«Его просто стерли». Беженцы из Мариуполя – о родном городе и планах на будущее

То, что нужно забыть

«Мариуполь был красивым городом. В сентябре 2020 года в центре открыли новые фонтаны, большие, с подсветкой. Положили новую плитку. Сейчас странно об этом вспоминать. Какие места в городе нравились мне больше всего? Я любила ходить на море, дышать свежим воздухом, если, конечно, можно говорить о свежем воздухе рядом с двумя металлургическими комбинатами, — смеется Елена. — Я работала продавцом в магазине при заводе имени Ильича.

В 2000-е годы на заводе был маленький Советский Союз. Свои садики, школы, бесплатное питание для детей. Колхозы под Мариуполем считались «зелеными цехами» завода. После смены хозяев социалку урезали, но зарплаты были неплохие.

Наш магазин находился на проходной. После смены рабочие закупались у нас. Только на процентах с продаж у меня выходило около 500 долларов за две недели.

У нас очень дружная смена. Вместе с девочками в сентябре летали на шесть дней в Египет. В феврале ездили в Святогорскую лавру. Весной собирались в Турцию.

2014 год меня почти не затронул. Тетя моей подруги жила в поселке Восточный. Там был обстрел. Потом мы туда ездили, помогали привести дом в порядок. Бывало, что «азовцы»* с оружием заходили в магазин, спрашивали, почему я разговариваю с покупателями не на державной мове? Я знаю украинский, но мне удобнее на русском. Потом военная полиция угомонила «Азов»*, после 2014-го я их не замечала.

«Мирного больше нет»

24 февраля опять началась стрелянина в Восточном. У меня были выходные. Я позвонила младшему брату. Он с женой и ребенком жил в родительском доме в поселке Мирное. Они взяли памперсы и одежду малышу, приехали ко мне. Это была последняя маршрутка. Потом, уже в Ростове, мы встретили людей из Мирного. Они сказали, что домов больше нет.

Я жила в двушке на восьмом этаже. За 38 дней мы ни разу не спускались в подвал. В городе говорили, что в одном из подвалов 300 человек завалило заживо. Мы решили: пусть уж лучше сразу.

Обстрелы мы пережидали в перегородке между двумя квартирами. Это для успокоения нервов. Я видела, что бывает со стенами, когда попадает снаряд. Ничего не спасает. Нашему этажу повезло. У нас и соседей квартиры не очень пострадали. Выбило рамы на лоджии и замки на окнах, я их подпирала книжками.

«Соседи познакомились у первых мангалов»

28 февраля отключили электричество. Ко 2 марта уже не было ни воды, ни газа. Легла мобильная связь.

Обычно в это время у нас уже абрикосы цветут. Но в этом году весна холодная. Я спала в трех свитерах, двух куртках, двух парах брюк, обутая. Теперь у меня ноги отекают. Не простудилась, потому что укрывалась двумя одеялами и двух собак клала под бок. Они не понимали, почему ходят по дому одетые, в комбинезонах.

Поила успокоительными каплями своих собак и соседских котов. У соседки кот научился при обстреле прятаться в шкаф. Да еще дверцу лапой закрывал. Мы с соседкой ржали.

Если не включать позитив, можно с ума сойти. У людей в подъезде были нервные срывы. Я держала себя в руках. Спали по четыре-пять часов, но я не позволяла себе почувствовать усталость. Не давала себе расслабиться.

В этом доме я прожила год. Раньше соседи почти не общались. Стали знакомиться, когда отрезали газ и начались первые мангалы у подъездов. Сначала каждый готовил сам себе. На второй неделе поставили общий мангал у подъезда. До 8 марта готовили на улице. Самолетик полетит — бежишь в подъезд. Потом ставили мангалы у мусорников между этажами.

Мужчины попиляли деревья у дома и старую мебель. Пока работала электропила, запасли полный подвал дров. Сырые разжигали ацетоном.

Воду брали в колодцах на Новоселовке (микрорайон частной застройки, — Н.А.). Туда весь город ходил, очереди стояли часа по четыре. Когда Новоселовку сильно бомбили, ходили на родник к остановке Азовсталь. 

«Нас там бросили»

Всё городское начальство уехало. Я не верю, что они не знали, что будет. Не могли не знать! Нам сказали, что завод на 14 дней ставят на тихий ход, зарплата за февраль и март будет приходить на карточку. Брату пришли 6 тысяч гривен, но снять деньги уже было невозможно.

Мэр пишет, что жителей кормили полевые кухни, выдавали гуманитарную помощь. Да не было ничего! Нас оставили на растерзание без еды и воды. 500 тысяч человек в городе — о нас никто и не думал!

