Всем, чьи подростки хамят/бунтуют/не моются/не приходят домой… Приемные мамы рассказывают, как это - чужого воспитывать
«Мне сегодня хочется сказать слова поддержки всем, кто ищет своего малыша и кому кажется, что ничего не получается. Всем, чьи подростки хамят/бунтуют/не моются/не приходят домой. Всем, чьи взрослые дети ушли и не поддерживают контакт. Всем, кого достали кровные родственники детей. Всем, кто проходит адаптацию. Всем, кому сложно. Завтра будет лучше. Мы есть друг у друга», – пишет в чате Лилия Пастушкова, заместитель председателя ассоциации приемных семей.
Клубы взаимной поддержки, работающие по принципу равный -равному, собираются в 12 районах области. В начале года ассоциация запустила проект помощи родителям, задуманный, чтобы не допустить возвратов приемных детей в сиротские учреждения. В августе на средства президентского гранта заработал проект для семей, воспитывающих подростков. Родители и дети могут посещать психолога и психотерапевта. Волонтеры проводят для ребят обучающие курсы по этикету и фотоискусству. В ассоциации полагают, что проект нужно продолжать и в новом году, так как спрос на него очень велик.
«Если в семье нет споров, то, может, и любви нет»
«Я выросла в селе Семеновка Федоровского района, – рассказывает председатель ассоциации Елена Кичаева. – В семье было пятеро детей. Папа заведовал фермой, мама была передовой дояркой. Мы понимали, что родители придут с работы уставшими, и старались, чтобы дома было убрано, сварено, постирано. Братья ухаживали за свиньями, сестры – за коровами.
Меня как самую младшую часто посылали в магазин. Эти походы я любила. До сих пор помню банки березового сока на витрине, запах шоколадных конфет «Трюфели» и свежего хлеба. На обратной дороге съедала полбуханки.
Честно сказать, в детстве я была пацанкой. Водилась с мальчишками, лазала по деревьям. Когда мама подарила мне новый сарафан с воланами, в первый же день порвала его об штакетник. Из садика убегала, потому что не любила спать в тихий час. Зато в школе стала активисткой – и пела, и стихи читала, и маршировала, и в сценках играла бабу-ягу и черта.
Чтобы понять своих детей, я вспоминаю себя ребенком и подростком. Удивительно, сколько общего можно найти. Например, в детстве я любила играть в школу – раскладывала по окнам тетрадки и писала мелом на черной металлической печке. Моя дочка Маша потом играла точно так же!
У меня много профессий. Сначала я работала бухгалтером, потом поваром в больнице, заведующим библиотекой, социальным педагогом в школе. Десять лет назад мы переехали из Федоровского района в Саратов.
Как я задумалась о том, чтобы стать приемным родителем? Не очень люблю об этом рассказывать. Мы потеряли нашего старшего сына Константина. В ноябре этого года ему исполнилось бы 25 лет. Вторая беременность тоже закончилась неудачно. Друзья брали детей из детдомов. Я спросила мужа, что он об этом думает? Поначалу муж сомневался: ну, как это – чужого воспитывать?
Бог нам послал Фомушку. Имя мы выбирали долго, у меня была целая книжка. Однажды муж пришел с работы и говорит: слушай, а давай назовем Фомкой? Фомой звали его прадеда. На портрете он изображен солидным мужчиной с бородой. И Фомушка (ему уже 23 года) тоже носит бороду.
Второй раз я задумалась о приемных детях благодаря подруге. Она приезжала к нам в гости со своими детьми, ребята все вместе играли, а потом Фома опять оставался один. Подруга сказала: Лен, ну разве так правильно? И я решилась. Муж сказал: берем только пацанов.
Никиту мы нашли, когда ему было два года. Потом взяли Богдана, ему было семь. Через год – Артема, ему было пять. А затем и девочки появились. Я увидела в базе данных областного центра по усыновлению фотографию Лианы. Ей тогда было 13 лет. Удивилась, как она похожа на мою племянницу. Сотрудники говорят: а у нее сестренка есть, Машенька. Ей было четыре годика. Я сразу сказала: всё, я их беру!
Машу мы забрали из больницы в Балакове. Поехали за Лианой в санаторий «Синяя птица». Десять лет назад еще не было онлайн-карт, мы заблудились и добрались до санатория только вечером. Заходим, спрашиваем у других детей: где Лиана? «Она лежит в комнате, плачет, думает, что вы уже не приедете», – сказали дети и бросились за ней. Лиана выбежала к нам навстречу.
