личность» и «насилие»: если он личность — это не значит, что его действия оправданны, и ответственность с него снята. Ответственность за насилие всегда на тех, кто его совершает, об этом мы говорим с клиентами-мужчинами на первых встречах.

Часто авторы насилия не осознают детали произошедшего, особенно если мы говорим о физическом насилии. Когда мы прибегаем к рассмотрению и детализации того, что они делают, в мельчайших подробностях, появляется возможность осознания и принятия ответственности автором насилия и понимание им границ между насилием и ненасилием. Это возможно, если человек не имеет грубых нарушений психики и интеллекта.

Снятие стигматизации дает возможность работать с авторами насилия в терапии.

— Что значит — не осознают, что делают?

— Когда мы подетально узнаем, как происходило физическое насилие, что человек чувствовал, говорил, о чем думал, как это заканчивалось, чем продолжилось, что он чувствовал позже, выясняется, что все происходило на автомате, на аффекте. У авторов насилия часто низкий эмоциональный интеллект, они плохо вообще разбираются в своих эмоциях.

Срабатывает травматическая реакция, в результате которой автор насилия воспринимает мир, например, враждебным. И ему многое может показаться нападением. Таким образом, включается механизм, который отрабатывает защиту, как ему кажется: «я совершил акт защиты, я точно буду в безопасности».

— Моя коллега как-то привела аргумент в споре: может быть, мы перестанем относиться к мужчинам, как к одноклеточным, которые не могут себя контролировать. Я же не писаю прямо на пол, когда рядом нет туалета.

— В работе с авторами насилия мы как раз учим тому, что их действия и эмоции абсолютно контролируемы, несмотря на их позицию, что это само собой произошло, что это невозможно контролировать.

— А как же аффекты?

— В большинстве случаев аффекты регулируемы. И авторы насилия нередко говорят, что все-таки именно выбрали поддаться аффекту и совершить абьюзивное действие.

Даже если тебя сильно разозлили, обидели, во-первых, ты можешь не проявлять агрессию наружу, во-вторых, ты должен понимать, что это сугубо твоя химия. Даже если бы любой отреагировал так в твоей ситуации, это не снимает с тебя ответственности за химическую реакцию твоего организма.

— Люди часто убеждены, что насильственные действия совершают психопаты, маргиналы, маньяки на улице. Кто к тебе приходит на терапию?

— Маньяков на терапии у меня не было, конечно, они сами не придут. И принудительной психотерапии для таких людей в России, к сожалению, нет.

Авторов насилия можно поделить на несколько типов. Первые — это те, кто совершил насилие впервые, испугался этого, начал об этом читать как минимум и пошел в терапию (или к психиатру за препаратами, если не слышал о психотерапии).

Вторые — это люди, периодически совершающие насилие психологического регистра, не переходящие на физическую агрессию.

Третьи — те, кто переходит уже на физическую агрессию, и считают, что с ними все ок, его просто довели, а он отреагировал.

Четвертые — это люди с психопатией, уверенные, что так нужно делать.

Первые три группы — это не маньяки, не психопаты. Они могут быть даже успешными, иметь власть, но дома являться авторами насилия. Обеспеченные люди могут быть абьюзивными личностями. В противоположность им люди, которых общество относится к маргиналам, вполне могут не совершать насилия, а просто мирно выпивать с партнером.

— Наши читатели не верят, что мужчины ходят к психологам. Сколько мужчин у тебя в терапии, скольким ты помогаешь?

— У меня есть мужская группа, в ней 8 человек от 27 до 46 лет. Мы вместе уже год работаем над эмоциональным интеллектом, травмами и эмоциональным контактом. Сейчас они все эмоционально включены, достигли успеха в партнерских отношениях, невероятного контакта между собой (это важно, отцы обычно учат сыновей не нормальному общению, а конкуренции).

Есть мужчины, с которыми я работаю в личной терапии. Это примерно процентов 45 от общего числа клиентов.

