Почему Игорь Плеве ничего не должен Минобрнауки? Объясняет его представитель Татьяна Ножкина
Тяжкие последствия – это 25 с лишним миллионов рублей ущерба, нанесённого министерству науки и высшего образования РФ из-за неверного распределения квартир. Сейчас в Волжском районном суде идёт гражданский процесс, в котором Минобрнауки требует с Плеве эти 25 миллионов. В суде вскрылся интересный факт: эти квартиры, похоже, никогда не были в собственности потерпевшего министерства.
Мы поговорили с представителем Игоря Плеве в гражданском процессе Татьяной Ножкиной.
– Татьяна, обрисуйте, пожалуйста, фабулу дела?
– Игоря Плеве в уголовном процессе обвиняли по статье 286, часть третья, пункт в. – превышение должностных полномочий с наступлением тяжких последствий.
Превышением должностных полномочий стало распределение в 2011-м году 18 квартир в доме, который строил СГТУ в рамках федеральной программы. Следствие посчитало, что квартиры должны были отдать молодым учёным. А не первоочередникам, которые их в итоге получили.
В интервью «Свободным Новостям» летом прошлого года бывшая сотрудница Политеха Елена Арндт объясняла: Дом этот стали возводить до 2005-го года. Это важно, поскольку с 2005 года на законодательном уровне считается, что все равны перед законом. Спецжилья для врачей, ученых и военных никто не строит, а выдают сертификаты на покупку квартиры: заслужил, получил бумажку, купил.
Когда Плеве стал ректором Политеха, в доме не хватало нескольких этажей последнего подъезда. В 2008–2009 годах строительство дома для сотрудников шло по федеральной целевой программе «Жилище». Подпрограмма этой ФЦП – «Мероприятия по обеспечению жильем молодых ученых и строительства общежитий» – относилась к институтам РАН и была закрыта ещё в 2005-м году.
Деньги на строительство дома поступали на основании ежегодного постановления правительства РФ и договора между федеральным агентством образования и СГТУ.
В ходе уголовного разбирательства по этой статье был заявлен гражданский иск – так бывает. Этот иск подало Министерство науки и высшего образования, которое в уголовном процессе выступало в статусе потерпевшего. Их позиция: Плеве превысил должностные полномочия, распределил квартиры с нарушениями. Как раз тут начинается гражданский иск: Плеве подписал договоры о приватизации 18 квартир, чем нанёс министерству ущерб в размере 25 миллионов рублей. Эти деньги Минобрнауки и хочет взыскать с Игоря Плеве.
В уголовном процессе судья Леднёва гражданский иск рассматривать не стала. Когда она вынесла приговор, то указала, что это требование министерства оставила без рассмотрения. Апелляционный суд посчитал, что гражданский иск о 25-ти миллионах без рассмотрения оставлять нельзя. И вернул его в Октябрьский районный суд. Откуда дело ушло в суд Волжского района, по адресу проживания Плеве.
При этом апелляционный суд квалификацию по уголовному делу оставил ту же самую: превышение должностных полномочий с тяжкими последствиями. Но срок Плеве скостили с четырёх лет лишения свободы до двух. Минимальный срок по этой статье – три года лишения свободы. То есть, дали ниже низшего.
– Что сейчас происходит в гражданском процессе?
– В Волжском суде судья Девятова, которая рассматривает это дело, сделала запрос в единый государственный реестр прав на недвижимое имущество – то есть, в Регпалату. Пришли выписки на все эти квартиры, а в них черным по белому написано, что все они никогда не были в собственности министерства образования.
– Как это?
– Такую выписку может заказать любой человек. Я и заказала для себя на одну из оспариваемых квартир. Проверила. Вскрылись интересные детали. Первая запись в выписке – она сделана 23 августа 2010 года – о том, что правообладателем помещения является СГТУ. Но вид права у Политеха не собственность, а оперативное управление.
Объясню. Имущественные права у нас бывают разные: аренда, например, право требования, право управления. Основополагающим же является право собственности.
Открываем Гражданский кодекс, статью 296, читаем: предприятия, учреждения, за которым имущество закреплено на праве оперативного управления, владеют и пользуются этим имуществом в пределах, установленных законом, в соответствии с целями деятельности, а распоряжаются этим имуществом – цитирую – только с согласия собственника этого имущества.
Если я вам передаю в оперативное управление квартиру, то мы заключаем договор, где прописываем, в чем заключается оперативное управление. Вы можете управлять, сдавать, платить за нее. А вот распоряжаться этим имуществом – отчуждать или передавать – сможете только с моего согласия. И я это согласие должна прописать либо в доверенности, либо в договоре оперативного управления. К сожалению, ни доверенности, ни договора оперативного управления у нас на руках нет.
– Хорошо, а кто тогда собственник, если не Минобор?