Сначала мальчики, появившиеся в семье первыми, ревновали. Никита говорил девочкам: не называйте нашу мамулю мамой, она наша! Но потом все подружились и нянчились с Машей.
Я горжусь своими детьми. Все умеют готовить, убираться. Когда мы переехали в Саратов, вместе с детьми обустроили во дворе детскую площадку из шин. Правда, потом ее кто-то стал ломать.
Мне приходилось сталкиваться с разным отношением к приемным семьям. Кто-то ворчит: вот, понабрали детей. «А наберите сами», – ответила бы я таким людям. Выплаты на приемных детей – копейки по сравнению с расходами, и дело тут совсем не в деньгах.
Я рада, что в моих детях есть доброта. Они спасают брошенных котят. У нас пять котов и кошек, все красавцы, особенно Степан с половиной хвоста. Маша нашла его в августе. Залезла за ним на дерево, на котором он застрял и мяукал, звал на помощь. Сначала предлагала его друзьям и соседям, но никто не взял. Принесла домой. Я сначала раскипятилась: кошек и так много, куда же еще одного! А сама – уже в ванной, перекисью его обрабатываю. Поврежденную часть хвоста пришлось отрезать, видимо, его собаки потрепали. Неделю котенок шипел на нас. Чтобы покормить, доставали его из-под дивана.
Бывали ли у меня моменты, когда опускались руки? Бывали. Иногда думала: всё, не вывожу. Тогда один из сыновей сказал: если решила вернуть одного, отдавай всех. И у меня что-то щелкнуло. Да, я пью корвалол, валидол, дочка бегает по соседям за тонометром. Но мы всё равно в ответе за тех, кого приняли в семью, в свое сердце.
Я думаю, если в семье нет споров, то и любви, может быть, нет. Если любящие люди ругаются, значит, им не всё равно, они переживают друг за друга. Возможно, это к лучшему, что дети до 18 лет выпустят пар, понаделают сколько-то глупостей, зато потом будут готовы к ответственности, семье и работе, научатся взвешивать свои поступки.
Сейчас Лиане уже 22 года, она учится в университете. Богдану – 21, он отслужил в армии. Артем и Никита учатся в техникуме электроники и машиностроения. Владлене – 16 лет, она студентка техникума СГТУ. Маша учится в 7 юнармейском классе гимназии.
Ассоциация приемных семей работает в области с 2016 года. В марте будет два года, как мы официально зарегистрированы в Минюсте.
В начале нынешнего года мы запустили наш проект поддержки – помогали родителям быть в ресурсе, чтобы не вернуть ребенка в учреждение. Приемный ребенок проверяет опекунов – не предадут ли они так же, как кровные родители? Поэтому ребенок ворует, обманывает, ищет уязвимые места, чтобы сделать нам побольнее. Приемным родителям в это время нужна поддержка. Мы оставляем в районных опеках наши буклеты и визитки. Приятно, когда опеки идут навстречу и направляют к нам людей. Наши клубы поддержки, работающие по принципу «равный – равному», собираются в 12 районах области.
Приемные родители очень часто говорят о своих подростках. Мы поняли, что нужно делать проект на эту тему. Финансово нас поддержал Фонд президентских грантов. Родители и подростки могут посещать тренинги с психологом и психотерапевтом. Волонтеры ведут для ребят обучающие курсы по этикету и фотоискусству. Проект заработал в августе и должен завершиться в декабре. Мы думаем, что такую работу нужно продолжать, семьям это очень важно».
«Так и думали, что эти дети у нас не последние»
«Мое самое счастливое воспоминание о детстве: мы собираемся у прабабушки за столом, нас больше 20 человек – дяди, тети, двоюродные и троюродные братья и сестры, родные люди. Поэтому я всегда хотела много детей, – рассказывает приемная мама Юлия Кожевникова. – Спрашивала мужа: может, возьмем ребенка из детского дома? Он говорил: сначала подрастим своих.
В опеку мы обратились в 2015 году. Старшему сыну Руслану тогда было уже 16 лет, среднему Феде – четыре, младшему Тихону – два. Мальчики есть, само собой, нужно девочку. Мы хотели одну малышку, но получилось по-другому. В базе данных нам показали фотографии Гали, ей было 13 лет, и Оли, ей было девять. Маму девочек лишили родительских прав, полгода они провели в приюте «Возвращение», потом, когда мама умерла, их перевезли в красноармейский детдом. Сначала мы взяли девочек на два дня, это называется гостевой режим. Они сразу сказали, что хотят жить у нас, стали называть нас мамой и папой. Малыши к ним привязались, как будто старшие сестры были всегда. Старший сын – он у нас серьезный, с детства занимался спортом, – одобрил наше решение (по закону ребенок старше десяти лет подписывает согласие на прием детей в семью).