Недалеко от нас была школа № 66. Там «Азов»* устроил свои укрепления. Женщины ходили до них, просили уйти: боялись, что прилетит ответка и нас заденет. «Азовцы»* не ушли.

В заброшенном здании «Медтехники» у них была полевая кухня, склад еды и вещей. Люди просили у них еду. Но нам ничего не давали. Я просила памперсы — у племянника на попе уже живого места не было. Ухватилась за забор и сказала, что не уйду. Командир вынес мне три комплекта впитывающих пеленок. Я такие собакам стелю для туалета.

Мои друзья из Днепра и Львова говорят: «Не может быть, чтобы наша армия так поступала!». Теперь я для них враг. Мне говорят: «Ты не поддерживаешь Украину». А как я могу поддерживать, если нас там бросили?

Знакомые спрашивают, почему мы не поехали в Запорожье? Если бы эвакуировали, поехали бы. Но вглубь Украины не вывозили.

Зарядить телефоны было негде. Никакие СМИ и соцсети мы не читали. По сарафанному радио пришла информация, что 7 марта будут эвакуировать от драмтеатра. Мы пошли. На месте сказали, что автобусы вышли с Орехова и остановились в Никольском, где стоят русские танки. Нам велели идти домой.

8 марта к родственникам в наш дом приехал мужчина из Мелекина. Сказал, что вывезет — покажет, как можно выехать из города. Несколько машин уехали за ним. Они выезжали через Широкую Балку, где стояли русские. Солдаты удивились, что в Мариуполе осталось мирное население. Даже русские были уверены, что всех нас эвакуировали. 

«Берите тачечки, идите за едой»

В подъезде осталось человек сорок. С соседнего разрушенного дома прибежали еще люди — голые, босые, без документов, с собакой под мышкой.

Мы поставили столы возле лифта. Сидели там, разговаривали. Сделали самодельные свечки — фитилек из ваты и подсолнечное масло. Вместе готовили еду для лежачих бабушек. Одна из них еле ходит от старости. Вторая — после операции. Два раза в день носили им кушать.

Иногда даже забывали, какое сегодня число и день недели, ведь никому никуда не надо. У соседки 12-летний сын узнал, что такое жизнь без компьютера и телефона. Он брал веник и подметал лестницу, лишь бы чем-то заняться. Дрова кололи прямо на лестничной площадке, так что щепок было много.

В 18.00 мы расходились по квартирам, начинался комендантский час.

Числа 15-го зашли мальчики-осетины. В тот день мы втроем с девчонками стояли у подъезда. Видим — бежит военный. Мы даже не смотрели, какого цвета у него повязка. Запрыгнули в подъезд, закрыли дверь на черенок от лопаты. Они с той стороны дергают. Оказалось, они из Осетии.

Осетины сказали: берите сумочки, тачечки, идите за едой. Открыли нам склад «Азова»*. Мы были в шоке, сколько там всего, — икра, сыры, копченое мясо! И памперсы, и корм для собак. А нам говорили, что гуманитарной помощи нет.

Первые два дня мы боялись солдат — мужики с такими бородами. Они сказали, что ничего плохого не сделают. Проверили квартиры. Те, от которых хозяева оставили ключи, мы открыли сами. Закрытые они взломали. Я считаю, их тоже можно понять — вдруг там кто-то прятался бы? Осетины поселились в пустующей квартире на пятом этаже. Хозяева оставили там телефоны, часы, разные вещи. Когда солдаты уезжали, мы закрывали квартиру и видели, что всё осталось на месте. Единственное, насчет порядка — вы же понимаете, что такое мужики в квартире без воды?

Фактов мародерства со стороны военных я не видела. В городе до того, как зашли русские, уже ничего не было. Еще до 8 марта все магазины и аптеки стояли пустые.

После осетин пришли чеченцы. Они собрали телефоны, так как был прилет, бахнуло во двор. Сказали, что стрельба идет по сигналам наших телефонов.

27 марта мы отметили день рождения нашего Миши. До того, как всё это началось, мы планировали большой семейный праздник в Мирном, за месяц составили списки гостей. Но вот так вышло — пришлось праздновать в подъезде. Нажарили картошки и оладиков на воде.

Именинник все эти недели ходил, не снимая зимнего комбинезона. Гулял только по подъезду, с восьмого на седьмой этаж. Хорошо, что он маленький и ничего не понял. 

Братские объятия

28 марта мы узнали, что будет эвакуация от магазина «Метро». С соседкой пошли пешком через весь город. Военные сказали, что автобусы в Россию уходят каждые два-три часа с 8.00 до 18.00. На обратной дороге зашли на 17-й микрорайон. Сказали, что здесь тоже эвакуируют, от больницы, но нужно записаться. Мы поняли, что сидеть дальше смысла нет, ничего не наладится.