«Мужчина имеет больше возможностей для применения насилия»

— Мужчины, ответившие нам, в большинстве случаев уверены: насилие не носит гендерного характера (в жизни бьют и детей, и стариков) или даже что жертвами насилия (оскорблений, избиений в детстве, психологического насилия со стороны учителей-женщин, позже жен, а также дедовщины в армии, ограблений, других преступлений) чаще становятся сами мужчины.

— Причины и следствия насильственных действий могут быть одними и теми же в разных случаях. В этом смысле насилие всегда насилие.

Но гендер очень важен в этом вопросе. Если мы возьмём статистику, мы увидим, что женщины гораздо чаще и серьезнее страдают от мужского насилия и его последствий, чем мужчины от женского. Мужчина гораздо реже находится в позиции, сильно зависимой от женщины. Мы можем сказать, что мужчины страдают от насилия со стороны женщин, но гораздо чаще они страдают от насилия со стороны мужчин.

Мужчина имеет и физически, и экономически, и психологически больше возможностей для применения насилия. Женщина чаще оказывается в уязвимом положении — беременность, воспитание детей. Это даёт мужчине ощущение власти, при котором он позволяет себе в ответ на какой-то триггер проявлять агрессию, насилие. Хотя в похожих случаях с более сильным, властным мужчиной, даже если тот говорит те же слова, что и жена дома, он этого не делает.

Кроме того, у мужчин значительно чаще формируется форма жестокого, инструментального насилия (это когда человек не впадает в аффект, действует более осознанно, знает, что он собирается совершить насилие).

Женщины чаще совершают насилие эмоционально, импульсивно. Для сравнения: человек с психопатией (расстройство личности) вообще не испытывает в момент насилия над кем-то никаких эмоций, он просто уверен, что в его картине мира ему необходимо сделать именно это.

С утверждением, что над мальчиками в детстве чаще совершается насилие (психологическое, физическое), что их чаще третируют учителя, я тоже категорически не согласен. Это примерно 50 на 50 процентов. В этом случае как раз не стоит говорить о гендере. Если брать процент сексуализированного использования маленьких девочек, то он гораздо выше, чем у мальчиков.

«На формирование насильственного поведения у мальчиков преимущественно влияет отец»

— Что заставляет авторов насилия приходить на психотерапию?

— Чаще всего, они приходят по запросу партнеров или жён, которые ставят их перед фактом расставания или развода, если они не займутся этим вопросом.

— Они боятся потерять отношения?

— Конечно, любой человек нуждается в привязанности — безопасной, эмоциональной. И если эта привязанность выстроена, люди давно вместе, то, конечно, автор насилия боится потерять эти отношения, этого человека. И это служит часто единственной мотивацией для работы с авторством насилия.

И мы работаем по разным стратегиям. Есть конкретная, чисто российская, модель НОКСА для работы с авторами насилия, есть зарубежные методики.

— Какие самые частые запросы?

— Мужчина берет сильную эмоциональную дистанцию при попытке женщины сблизиться, агрессирует, оскорбляет, унижает. Частый запрос — про доминирование, когда мужчина с помощью экономического, психологического, территориального насилия занимает позицию власти, где он получает от женщины обслуживание его потребностей, ставит требования, как убирать в доме, как готовить, какой ему нужен секс.

Часто мужчина не хочет принимать свои слабости и прикрывает это агрессией. Если в терапию приходит клиент с нарциссизмом или нарциссическим расстройством, то речь идет о чувствах стыда и собственной ничтожности, спрятанных глубоко в подсознании, в сознании часто эти чувства недоступны и прикрываются самовозвеличиванием.

В терапии мы стараемся любую слабость вытащить в сознание для начала и потом принимать. Путь решения такой: мы ищем, откуда эта травма взялась, почему этот механизм запущен, почему проблема забивается внутрь себя. Если процесс идет успешно, мужчина научается саморегуляции, эмпатии — иногда буквально с нуля.

— Как это происходит?