Психологической адаптации у нас не было, но приходилось учить девочек некоторым вещам, которые кажутся нам само собой разумеющимися, – регулярно мыться в ванной, не ковырять в носу, делать уроки. Галя была в 6 классе, но не умела даже складывать числа, плоховато читала. В детстве они не видели супов. Иногда соседи им приносили хлеб, иногда приходилось есть собачью еду – собаке покупали корм, потому что она охраняет дом, а дети, вроде как, ничего полезного не делают. Я спрашивала, как они дома отмечали дни рождения? «Бутылку ставили на стол. Подарок искали на мусорке», – рассказывали девочки.
В 14 лет, получая паспорт, Оля взяла нашу фамилию и отчество, сказала, что мы – ее семья.
По закону сиротам положено бесплатное жилье. Поставить их на очередь удалось не сразу. Сейчас в ассоциации есть юристы, а на тот момент мы были одни и набили много шишек. Кровная мама Гали и Оли купила дом в Аткарске на материнский капитал, но не сняла обременение. Продавец не хотела признавать, что получила деньги. Пришлось доказывать это через суд, оформлять на девочек наследство, признавать дом аварийным и уж тогда ставить их на учет в министерстве строительства.
Мы так и думали, что у нас это не последние дети. Следующих детей мы не искали, они шли к нам сами. Однажды наша инспектор опеки сказала: на участке есть мальчик 14 лет, его мама умерла, у бабушки – болезнь Альцгеймера, если не берете, он отправится в детдом. До нас Никита некоторое время жил у двоюродной бабушки. Она отправила его на лето в лагерь, а сама написала отказ от опеки. Мальчик об этом не знал. Он ехал из лагеря, уверенный, что возвращается домой. Но у автобуса его встретили мы.
Спустя несколько месяцев, за новогодним столом, Никита встал и сказал: «В тот момент мне было тяжело, не думал, что перенесу это. Но оказалось, что всё обернулось к лучшему для меня. Я очень счастлив, что попал в эту семью».
Летом этого года к нам пришла Настя. Ее мама умерла от порока сердца. Полгода Настя прожила у тети. Крестная Насти, наша знакомая, рассказала нам о ней.
День в большой семье начинается рано. Я встаю в 5.00-5.30, готовлю завтрак. В 6.30 бужу детей, отправляю в школу, готовлю обед, затем делаем уроки. За каждым закреплены обязанности по дому и территория для уборки. Никита моет посуду, поддерживает порядок в ванне и туалете. Оля убирается в кухне и коридоре. Настя – вытирает пыль и ухаживает за большим попугаем Ричи. Федя пылесосит большую комнату, кухню и ухаживает за кошкой Мусей. Мусю ему подарили в четыре года на день рождения. Федя важно говорит, что кошка живет с ним больше половины жизни. Тихон пылесосит детские и ухаживает за маленьким попугаем Кешей.
Конечно, у нас много игрушек. Но совсем нет кукол. Старшие девочки выросли, а Настя, как и мальчики, любит конструктор лего и машинки. Зато у нас целая полка плюшевых игрушек, даже большие дети засыпают с ними.
Наш Тиша – мамин хвостик, ласковый и шустрый. Федя говорит о нем: «Господь дал его, чтобы нас радовать». Тиша хочет стать ветеринаром. Федя – степенный, основательный. Раньше он хотел стать химиком, но теперь в поиске новых целей. Настя хорошо рисует, планируем пойти в художественную школу. Оля – первая помощница по хозяйству. Если мне нужно отлучиться куда-то с документами, я могу спокойно оставить ее с младшими и быть уверенной, что дома будет сделана уборка и даже приготовлена еда. Оля любит вышивать, ходила в музыкальную школу, но занятия пришлось прекратить -видимо, из-за плохих условий жизни в детстве у нее развился ювенильный артрит. Никита учится в химико-технологическом колледже, занимается баскетболом. Гале уже 18 лет, она живет отдельно (мы снимаем для нее комнату) и учится на повара. Наш старший сын Руслан профессионально занимается бодибилдингом, сейчас он учится в языковой школе в Сан-Диего».