– А собственник, согласно выписке – Министерство обороны РФ. Я проверила – это не описка чиновника из Регпалаты, который мог бы перепутать Минобрнауки и Минобороны. ИНН, ОГРН в документе указаны именно министерства обороны. Но право собственности за Минобороны закреплено только 13 сентября 2010-го года. Получается, что сначала кто-то передал Политеху квартиры в оперативное управление. И только через месяц у Минобороны возникло на них право собственности. Логично было бы наоборот, но написано, как написано. Все эти обстоятельства в уголовном деле не исследовались вообще.
Отсюда следует, что позиция Министерства науки и высшего образования более, чем шаткая. Они говорят: квартиры выбыли из нашей собственности из-за неправомочных действий Плеве. Но они же, судя по данным Регпалаты, у вас в собственности никогда и не были! А если это опечатка регистрирующего органа, во что я слабо верю, но пусть так, то отчуждение собственности могло произойти только с согласия Минобрнауки. Статья 296 ГК РФ об этом говорит.
Замечу, что доказательства эти были получены судом.
Права и СГТУ и Минобороны закончились одним днём. Например, 16 марта 2011 года договор о приватизации квартиры №89 передал право собственности физическому лицу.
Выходит, что в гражданском процессе Министерство науки и высшего образования является ненадлежащим истцом. Я понимаю, что министерства – это части правительства. Но почему тогда с иском к Плеве вышли не минпечати или, например, минцифры? Я эти вопросы задаю, но мне на них никто не отвечает. У Минобрнауки одна позиция – нас же признали в уголовном суде потерпевшими! Значит, Плеве должен нам 25 миллионов.
– А Минобороны-то в этом деле с какого боку появилось?
– Этот вопрос меня тоже давно интересует. Поэтому мне и нужен был договор приватизации. Я его получила. Открыла и сказать, что обалдела, значит, ничего не сказать.
Объясню: приватизация – это бесплатная передача собственности от одного собственника к другому.
Так вот, в договоре приватизации сказано: «собственник федеральное бюджетное образовательное учреждение Саратовский государственный технический университет в лице Плеве передает, допустим, гражданину Пупкину жилое помещение...». Но Политех-то, судя по выписке из ЕГРП, вообще никогда не был собственником!
Я сама участвовала в приватизации и проводила сделки по приватизации. Мне вопросы эти знакомы не понаслышке. Я поняла бы, если бы собственником было министерство науки. Но в договоре указано – собственник Политех. Значит, где-то между октябрем 2010-го и мартом 2011-го произошла передача собственности техническому университету? Но на основании чего?
Я вообще не понимаю, как эти договоры приватизации оказались зарегистрированы регистрирующим органом. Потому что там четко сказано: собственник – Политех. Поэтому на последнем судебном заседании мы истребовали регистрационные дела на квартиры. Регистрирующий же орган из чего-то исходил!
– Как удалось в принципе сделку приватизации провести?
– Не представляю. Если договор подписан ненадлежащим лицом, не имеющим на это полномочий, этот договор ничтожен. Он не влечет за собой никаких юридических последствий. Это как если бы вы за меня продали бы мою квартиру. Я вам сейчас так и Кремль продам, мне не жалко.
Пока мы не увидим этих регистрационных дел, трудно о чем-то говорить.
Знаете, у нас бардак везде. Я не единожды в других процессах истребовала регистрационные дела. И в них может ничего не оказаться. Поэтому как дальше пойдет процесс, я не могу сказать. Я исхожу из того, что у нас есть безусловное доказательство отсутствия прав собственности Минобрнауки. И на истце лежит бремя доказывания тех фактов, на которые он ссылается.
– Минобороны как-то на всё это отреагировал?
– Запрос мы туда сделали. Но, я думаю, им сейчас не до нас. И пока у нас есть доказательства, которые пока никто не опроверг, что в собственности Минобрнауки этих квартир не было никогда.
В регистрационных делах должна быть в принципе вся история, как объект права создавался и должна прослеживаться вся цепочка сделок с недвижимостью. Я долго просила представить мне договор оперативного управления. Его тоже не исследовали в материалах уголовного дела. Вполне вероятно, что его и нет. Как-то со стороны цивилистики все не очень хорошо.
– Вскрывшиеся обстоятельства могут как-то повлиять на кассацию?
– Плеве на это сильно рассчитывает. Когда это дело только закрутилось, я считала, что нет там никакого состава преступления. И для всех решение это было как удар. Но я не занимаюсь уголовными делами, я исключительно цивилист. Тут если посмотреть на приговор, который изменен судом апелляционной инстанции – та санкция, которая предусмотрена по статье УК – она от трех до десяти лет. А ему изменили до двух лет – не переквалифицировав статью. Ему дали ниже низшего. Это бывает нечасто. Если бы ему переквалифицировали статью на иные последствия, то привлечь Плеве к уголовной ответственности было бы нельзя – просто истёк бы срок давности по делу.
И суд сказал – да, преступление было, но привлечь экс-ректора нельзя из-за истечения срока давности.
Говорить о том, как гражданский суд может повлиять на кассационную инстанцию, тем более уголовную, я не могу. Но мне думается, они должны разобраться.