«У нас всё хорошо, но мы не жалуемся». Саратовские фермеры рассказали, что думают об урожае, ценах на зерно и помощи государства

Представители отрасли отмечают, что из-за заморозки цен в рознице поставщики масла и сахара взвинтили цены на оптовые поставки.

Региональные власти уверяют, что Саратовская область, как всегда, остаётся тихой гаванью. Зампред правительства Роман Ковальский рассказал, что крупные хлебозаводы не повышали отпускные цены с июля 2020 года, а мука дешевеет с января и стоит сейчас меньше, чем год назад. В нынешнем году 12 хлебопекарных предприятий в Саратове, Энгельсе, Балакове, Красном Куте, Новоузенске и Мокроусе получили 21,5 миллиона рублей компенсации затрат (по два рубля на килограмм продукции). Федеральный бюджет выделит региону дополнительные деньги на выплату компенсаций. Правительство считает, что это поможет сдержать цены в течение одного-двух месяцев,– до выборов в Госдуму.

Гений места и упущенные возможности

В конце 1990-х среди саратовцев ходила шутка о том, что в области есть одна хорошая дорога–в Балтайский район. В Столыпино (на родину первого губернатора Дмитрия Аяцкова) и сегодня, в отличие от многих сел, можно доехать по неплохому асфальту, хоть и с ямочным ремонтом.

Заметив на улице корреспондентов с фотоаппаратом, сельчане оборачиваются. От прессы, частенько приезжавшей на торжественное перерезание очередной ленточки, уже отвыкли. Из достопримечательностей по-прежнему хорош дом, когда-то построенный для матери губернатора Анны Петровны. В коттедже, огороженном двумя заборами (решетчатым и кирпичным), кто-то живет. Окно на втором этаже открыто. Приусадебный участок выглядит ухоженным, на кустах спеет малина.

Физкультурно-оздоровительный комплекс издали кажется заброшенным–так давно его не красили. Большой ФОК открыли в Столыпино в 2001 году, раньше, чем подобные сооружения начали массово строить в городах области. Здесь работали секции настольного тенниса, боевых искусств, мини-футбола, баскетбола, аэробики, шейпинга. Местные жители говорят, что, несмотря на потертый вид, комплекс действует, можно бесплатно поиграть в волейбол.

В парке перед спорткомплексом стоит зеленый танк, поставленный в память о фронтовиках Великой Отечественной. Под постаментом лежит отвалившаяся плитка. На повороте к деревенской площади рассыпается Л-410, летавший на внутриобластных авиалиниях с 1979 по 1998 год. Списанный самолет поставили здесь тогда же, когда и танк, но в честь чего, жителям не объяснили. Корпус воздушного судна с надписью «Аэрофлот» ободран. Горячий ветер крутит единственный уцелевший винт.

Ворота церкви во имя святого Димитрия Донского заперты. Храм построили в 1994-1995 годах по инициативе Дмитрия Аяцкова. Федеральные СМИ писали, что на внутренней стене был изображен глава региона с нимбом вокруг головы. Отметим, что фрески с изображением спонсоров встречаются в церквях-новостройках Греции. В 2020 году эту традицию развили в Главном храме Вооруженных сил в парке «Патриот»: на трехметровом мозаичном панно изобразили президента Владимира Путина, министра обороны Сергея Шойгу, секретаря Совбеза Николая Патрушева и главу Совфеда Валентину Матвиенко.

Следующее здание на деревенской площади – кирпичное строение с ржавым куполом. Перекосившиеся пластиковые двери забиты. В 1990-х в новостройке планировали разместить музей Столыпина, провели электричество и отопление. После отставки Аяцкова с поста губернатора оказалось, что объект не является муниципальной собственностью, районные власти не обязаны за ним следить, и здание растащили.

Напротив музея – бородатый бюст Петра Аркадьевича, открытый в 1996 году. На площадке перед памятником между плит пробиваются нежные топольки.

Дом-интернат для престарелых, построенный в 1998 году, выглядит замечательно. Во всяком случае, снаружи. На запертой калитке висит большая белая табличка с надписью «Карантин».

Когда село было родиной действующего начальства, здесь работал колхоз имени Калинина (позже–СПК «Юрьевский»). Председатель хозяйства Сергей Акимчев осенью 2003 года рассказывал «Российской газете», что в Столыпино живет 2,5 тысячи человек (по данным переписи 2010 года осталось 670 жителей). «Работающих 560 человек. 1832 головы крупного рогатого скота, 3600 свиней, 20 тысяч гектаров пашни. По просьбе районного руководства присоединили соседнюю «Зарю», взяли и пищекомбинат. Полуживые хозяйства, стоит им к Столыпино примкнуть, начинают оживать и расцветать»,– восхищалось издание.