В тот же вечер собрали вещи. Отдали ключи соседям. То, что тяжело везти, отнесли к знакомым на Новоселовку. Утром пришли к больнице. В списке мы были под номером 1004. Но почему-то почти никто не пришел. Мы сели в первый автобус.

В Володарском переночевали на стульях в музыкальной школе. Там скопилось много автобусов с беженцами. Приехали ДНР, забрали 60 человек на Сартану. Я слышала, что там всё разрушено. Но они сказали, что в Сартане налаживается мирная жизнь. Одна знакомая девочка сейчас там. Говорит, что поставили палаточный городок.

Мы решили ехать в Россию. Написала сестре в ватсапп: «Через три дня будем у вас».

В 19.00 мы сели в автобус, который вез людей в Новоазовск. Восемь часов простояли на границе. Там нас покормили, осмотрели врачи. В автобусе было много раненых осколками. Мужчин и некоторых женщин попросили пройти в отдельное помещение, проверили, нет ли у них синяков от прикладов и татуировок ВСУ.

Под Таганрогом нас покормили в палаточном лагере волонтеров. Выдали малому каши.

Сказали, что дальше повезут в Таганрог, разместят в спортшколе, а вечером отправят на поезде в Казань. Те, кто не хочет в Казань, должны освободить место, потому что везут новых беженцев.

Мы на последние деньги наняли такси до Ростова. Билетов в Саратов не было. Мы четыре дня жили на автовокзале. Не заметить нас было трудно, но за это время к нам никто не подошел — ни из администрации, ни волонтеры. Я дошла до полицейского, попросила открыть нам комнату матери и ребенка. Он сказал, что нельзя. Мы покупали в «Пятерочке» булки и паштет. Каши у нас были, правда, разогреть молоко, чтобы развести их для ребенка, было негде. Туалет на автовокзале стоит 25 рублей, поэтому мы бегали на железнодорожный, там бесплатно. Ничего, продержались. 4 апреля в 21.30 сели в поезд на Саратов.

«Может, у меня реакция на прививку и я брежу?»

Раньше я никогда не была в России. С дороги мы, в первую очередь, искупались в бане. Легли спать без сапог и курток — это многое значит.

Знакомые с Мариуполя выехали, в основном, в Россию — в Краснодар, Севастополь, Нижний Новгород, на Урал. На украинском номере у меня сохранился рабочий чат в вайбере. Пишу девочкам: живу среди леса, дышу свежим воздухом, кушаю экологически чистые продукты, здесь великолепно!

У дяди маленький дом — 15 квадратных метров. Нас пустила пожить соседка. Люди принесли соленья, мед, картошку. Отдали кровать и шкаф.

Я очень всем благодарна! На второй день приехали люди из администрации, везде нас сопровождали. Поликлиника нас бесплатно осмотрела, хотя у нас нет российского полиса. В соцзащите малому дали рецепт на бесплатные каши, их можно будет получать в аптеке. Сделали временную прописку на три месяца.

В паспортном столе сказали, что можно оформить РФ-паспорта за три-четыре месяца. Но в центре занятости предупредили, что с украинским паспортом на работу меня никто не возьмет. Да еще и трудовые книжки остались в Мариуполе.

Я не могу без работы! Дядя — пенсионер, каждый раз у него просить не будешь. Когда в райцентр ездили, даже за автобус платила сестра.

Сейчас я хочу оформить временное убежище. Говорят, его можно получить за 10 дней. Тогда я смогу оформить полис и платить налог 13 процентов, как россияне, а не как иностранцы. Не знаю только, можно ли оформить убежище, чтобы сразу начать работать, и одновременно подать на паспорт? Денег на юриста у нас нет, бесплатно проконсультироваться негде.

Сейчас мы ждем единовременное пособие для беженцев — 10 тысяч рублей. Получу деньги и поеду в Саратов переводить паспорт. В украинском паспорте есть страница на русском языке, но стоит печать на украинском!

Брат уже устроился на пилораму. Я, возможно, на лето поеду работать в Анапу.

Смысла возвращаться в Мариуполь нет. Боевые действия закончатся, но в городе нет ни света, ни воды. Там уже сейчас +20, а мусорники все забиты, канализация не откачивалась месяц.

Мне кажется, я до сих пор не осознала, что происходит. Может, у меня реакция на прививку от коронавируса и я брежу? Смотрю новости и думаю: сейчас я очнусь, и всё будет нормально».

*«Азов» — признан экстремистской организацией и запрещен на территории России.