Почему молчит парламент? Вячеслав Володин не взял на себя ответственность за пытки в тюремной больнице
Будущий председатель Госдумы Вячеслав Володин с большим опозданием прокомментировал масштабный скандал с пытками и изнасилованиями заключенных в саратовской туберкулезной больнице ФСИН.
«Я держу этот вопрос на контроле. Изучаю ситуацию, почему такое стало возможным при безмолвии институтов гражданского общества и институтов уполномоченного по правам человека в регионе».
Странно, но нам представлялось, что Вячеслав Володин знает ответ на вопрос: почему молчит гражданское общество. По той простой причине, что его нет. То, что было, раздавлено массовыми репрессиями в соответствии с законами, которые володинская дума напринимала. А то, что якобы есть, вовсе не гражданское общество, а грубые подделки.
Институт уполномоченных по правам человека, общественные наблюдательные комиссии, общественные палаты. Кстати, почему промолчала наша ОП? Команды не было? Руководить этими симулякрами общественной активности назначают стократ проверенных людей, отбираемых по главному критерию – полная управляемость, готовность заткнуться по малейшему щелчку начальственных пальцев. Не мельтешит под ногами, не мешается – стало быть, отличный общественник – то, что надо.
Есть к Вячеславу Володину другой вопрос: а наш всенародно избранный и всенародно любимый парламент, он-то что молчит? В нормальной стране, случись такое ужасное событие, была бы моментально создана парламентская комиссия, проведено парламентское расследование. Министру юстиции Константину Чуйченко, которому подчиняется УФСИН, пришлось бы ответить перед парламентариями, а потом с позором уйти в отставку. Не говоря уже о руководителях ведомства.
Но это в нормальной стране с нормальным парламентом, мы не такие, у нас особый путь. Потому о парламентских комиссиях и думских расследованиях пишут журналисты, Татьяна Фельгенгауер с «Эха», например. И, предполагают журналисты, что никаких особых последствий для садистов и их покровителей не будет, а развернется новый виток преследования тех, кто раскрыл страшную правду.
Промолчали наши так называемые партии – защитники прав всех униженных и оскорбленных. Да, зеки не голосуют, но у них сотни тысяч родственников или их голоса уже не нужны, ведь выборы прошли?
Удивительную пассивность проявляет в этой истории наша областная прокуратура. Прежде – в советские времена существовала специальная прокуратура – по надзору за соблюдением законности в местах лишения свободы. Сейчас эти функции переданы прокуратуре областной. И что?
Известно только, что областной прокурор Сергей Филипенко прервал отпуск и все. Неужели во время плановых и внеплановых проверок колоний прокуроры ничего не видели? Неужели в прокуратуру не писали сами осужденные и их родственники? Такого быть не может!
История получилась очень громкая. Не было средства массовой информации, которое не написало бы о пытках в ОТБ-1 им колониях Саратовской области. И нормальные СМИ, которые признаны иностранными агентами и провластные. День-другой – и все стихло. Саратовский беспредел исчез из топа новостей.
Это у них пресса бы шумела неделями, добираясь до самых отвратительных деталей произошедшего. У нас иначе, у нас уже иные новости: Мария Захарова высмеяла журнал Time, МВД и СК проверят девять песен на возможный экстремизм текстов, в Украине традиционно все плохо, в Оренбурге семнадцать человек умерли от сфальсифицированной водки. Убийства и изнасилования в колониях? Помилуйте, это же было позавчера.
Еще недавно все было спокойно. Государство занималось привычным делом – прессовало своих врагов – свободомыслящих граждан и свободомыслящие СМИ. И вдруг такой удар в спину – от своих. Не секрет, что в России существует некий негласный договор власти и правоохранительной системы. Люди в погонах спокойно превращают свою службу в источник дохода, взамен гарантируют власти полную лояльность. Наказывают только тех, кто перешел незримую черту. И тогда даже генерал ФСБ может получить шестнадцать лет, как это было с генерал-лейтенантом Сергеем Солодовниковым. И то, оказавшиеся за решеткой правоохранители всего могут рассчитывать на снисходительность закона. Десятки есть случаев, когда даже убийцы в форме, отбыв лишь малую часть срока, уходят на свободу.
Думаю, что в Саратове организаторам пыток будут вынесены суровые приговоры. Не за то, что пытали и поощряли делать это осужденных, а за то, что прокололись, допустили огласку. Накажут их показательно строго и пойдут они этапами на спецзоны для бывших сотрудников. И там, вполне вероятно, они встретят такое же отношение к себе, какое проявляли к осужденным здесь, когда носили погоны. Их пособников из числа осужденных с добавками к срокам развезут по другим областям.
УФСИН напишет циркулярное письмо о недопустимости пыток (читай о необходимости тщательно скрывать). Могут увлеченно поговорить о необходимости реформы пенитенциарной системы – такие разговоры возникают раз в два-три года. Хотя всем «реформаторам» понятно, что нельзя реформировать какую-то одну структуру в стране, которая в принципе не хочет и может реформироваться.
И все вернется на круги своя. Огромный репрессивный аппарат будет гонять пикетчиков и журналистов, наблюдателей и неосторожных комментаторов в сети, ЦИК будет выискивать критиков и судиться с ними. Уцелевшие правоохранители вздохнут с облегчением.
За стенами тюрем и высокими заборами колоний будет идти та же жизнь, что и сейчас, только на первых порах с опаской.
Саратовская область не в первый раз становится эпицентром всероссийского скандала. До того был скандал выборный: в 2016 на сотне УИК в Саратове во время выборов депутатов Госдумы был зафиксирован результат «Единой России» в 62,2 процента. После следующих выборов глава ЦИК Элла Памфилова называла нашу выборную систему гнойным нарывом. Сейчас в области назревает еще один скандал с участием чиновников и строителей. Только вряд ли ему дадут разгореться – слишком много скандалов для одного региона, к тому же опекаемого самим спикером. Ну а если прорвется, то гражданское общество виновато – не досмотрело. Кто же еще?