— Мы снимаем определённый фильтр реальности, который демонстрировал враждебный мир, и говорим о том, что мир, правда, бывает враждебным, но ещё он бывает благополучным. Это мировоззренческая установка должна вместиться, прижиться в сознании человека. И тогда мы говорим о том, что другому может быть очень плохо, когда ты делаешь то-то.

Приводим примеры этого плохо. В процессе нашего общения я могу говорить: тебе не кажется, что мне сейчас очень неприятно от того, как ты со мной общаешься?

Прорабатываем детскую травматизацию и толерантность к насилию в первую очередь. Потому что мужчина может говорить о том, что всех в детстве бил отец, например, все в школе дрались, чтобы отобрать у кого-то деньги, что это норма. Авторы насилия часто апеллируют к норме насилия в обществе, что его много и это просто правило жизни. Я объясняю, что если насилия много, это не значит, что это хорошо, норма. Важно в этом процессе научить эмпатии и сочувствию к себе и другим.

— Такой вопрос от нашего читателя: «кто больше причастен к «выращиванию» насильников» — мужчины или женщины?

— Если говорить о насилии, которое будет демонстрироваться впоследствии мужчинами в парных отношениях, то на это преимущественно влияет отец — в первую очередь, холодный, отвергающий отец или его отсутствие, а также физическое насилие с его стороны. И только в последнюю очередь влияет (но, правда, влияет) эмоциональное отвержение и холодность со стороны матери. Если, например, был отчим, который принял фигуру отца, то он в большей степени влияет на формирование насильственного поведения у мальчика, чем мать. На эту тему можно почитать книгу Дональда Даттона «Абьюзивная личность».

Если мы говорим о среде, воспитывающей ребёнка (школа, педагоги, репетиторы, тренеры), то это далеко не первая линия воздействия на мальчика. Есть много случаев, когда из одной и той же среды выходили авторы насилия и люди, совершенно не имеющие таких тенденций. Педагоги и другие только надстраивают что-то на уже имеющемся, если это что-то подходит по контексту. Эти люди могут вообще никак не воздействовать на ребёнка, если в нем ничего не отзывается.

Что стоит за эмоциями женщин, которые мужчины считают манипуляциями?

— Один из наших читателей написал: «если бы женщины не выносили мозг мужчинам, 99% избиений не было бы». Другой, что «женскую манипуляцию и природную тягу к мученичеству приуменьшать нельзя, и это можно рассматривать как психологическое насилие по отношению к мужчине»…

— Это очень частое явление, когда абьюзивная личность передает ответственность за свою агрессию пострадавшей (меня спровоцировали, я бы сам этого не сделал).

Никакая провокация (без угрозы жизни) партнера не дает право на проявление физического и морального насилия другим партнером. Саморегуляция у мужчин и женщин в вопросах агрессии — самое важное.

Нельзя сказать, что у женщины «тяга к мученичеству» сильнее, чем у мужчин, если она есть вообще. И по поводу «выноса мозга»… Часто мужчины не понимают, насколько сильно женщины реагируют на определенные обстоятельства. Более, чем в 90 процентах случаев, женщина не в первый раз говорит мужчине о своих потребностях, состояниях, эмоциях. Поэтому в какой-то момент она перестает подавать это через «я-послания»: дорогой, мне очень не по себе, когда ты блюешь на пол во время алкогольного запоя. От того, что она чувствует эмоциональное бессилие, она может начать подавать это агрессивно, грубо.

За тем, что мужчины считают манипуляцией, часто стоит их незнание, что такое эмоции, какие эмоции бывают, что с ними делать в эмоциональном контакте, что такое близкий контакт, что такое привязанность. Могу порекомендовать книжку «Эмоциональный интеллект» Дэниела Гоулмана. Человек с высоким интеллектом IQ может испытывать сложности с эмоциональными интеллектом, его можно развивать.

— Можно ли назвать это насилием со стороны женщины?

