«Когда упал «Боинг», мы поняли: теперь начнется что-то страшное». Большая семья из Луганской области построила свою новую жизнь в селе Елшанка
По подсчетам ООН, в нынешнем году в качестве беженцев в страны Европы въехали 7,8 миллиона жителей Украины. В России сейчас находятся 2,8 миллиона беженцев. На втором месте — Польша, где остались 1,5 миллиона вынужденных переселенцев. Еще чуть больше миллиона осели в Германии.
В 2014–2015 годах в Россию бежали 1,1 миллиона жителей юго-востока Украины.
Семья Луценко приехала в Саратовскую область восемь лет назад — Татьяна с мужем, дочкой и полугодовалым внуком. Большая семья построила новую жизнь с нуля. Сегодня у них есть российские паспорта, собственный дом в Хвалынском районе, коровы, гуси, куры, индюки и поросенок. На своей маленькой домашней ферме Луценко сами делают и продают экологически чистые продукты.
«Мы поняли: теперь начнется страшное»
«Мы жили в поселке Софиевка. Это примерно в 60 километрах от Луганска. На Донбассе города меньше, чем в России, но вокруг каждого — целая гроздь поселков, — рассказывает Татьяна. — Климат там очень теплый. Зима не полгода, как здесь, а месяца три. В марте уже картошку сажают.
Я по профессии повар. Вместе с мужем мы десять лет ездили на заработки в Киев. Я была шеф-поваром в ресторане. В 2012 году вернулись домой.
Софиевка — шахтерский поселок. Шахтеры — большие труженики, всегда, кроме 1990-х, зарабатывали неплохо, жили в достатке. Мы каждое лето бывали на море — в Одессе, Ялте, Мелекино.
В Софиевке у нас была квартира и земельный участок с огородом и домашней птицей. Мы мечтали, что купим большой дом, разведем хозяйство, уйдем на раннюю шахтерскую пенсию. И так это всё быстро оборвалось.
О событиях 2014 года мы узнали из новостей по телевизору, а потом всё это пришло к нам. Когда упал «Боинг», мы поняли: теперь начнется что-то страшное (Авиакатастрофа произошла 17 июля 2014 года в районе села Грабово на границе Донецкой и Луганской республик, погибли 298 человек, в том числе, 80 детей, обломки оказались разбросаны на территории больше 15 квадратных километров, 17 ноября 2022 года суд в Гааге признал троих обвиняемых россиян виновными в крушении самолет и гибели людей. Им было назначено пожизненное заключение, они должны заплатить 16 млн евро компенсации родственникам погибших. — Прим. автора).
Это было после обеда. В домах задребезжали окна. Люди выбежали на улицу, полезли на терриконы — мы всегда забирались туда, когда нужно было увидеть, что делается в степи.
В тот же вечер нам позвонили знакомые, попросили приютить беженцев. Мы пустили их переночевать, зарезали на ужин курицу. У людей ничего с собой не было — успели запрыгнуть в машину и погнали. Беженцы рассказали, что их село бомбили. Утром они поехали дальше.
Дочку с зятем и внуком мы отправили в Россию. Сами не хотели уезжать. Не могли поверить, что славяне пойдут с оружием на славян. Но, на всякий случай, отнесли в погреб матрацы и запас воды. Взрывы становились всё ближе. В августе мы всё-таки решили ехать. Думали, что на месяц.
Собрали сумки. Муж ушел в ночную смену. В районе шахты началась очень сильная бомбежка. Я вышла на улицу, села на дорогу и ждала его. Плакала. Думала, что он не вернется.
Еще несколько лет после этого я боялась самолетов. Даже сейчас иногда бывает не по себе. В деревне у нас тишина. Услышу гул в небе, стою и говорю себе: это просто самолет, он летит мимо, из него ничего не упадет, ничего плохого не случится.
Выехали я с мужем, его сестра и племянник. Свекровь — ей уже 87 лет, — сказала, что останется дома. На границе встали в очередь. Тогда многие ждали по двое-трое суток. Люди, которые приехал часа через два после нас, сказали, что дороги, по которой мы добирались, уже нет.
В распределительном лагере в России нам предлагали ехать на Север. Но мы выбрали Саратовскую область — казалось, что отсюда будет легче вернуться домой. Что мы знали о Саратове? Знали, что песня какая-то есть об этом городе, вот и всё.
«Надежда теплится: вдруг дома не всё так плохо?»
На поезде нас привезли в Саратов. Потом еще 250 километров — до Хвалынска. Мы были в шоке: едем полдня, и Саратов не заканчивается. 8 августа нас поселили в санаторий «Родник». 15 августа я уже вышла на работу горничной на горнолыжный курорт. Месяца через полтора мы сняли квартиру. Арендовали у соседей сарай, завели бройлеров.
Конечно, бывало тяжело. В Софиевке мы оставили всё, а здесь поначалу даже наволочки своей не было. Зато люди нас поддерживали. Несли нам одежду. Хозяйка квартиры оформила временную регистрацию — это обязательно для получения гражданства.