Через два с половиной года СПК признали банкротом и распродали имущество за долги.

Как любить родину

«В конце 1990-х здесь постоянно что-то строилось. У людей были надежды. В колхозе работникам давали жилье. К нам приезжали из других сел. Пустых домов в Столыпине не было»,– рассказывает фермер Дмитрий Худошин.

Дмитрий работал главным агрономом колхоза с 1995 года. «Применить знания было особо негде. Система земледелия в колхозах была примитивной. Ни химии, ни удобрений, ни специализированной техники. Главное – гони мужиков, чтобы не сидели, за какую операцию ни возьмись – все просроченные, лишь бы до зимы успеть», – вспоминает Худошин.

Главный агроном, заведующий мастерской и бригадир организовали фермерское хозяйство и работают втроем уже пятнадцать лет. «В интернете вычитал, что это называется законом упряжки: одна лошадь может вытянуть груз весом 3 тонны, а две – 15 тонн»,– смеется Дмитрий. Начинали со 100 гектаров земли и двух тракторов.

«Первую весну помню до сих пор. Это был азарт. Наконец-то никакой обязаловки, можно заниматься своим делом. Хотя в материальном плане всё было скромно», – рассказывает Худошин.

Конкурсное управление в бывшем колхозе длилось три года. Начинающие фермеры арендовали часть имущества, «боялись, что управляющий предложит выкупить его разом, у нас не хватит средств, и всё разбомбят». Так случилось с колхозной мастерской: «Ее продали на сторону, приехал кран и разобрал здание на кирпичи».

«Районное руководство сыграло негативную роль. Тогдашний глава считал, что мы недостойны здесь работать, всё надо отдать инвесторам, которым «нужен весь район»,– вспоминает Дмитрий.

Чиновники не забывают напомнить фермерам о «долге перед родиной», когда нужно, например, почистить дороги. «Не зря говорят: когда напирают на патриотизм, значит, что-то украли. По-моему, любовь к родине выражается в том, что каждый на своем месте честно исполняет свои обязанности. Предприниматель не должен заниматься соцсферой. Он должен платить налоги и зарплату, тогда наступает почти что коммунизм», – уверен собеседник.

Смогли себе позволить

«С самого начала мы скрупулезно относились к выбору семян. В первую посевную сеяли хоть и отечественными, но элитной репродукции, -рассказывает агроном. – Первую постройку позволили себе в 2014 году. Не потому, что в стране объявили импортозамещение, а потому что посеяли импортный подсолнечник, и урожай стало некуда класть. Построили ангар для хранения. С того же времени смогли закупать удобрения и средства защиты растений».

В 2000-х нормальной урожайностью в Балтайском районе считалось 15 центнеров с гектара. В последние два года Худошин получал больше 50, в этом ожидает около 40. Дмитрий говорит, что не любит излишних рискованных экспериментов с технологиями, но постоянно ищет что-то новое, ездит в другие регионы на семинары и выставки, приглашает коллег на «дни поля» в своем хозяйстве.

«Мы работаем с проверенными нашим опытом сортами подсолнечника. Но 10 процентов площади я всегда оставляю под какой-то новый сорт. Меня спрашивают: зачем, вроде бы всё уже отработано? Да иначе мне скучно станет», – говорит он.

Первыми в районе здесь стали выращивать кукурузу (не на корм скоту, а на зерно). Получают по 80 центнеров с гектара. Построили сушилку, благодаря которой кукурузу и подсолнечник удается продавать по более высокой цене.

Офис – домик из серых блоков, окруженный туями, – в хозяйстве построили в последнюю очередь (после складов и мехтока). Кабинетом руководителя долго служило помещение весовой, а бумаги хранили дома у Худошина, пока они не заполнили целую комнату. Большую половину офисного здания занимает столовая (здесь бесплатно кормят работников).

В кабинете фермера нет портретов политических деятелей. На одной стене–черно-белая фотография Мичурина и Вавилова в деревянной рамке. На другой – цветущие подсолнухи. «Это наше поле, гибрид Бакарди. А вот тот портрет комбайна, – Дмитрий кивает на большую фотографию на журнальном столике, – подарил дилер. Сам комбайн не привез, говорит, на заводе очередь».

Благодаря прошлогодним ценам на зерно, многие хозяйства смогли закупить технику, которую раньше видели только на картинках в каталогах. Столыпинские фермеры впервые позволили себе импортные погрузчик, культиватор, опрыскиватель, трактор. К качеству отечественной техники всегда были вопросы. «После 2014 года, когда российские производители получили господдержку, качество стало еще ниже, да и запчастей в наличии часто нет», – отмечает собеседник.