— Наверное, нет. Потому что у этого действия часто нет вектора причинить вред. Есть вектор быть услышанной. И, чаще всего, просьбы и пожелания имеют добрые намерения, чтобы (поговорим немного стигмами) алкоголик перестал пить, наркоман — потреблять, игроман — играть, абьюзер — применять насилие. То есть все это в целом должно быть полезно.

Психологическое насилие — это намеренное или аффективное действие, направленное на стимуляцию тех зон личности, которые для личности являются очень чувствительными. В первую очередь эти действия направлены на унижение, внушение чувства стыда, ничтожности другого человека.

Но когда женщина находится в абьюзивных отношениях достаточно давно, она также может переходить к насильственным действиям, которые не согласованы с партнером. Например, подсыпать партнеру в еду седативные препараты, чтобы тот был спокойным. Или бить мужчину, когда тот лежит пьяный. Это насилие. Здесь вектор направлен на нарушение психологической или физической целостности мужчины.

В таких ситуациях, когда оба становятся абьюзивными личностями, мы говорим о распределении ответственности.

И когда мы встречаемся с такой парой, например, в семейной терапии пары, первый, с кого мы начинаем рабату в отношениях, это все равно мужчина.

Когда в терапию приходит женщина, мы в первую очередь говорим не о том, что она совершает насилие над партнером, а о том, что она придумала образ, который она бы хотела видеть в мужчине, но которого в реальном партнере нет. И этот образ нужно смочь отпустить. Иногда это бывает очень больно. Но когда это происходит, женщина перестает быть манипулятором или автором насилия очень быстро. Чаще всего, она завершает отношения с этим мужчиной.

Что делать, если женщина стала инициатором насилия?

— Вопрос тебе от женщины: являются ли пощечины, удары со стороны женщины насилием, если это её реакция на агрессию мужчины? И как мужчине защитить себя от насилия со стороны женщины, не применяя физическую силу?

— Всё, что мы называем обороной, когда что-то угрожает нашей физической или психологической целостности, не является насилием, это является защитой. Вы имеете право защищаться до того момента, пока не остановится воздействие на вас или вы не сможете дистанцироваться. Когда вы остановили действие, дальше лучше оборвать контакт, прямо здесь и сейчас. Иначе можно говорить о насильственных действиях.

Мужчина тоже имеет право на защиту своей целостности. Что делать, если женщина стала инициатором насилия? Набрать дистанцию. Выйти из комнаты, из квартиры прямо сейчас, сказать «я ухожу».

— В фильмах часто показывают: у нее эмоциональный срыв — он крепко держит ее в объятиях, она успокаивается.

— Это часто неэффективно. Это срабатывает не сразу. Все-таки ты держишь в руках не маленького ребенка в агрессии, а взрослого партнера. И мужчине придется выдерживать ещё какой-то уровень насилия над собой в этот момент, от чего будет накапливаться злость, обида.

В схема-терапии есть прекрасное послание: если ты будешь продолжать сейчас так себя вести, я не смогу тебе ничем помочь. Это о том, что я вижу, что тебе плохо, что тебе нужна помощь, я хочу тебе помочь, но пока ты машешь руками, я этого сделать не смогу. В отношениях никто не обязан контейнировать друг друга. Это наш выбор, когда мы идём на то, чтобы выдерживать эмоции другого человека. Мы все-таки имеем равные шансы (психо-эмоциональные точно), чтобы навредить друг другу.

— Злость, агрессию можно выразить экологично?

— Злость — эмоция, агрессия — деструктивное проявление этой эмоции. Человек злится чаще всего на то, что не может получить или что желает изменить, исправить. Это можно заметить по внутреннему, мимическому напряжению, например.

Злость, как и любое чувство, можно проявить экологично или нет. Экологично — через «я-послания» без обвинений, через обрыв контакта, чтобы себя восстановить, отрегулировать. Это надо обговорить: я злюсь на то, что ты делаешь, я сейчас вынужден оборвать контакт, вернусь в контакт через 5-10 минут (через сутки)…

Агрессия не может быть выражена экологично. Это чаще про психологическое, физическое насилие (или его угрозу).