Российские паспорта на четырех человек обошлись нам больше, чем в 150 тысяч рублей, — перевод документов, услуги нотариуса, медицинское обследование, фотографии, пошлина. Подавать документы нужно в миграционном центре в Энгельсе. Прием начинается очень рано, на автобусе не успеть. Нужно нанимать такси. Заплатили, приехали, нам говорят: запятая не так стоит. Приходилось ездить еще и еще.
Переоформить водительские права оказалось невозможно. Мужу пришлось заново оплачивать автошколу и экзамены.
Мы взяли в ипотеку домик в селе Елшанка в 16 километрах от райцентра. Дом маленький и аккуратненький. Как только я его увидела, сказала: я хочу жить здесь. Ни воды, ни слива нет. Зато есть газ. На Донбассе это было бы редкостью, там, в основном, топят углем.
В 2014 году в Хвалынск привезли больше 80 беженцев. Многие потом пытались вернуться домой. Надежда всегда теплится: вдруг там не всё так плохо? Из тех, кто вернулся, большинство пожили на Донбассе какое-то время и опять уехали в Россию.
Не меньше пяти лет мы тоже надеялись. Но благодаря хозяйству поняли, что теперь здесь навсегда.
«Мой кайф — делать сыр»
Сейчас у нас шесть коров, семь телят. 35 гусей, куры, индюшки, поросенок. Летом были перепела и бройлеры. Мы постоянно что-то строим: в прошлом году — сарай для коров, в этом — для телят. Купили подержанный доильный аппарат, ножницы для обрезки копыт.
Встаем в 5.00, ложимся в 23.00. На скотном дворе нужно убраться, всех покормить, попоить — это значит, принести из колонки 50 ведер воды. Запарить еду поросенку. Дать теплое питье курам. Приготовить продукцию на рынок, сделать развозку по домам. Сложнее всего с коровами. Сначала доил зять, потом и дочка научилась. Она теперь и роды у коров принимает.
Выходных у нас не бывает. Мужу на день рождения подарила шуруповерт, уже второй. Сказала: теперь будешь работать сразу двумя руками.
Содержание скота требует немалых затрат. Стройматериалы дорожают, корма тоже. На зимовку нужно пять тонн зерна. В прошлом году фураж стоил 9-10 тысяч рублей за тонну. В этом году все говорят о большом урожае, в начале осени цена падала до 8 тысяч, сейчас — опять 10 000.
На мне, в основном, кухонные дела. Делаю творог, сметану, йогурт, ряженку и сыры. Мне давно нравилось наблюдать за сыроварами в соцсетях. Я поняла, что из-за ограничений на импорт сыр будет ходовым товаром. Но дело не только в деньгах. Для кого-то удовольствие — шить, для кого-то — вязать букеты. А мой кайф — делать сыр.
Я варю российский сыр, качотту, рикотту, белпер кнолле. Основную часть рецептов беру в тематической группе в ВК, а детали добавляю сама. Особенно часто вдохновение приходит на рыбалке. Это мой любимый отдых. Сижу на берегу Терешки и придумываю, как сделать сыр, вымоченный в кофе, или в вине, или с лавандой.
Мы продаем нашу продукцию на хвалынском рынке. Купили холодильную витрину, хотим оборудовать стеллаж, приготовили красивые коробочки для упаковки. Мы ведем страницу в ВК, каждую неделю проводим розыгрыши продукции.
Сейчас я делаю сыр на кухне в 40-литровой кастрюле. Хотелось бы оборудовать настоящую сыроварню. Мечтаем построить гостевые домики и приглашать любителей экотуризма — общаться с животными на ферме, наблюдать за приготовлением натуральных продуктов.
В этом году мы хотели подать заявку на грант министерства сельского хозяйства. Для этого нужен бизнес-план. Нашли фирму в Саратове, которая этим занимается. Они велели перечислить 5 тысяч рублей на счет предприятия и еще 30 тысяч — лично бухгалтеру. Фирма исчезла. В полиции сказали: ну вы же добровольно перевели деньги. Очень обидно. Ну что же, мы не безрукие, заработаем.
Подписали социальный контракт с центром занятости. Получим 100 тысяч рублей на холодильник для сыров. Для меня это праздник!
Еще бы решить проблему с машиной. На Донбассе у нас была «одиннадцатая». Растаможить ее оказалось невозможно. Мы ее продали и купили такую же. Машина — наша жизнь, без нее с хозяйством не управиться. Сейчас она сломалась. Нужно недели две ждать очереди на СТО. На капремонт двигателя потребуется примерно 40 тысяч.
Сейчас в Саратовскую область приезжает много новых беженцев. Я бы хотела сказать им: ребята, не надо падать духом. Да, привыкать к новой жизни, перестраиваться тяжело. Да, возраст дает о себе знать. Но паника и водка — не выход. Россия — большая страна, каждый, кто хочет, найдет здесь своё место».