Ни одного золотого унитаза

В 2020 году в России собрали 132,9 миллиона тонн зерна. Это на десять процентов больше, чем в 2019-м, и почти столько же, сколько в 2017-м, показатели которого считаются рекордными. Обычно при большом урожае зерно дешевеет. Но в 2020-м произошло обратное. Осенью цены тоже побили рекорды. Цена на фуражную пшеницу 5 класса дошла до 15 рублей. Подсолнечник подорожал с 28 до 60 рублей.

Причиной стал огромный спрос со стороны экспортеров. С лета 2020-го до лета 2021-го Россия продала за границу около 45 миллионов тонн зерна (в том числе больше 33 миллионов тонн пшеницы) – на восемь процентов больше, чем годом раньше.

«В декабре президент сказал перед камерами, что цены нужно заморозить, заелись переработчики и особенно производители. После этого звоню на мэз, а мне говорят: мы семечку не покупаем, экспортная цена высокая, а тут повышать нельзя, ситуация непонятная,– вспоминает Дмитрий. – В Заволжье прокуратура прислала фермерам письмо с просьбой дать обоснование цены реализации. Как это можно было бы прокурорам объяснить? Я за всю жизнь не продал ни килограмма зерна по цене, которую сам захотел. Мне покупатели называют цифру, а я могу соглашаться или нет. Если предлагают высокую цену, я что, должен отказываться? Когда зерно стоило три рубля, прокуратура не интересовалась: почему так дешево продаете, вы же разоритесь?».

Фермер из Столыпина объясняет, что большинство производителей «не видели этих 60 рублей за семечку»: «Среднестатистический производитель, который боится рисков, поймал цену на уровне 40 рублей. По максимальной цене продали те, кто знают, что завтра скажет президент, и влияют на законы», – полагает собеседник.

Те деньги, которые долетели до деревни, Худошин считает очень хорошими. «Пару-тройку лет таких цен, и крестьяне купили бы и землю, и более мощную технику, повысили зарплаты наемным рабочим. Это деньги из земли для работы на земле. И не ездили бы поезда с вахтовиками в Москву».

В феврале Россия ввела квоту на экспорт зерна (не больше 17,5 миллиона тонн до 30 июня) и экспортную пошлину: 25 евро за тонну пшеницы внутри квоты и не менее 100 евро за дополнительные объемы. В марте пошлина на пшеницу повысилась с 25 до 50 евро, появились пошлины на кукурузу (25 евро за тонну) и ячмень (10 евро за тонну). Эксперты оценили потери сельхозпроизводителей в 211 миллиардов рублей (20 процентов этой суммы – прямые платежи в пользу государства, 80 процентов – упущенная выгода от снижения цен на зерно).

Со 2 июня заработала новая плавающая пошлина на вывоз зерна. Она рассчитывается так: при мировой цене пшеницы до 200 долларов за тонну, ячменя и кукурузы – до 185 долларов пошлина не взимается. Но если цена поднимается выше, экспортер обязан отдать бюджету 70 процентов разницы. Минэкономразвития сообщает, что показатели пересчитываются раз в неделю. Эксперты полагают, что из-за новой пошлины цены на пшеницу снизятся на 4-4,5 тысячи рублей за тонну, производители потеряют 360 миллиардов рублей.

– Зерно доходит до порта и там забирают по 3-4 рубля с килограмма. У сельхозпроизводителей забрали 20-25 процентов прибыли, которая могла бы пойти на технику, удобрения, зарплату, чтобы работник без напряга покупал ту же буханку».

Кто во всем виноват

«Сейчас все законы устроены так, чтобы мы были немножко виноватыми», -рассказывает фермер. Когда в хозяйстве построили новый мехток, проверяющие потребовали оформить разрешение на вредные выбросы. «Что такого вредного выбрасывает мехток? – недоумевает Худошин.– Зерно сыплется в одну сторону, пыль летит в другую». За разрешение отдали 50 тысяч рублей. О том, как благосостояние контролеров отражается на себестоимости хлеба, государство не волнуется.

Однажды явились проверяющие, ведающие качеством семян. «Дают перечень документов, которые надо представить. Я со своим высшим агрономическим образованием не знаю половины этих бумажек, к качеству семян они точно не имеют отношения. Дело дошло до мирового суда. Наказание – 12 тысяч рублей штрафа или двое суток административного ареста. Судья говорит: деньги большие, впереди выходные, может, лучше в каталажке посидишь?» – вспоминает Дмитрий.