Но агрессия может и не иметь конечным результатом насилие. Можно бить посуду дома, подушку. Это нельзя назвать экологичным. Это может снизить аффект, но не решит проблему, так же, как и месть обидчику, часто не решает проблему.

Почему женщины не уходят от авторов насилия?

— Мнение еще одного читателя: женщины любят садистов, они кайфуют, когда их бьют, не нравилось бы — сбежали. Почему женщины не уходят?

— Нет, никто никогда не кайфует от насилия. Это еще одна стигма о том, что женщина, находящаяся в абьюзивных отношениях, получает двойную выходу, которая заключается в удовлетворении какой-то ее мазохистической потребности. Женщина не уходит часто потому, что ожидает изменений и верит в них, например, или убеждена, что это ее максимум и лучше ничего уже не будет, или есть материальные вопросы (нет жилья, куда можно уйти, маленькие дети, нет работы), или страх реакции супруга (убьет и никто не поможет). Или сформировалась созависимость, что нередко случается с женщинами, уже имеющими опыт таких отношений в родительской семье.

— Можно ли на начальном этапе отношений распознать абьюзивную личность?

— Это, правда, сложно. Более того, если мы говорим о нарциссическом типе поведения или нарциссических типах защиты, то эти мужчины могут быть исключительно чуткими, ласковыми, грандиозно ухаживать. И по ним абсолютно невозможно сказать, что будут совершать насилие.

Конечно, можно обратить внимание на судимости или, если есть знакомые из ближнего окружения, попробовать узнать о фактах агрессивного поведения в прошлом, с бывшими партнерами, которое он объясняет «я не виноват, так случилось».

Очень важный момент — авторы насилия обладают характеристиками-мнениями о социальных слоях: так как они воспринимают мир вокруг себя враждебным, они часто делят людей на высшие и низшие сословия. О последних выражаются достаточно негативно, агрессивно, с отвращением.

Если мужчина обладает такой характеристикой, к нему нужно присмотреться, потому что, в первую очередь, это об отношении к слабым и слабости. Можно обратить внимание и на то, как мужчина относится к своей слабости (в контакте ли с ней, борется ли с ней, злится ли на себя — это тоже может быть звоночком).

Авторы насилия обычно отрицают свою слабость («я не слабый»), они не захотят разговаривать на эту тему и разозлятся, если вы их будете подозревать в слабости. Если человек так относится к слабым, к своим слабостям, будьте уверены, через какое-то время это докатится и до вас.

— Такой вопрос от читателя: «Допустим, в семье есть ребенок, девочка. Отец вкладывается в ее здоровье и образование. Та с 13-ти лет начинает вести половую жизнь, а с 14 уже знакомится с «букетом Венеры». Лечение ложится на отца как основного работающего. Является ли поведение ребенка насилием? Что делать мужчине в этом случае? Уходить из семьи? Пускать на самотек? Применять силу? Другие варианты? Не будет ли отказ в воздействии на ребенка воспринят как слабость отца, а степень насилия и ущерба как морального, так и материального [со стороны дочери] только расти?»

— Во-первых, детей бить нельзя. Людей бить нельзя. Точка. Если, конечно, вас не хотят убить или вы не хотите остановить физическое насилие.

Применение физической силы не дает никаких результатов для желаемого изменения поведения. Вступление 13-летней девочки в половую жизнь не является насилием в отношении родителей, но может являться проблемой. Дети никогда ни в чём не виноваты, их поведение является прямым отражением того, что происходит в семейной системе. Почему девочка так поступила — надо разбираться.

Например, девочка могла не иметь эмоционально тёплых, близких отношений с родителями. Или у нее не были сформированы, или были нарушены физические, сексуальные границы. Причин может быть много.

— Моя коллега написала пост о том, что российских женщин бьют, убивают, насилуют мужья, братья, отцы. Один из комментаторов ответил: «расскажите это тем, кому впаяли реальные сроки по оговору в изнасилованиях, которых не было». Мужчины боятся, что будут чаще становиться жертвами судебных ошибок, если поднимать тему насилия над женщинами.

— Неправомерные обвинения, уголовные преследования, судебные ошибки есть по всем видам преступлений во всех гендерах. Это не связано с вопросами пола. Я бы не стал выделять как некие исключительные случаи судебные ошибки, связанные с преступлениями сексуального характера. И тем более связывать эти ошибки с обсуждением проблемы. Это неправда.

«Согласие на секс может быть отобрано даже в процессе полового акта»

— Нам написал мужчина, которого раздражает рекомендация не вступать в сексуальный контакт с женщиной, находящейся в состоянии алкогольного опьянения.

— Если мы говорим о паре, которая находится в отношениях, то все окей. Если женщина не сказала «нет».

Если вы с этой женщиной не находитесь в эмоциональных отношениях, если это случайный партнёр, то, конечно, лучше не вступать, это нарушение границ. Алкоголь может иметь дестабилизирующий эффект, размывать границы, нарушать анализ ситуации, женщине может показаться, что она испытывает влечение. Не будем притворяться: мужчины отлично понимают, что с помощью алкоголя они разрушают защитные механизмы, которые для женщины нормальны. Женщины тоже, надо признать, идут на это.

— Этот же мужчина: как так — «выпивали, танцевали, показался красавчиком, уединились, он стянул трусики, а она оцепенела, испугалась», а позже заявила об изнасиловании. Такие ситуации он называет историями «мнимых, фальшивых изнасилований».

— Если женщина чувствует оцепенение в какой-то момент и желает отказаться, говорит об этом, и это игнорируется второй стороной, то это насилие. Даже если до этого момента она была как будто бы согласна. Согласие может быть отобрано даже в процессе полового акта. Если вы продолжаете — это насилие. 

— Из этого же автора: «Такую пустую страдальческую дрянь как домогательство вообще не хочу рассматривать… не так посмотрел, не то сказал, похабно намекнул на вечеринке, бесцеремонно по коленке погладил — это не насилие, а в самом худшем случае просто дурные манеры» или «пошлый комплимент».

— Ты не можешь класть женщине руку на коленку, если это не твоя женщина, ты не имеешь права ее трогать. Это насилие. Если человек грубо и неприятно предлагает недвусмысленную встречу, это насилие. Комплимент — это про удовольствие, а не про дискомфорт.

Если у человека дурные манеры, пусть он решает этот вопрос в своих границах, никто не должен терпеть его дурные манеры.

— Этот же автор считает, что жалобы на домогательства вредят женщинам, которые пострадали от тяжелых форм сексуализированного насилия.

— Бывает разного рода насилие, разный масштаб насилия и нанесенного вреда, есть градация определённая. Но если женщина пострадала от тяжелого сексуализированного насилия, это не значит, что она потом не будет реагировать на скабрезные шуточки. Наоборот, для неё это будет ещё большим триггером.

— Почему обвиняют женщин (была пьяна, неправильно оделась, сама виновата)?

— Эмоциональная незрелость, исторический контекст (женщины в истории имели тяжелые относительно прав позиции), животный инстинкт. Если в процесс не вмешивается сознание, то работает подсознание: кто сильный — тот и прав. Девочки, женщины в этой цепи — наислабейшее звено.

Радикальная феминность (сексуализация внешности и общения) и радикальная маскулинность по-разному воспринимались в мире. Нежность, женственность, ласка вызывала непонятные реакции у людей. Феминность обвинялась в том, что она возбуждала неконтролируемые эмоции, желания, чувства у мужчин. Можно вспомнить охоту на ведьм, когда уничтожались самые феминные, самые красивые женщины. Радикальная маскулинность была более принята. И сейчас эти отголоски как будто остаются.

Женщина и мужчина гармонично дополняют друг друга, если не рассматривать отношения как слабость и силу, а рассматривать как возможности и невозможности одного и возможности и невозможности другого.