Собеседник рассказывает, что в сельской местности немало диких «полуфермеров», которые ни в каких списках не значатся. «Понятно, что люди зарабатывают на кусок хлеба. Но в чем логика государства? К «полуфермерам» никто не ходит, а к официально зарегистрированным – постоянно. Получается, чем больше предприниматель старается легализоваться и соблюдать законы, тем больше его наказывают»,– разводит руками Худошин.

Недоверие к государству воспитывается годами. «В 2010-м, когда была засуха, кто получил самую большую компенсацию? Птицефабрика, принадлежащая тому самому инвестору. А нам дали 37,5 тысячи рублей – на три тонны зерна», – вспоминает фермер. Тогда же крестьянам пообещали пролонгацию кредитных и лизинговых договоров. На деле дали обычное изменение графика платежей.

С 2019 года изменились правила выдачи погектарных субсидий. «Весной объявили, что платить будут только за площади, засеянные районированными сортами. Но ведь люди посеялись осенью. По-моему, примерно так действуют наперсточники».

Районирование сортов– отдельная проблема. «Когда не стало колхозов, на базе которых работали сортоучастки, Госсортсеть пришла в упадок. Скуднейшее финансирование, не хватает людей, техники, современной химии. Система не способна своевременно оценить вал сортов, который дают частные селекционеры. Сама методика сортоиспытаний устарела, не предусматривает применения удобрений и средств защиты растений. В результате, например, некоторые гибриды подсолнечника, популярные и стабильные, благодаря которым многие хозяйства встали на ноги, до сих пор считаются нерайонированными», – рассказывает фермер.

Вводя экспортные пошлины, власти обещали вернуть производителям 40 миллиардов рублей в виде субсидий. «Я сейчас оформляю такую субсидию. Позвонили из управления сельского хозяйства, велели срочно собрать кучу документов. Следите за руками: из кармана сельхозпроизводителя забрали по 4 тысячи рублей с тонны, а вернут – по 200 рублей».

В этом году многие хозяйства будут вынуждены отказаться от части удобрений. «Аммофос за год подорожал в 2,7 раза. Сейчас цены на удобрения заморожены до октября, но на сезонном пике! Это напоминает действия опытных шулеров», – говорит Дмитрий. Фермер объясняет, что отказ от современных химических препаратов приведет к снижению качества зерна, а через несколько лет – к уменьшению посевов, «это уже всерьез отразится на цене буханки».

Сейчас, по словам Дмитрия, некоторые покупатели предлагают за тонну зерна 9800 рублей, «и многие продают»: «Из-за плавающей пошлины закупочная цена останется в коридоре 10-12 рублей, какой бы ни была мировая».

«Дорожает всё, кроме нашей продукции»

Петр Пампуха, руководитель хозяйства «Степное», Калининский район: «В прошлом году зерно пятого класса стоило 14-15 тысяч рублей за тонну, не говоря о третьем-четвертом. Подсолнечник доходил до 63. После Нового года цены рухнули и больше не поднимались. Сейчас спроса почти нет, у меня и в других хозяйствах осталось много зерна с прошлого года. Мы убрали озимые. Пока звонил только один покупатель, предлагал 11-12 рублей за тонну. Это цена пятнадцатилетней давности. Подсолнечник стоит сейчас 25 рублей.

Сейчас дорожает всё, кроме нашей продукции. Цена на дизельное топливо поднялась на три-четыре рубля за полгода. Металл и стройматериалы подорожали вдвое. Мы это очень живо ощутили, ведь мы начали строить два новых телятника и склад.

Мы сдаем молоко в Энгельс по 28 рублей за литр. Год назад цена выросла на рубль и с тех пор значительно не менялась. Молоко дает 10-15 процентов рентабельности, когда у тебя всё налажено. Это вам не свинья-скороспелка, в корову надо пять лет вкладывать и ждать, пока она вырастет и начнет отдавать.

Государство выделяет субсидии на литр проданного молока. Раньше те, кто строит новые объекты животноводства, получали по четыре рубля. В этом году – только 1,2 рубля. Говорят, денег нет. Спасибо и на этом.

Сегодня животноводству не хватает доярок. Это очень трудоемкая отрасль. Доярка должна и в холод, и в праздник вставать в 4.00, корову нужно два раза в день подоить и покормить. Вопрос даже не в зарплате. Нужна роботизация, сведение ручного труда к минимуму. В этом году заработала первая в области роботизированная фирма в Новых Выселках. Это большие вложения в оборудование и новый скот, потому что старый не привык к автоматизированной дойке. Мы такой вариант не рассматриваем, проще избавиться от животноводства и забыть.

Сейчас область надаивает 380 тонн молока в сутки. Почти половину дает «Трудовой» Марксовского района, мы – 10 тонн, и еще 15 таких хозяйств, как наше. Вот и всё, что осталось от отрасли. Мы – люди старой формации, еще держим скот. Но, например, в Красавке Лысогорского района пришли новые собственники, скот вырезают. Зачем корова, если подсолнух дает больше прибыли. Если государству нужно молоко, должна быть федеральная программа развития».

Мусаиб Агаларов, фермер, Ивантеевский район: «Плавающими пошлинами убили производителей. Трейдеры переложили новые расходы на крестьян. Рынок менее активный, чем в прошлом году. У меня лежат больше 2 тысяч тонн кукурузы. Продаю по 16 рублей и не могу продать, трейдеры сидят, выжидают. В прошлом году пшеницу третьего класса продавал за 16-17 рублей, сейчас за 12 никто не берет.

Мы строим плодохранилище и линию по производству яблочного сока. Вложили 30 миллионов рублей, из них третью часть переплатили из-за подорожания металла. Не знаю, кто в этом году осилит удобрения для сева озимых. Год назад простая селитра стоила 10-12 рублей, сейчас–20!

У нас в хозяйстве 3 тысячи голов овец. Мясо продаем по 250 рублей, а шерсть никому не нужна, у меня 15 тонн лежат пять лет. Видимо, в этом году сократим стадо до тысячи голов.

Субсидия на овцематку – 500 рублей. Да не нужны нам эти деньги! Лучше бы государство потратило их на дороги и водопроводы. Обидно, что в деревню ничего не вкладывают. Да, мы с пониманием относимся к нуждам села, постоянно помогаем социалке. Но куда же деваются земельные налоги, которые мы платим?».

Василий Щетинин, руководитель хозяйства «Красный партизан», Новоузенский район: «При сегодняшней цене пшеницы третьего класса 11 рублей за килограмм буханка хлеба должна стоить 12-15 рублей. Если она стоит дороже, это вопрос не к производителям зерна, а к тем, кто делает торговые накрутки.

Я считаю, что устанавливать контроль над ценами нельзя, это бизнес. Госрегулирование цен масла и сахара – тому пример. На полках магазинов их, вроде бы, заморозили, а теперь они вылезают в других продуктах. Государство могло бы действовать при помощи гибкого налогообложения и интервенций.

Что сказать о государственной поддержке? Мы работаем в зоне рискованного земледелия. В 2018-2019 годах озимые сгорели, я даже комбайны не загонял. В конце 2018-го дали компенсацию по засухе. А за 2019-й и 2020-й, когда тоже не было воды в прудах и сенокоса, – ничего не дали. Нет ЧС, и всё.

Животноводство сегодня не выгодно. Если государству нужно мясо – платите, нужно молоко – платите. Будут дотации – разведу хоть крокодилов. Судя по сегодняшнему размеру дотаций, продукция животноводства государству не нужна. Мы держим овец и коров. Получаем 1,5 миллиона рублей дотации – это один бензовоз дизельного топлива, которого хватит на три-четыре дня.

Сейчас государственные люди занимаются сочинением странных законов. Придумали правила даже для навоза. Для него нужно строить специальные хранилища. В крупных стационарных комплексах это действительно необходимо. Но у меня-то скотина ходит по степи, порода такая, ей положено. Если корова в степи, извините, накакает, мне придется платить штраф?

Неудивительно, что в нашу отрасль не идет молодежь. В Новоузенске есть шикарный ветеринарный техникум, а ветеринаров у нас нет. За десять лет к нам не пришел на работу ни один молодой специалист. Такая же ситуация с чабанами».

Александр Рудаметкин, руководитель хозяйства «Новая жизнь», Новоузенский район: «Горожане привыкли есть дешевый хлеб. Как только заговорили о подорожании, все заохали. То, что электричество дорожает, топливо, запчасти, техника, народ из деревни бежит из-за низкой зарплаты, -никого не волнует. Мы согласны продавать подешевле, но тогда дайте субсидии.

Мы два года не получаем погектарную субсидию потому, что у меня больше 100 работников. То есть формально по численности работающих хозяйство относится к средним предприятиям, и нам ничего не положено.

Животноводство в хозяйствах держится за счет прибыли от растениеводства. Чем меньше эта прибыль становится, тем меньше скота останется. В 2014 году мы уже вырезали молочное стадо симментальских коров. Я его хотел продать, но, к моему сожалению, никто не купил. В этом году пойдут под нож 5600 овцематок тонкорунных овец».