«Людей ловили в КФС, в Макдональдсе, в «Яблоньке». Одного даже вытащили из туалета». Саратовцы рассказывают о задержаниях после митинга

В основном, по словам свидетелей, это были люди от двадцати лет и старше. Но в отдел полиции попадали так же и несовершеннолетние, и те, кому за сорок.

Мы поговорили с несколькими из них. Имена изменены по просьбе наших героев.

 

Раньше я слушал Соловьёва, Киселёва и Норкина. Пандемия перевернула мой взгляд на мир

Алексей, 42 года. Задержан вместе со спутницей за два квартала от областной думы. Почти на автобусной остановке. Работает строителем. Полтора года назад на спор бросил употреблять алкоголь.

- Это был мой первый протест. Я вам сразу скажу – я вышел не за Навального, я вышел за себя. Мне не нравится то, что в стране творится. Понимаю, что это будет высокопарно сказано, но почему авиационный завод саратовский оказался стёрт с лица земли? Сколько труда в него было вложено! Сколько там работало людей! Там работал мой отец, например.

Три года назад у нас во дворе, наконец, положили новый асфальт. Все радуются, а я говорю – ну за двадцать-то лет пора бы уже как-то двигаться.

Мама моя – ветеран труда, сорок с лишним лет стажа. Но она работающая пенсионерка, потому что её пенсия около десяти тысяч рублей. И я много такого могу перечислить, просто у вас времени не хватит записывать.

Я далеко не всегда был такой. Чтобы вы понимали степень моей деградации еще год назад. Я слушал Соловьева, Киселёва и Норкина. Но из-за пандемии я в них разочаровался. Жизнь поставили на паузу, и я наткнулся на канал Николая Николаевича Бондаренко. Стал смотреть его ролики. Однажды он сказал что-то про Навального нормально. Я стал смотреть и его. И когда Навальный стал собирать подписи за то, чтобы людям, которые оказались в простое из-за карантина, выплатили бы 20-50 тысяч из бюджета, я тоже в этом участвовал.

После этого мой мир перевернулся. Другими глазами посмотрел на то, как работает, как действует наше правительство. Смотрел, как силовики бьют женщин, заламывают руки бабушкам – понял, что, наверное, 37-й возвращается.

Я, конечно, предполагал, что на акции меня могут задержать. Взял с собой паспорт, телефон кнопочный. С правоохранительными органами я в своей жизни сталкивался, всё-таки я условно осуждённый. Это ещё в 90-х было. Мне и почки массажировали, и в растяжку ставили, как балерину Волочкову. Знаю я эту систему, в общем.

Во время шествия я познакомился с девушкой. Она совсем юная, маленькая. Хрупкая. Я ей говорю – держись поближе ко мне. Мои сто килограмм снести нелегко. Так вместе в шествии прошли, потом пошли к областной думе. Я еще поближе подойти пытался – хотел у Николая Николаевича автограф взять. Но тут спутница моя замерзла, устала. Говорит – домой поеду. А митинг ещё не закончился. И я пошел её провожать до автобусной остановки. Говорю – посажу тебя на автобус, потом сам уеду, чтобы душа была спокойна.

Мы пошли вниз по Радищева. И на той площади, где конечная у маршруток, только за угол повернули – подлетели к нам орлы. И вцепились в неё, не в меня. Меня даже не замечали, честно говоря. Тут ваш фотокорр прибежал – Матвей (Фляжников – прим. А.М.). На его видео видно, что меня вообще забирать не хотели. Её в машину посадили, а я спрашиваю – а меня что? Ничего – говорят. Тебе-то что? Я отвечаю – ну вообще-то, я с девушкой. В наглую открыл дверь и залез в машину. Так вот с ними и уехал.

Орлов было двое, мне показалось. Оба в штатском. Да еще и выглядели так, как те, кто ходит тут по 10-50 рублей стреляет.

В отделе полиции нас допрашивали – её отдельно, а потом меня привели. Полицейский говорит – так у вас свидание было? Я глаза вытаращил, смотрю – она мне подмигивает. Полицейский вздохнул и говорит – ребят, ну вы хоть в сторонку отойдите и договоритесь, что вы говорить будете.

В общем, составили на нас протоколы, по статье 20.2, часть пятая. Дата суда пока не известна.

Выйду ли я на акции? Не буду говорить. Но я теперь точно знаю, как себя вести на них.

Меня воодушевляет лозунг «Свободу политзаключенным». Не нравится «Мусора – позор России». Не люблю оскорблений. Очень вдохновило, когда колонна кричала «Живе, Беларусь!». У меня подруга там живет. Я очень за неё переживаю.

 

Я думала, что это такая шутка

Марина, 17 лет. Полтора года училась в колледже на программиста. Но потом поняла, что не видит себя в этой профессии. Мечтает помогать людям.

- Я увлеклась политикой довольно давно. Примерно в конце 2018-го года. И с 2019-го года, когда есть возможность, хожу на митинги, стою в пикетах. Я стояла в пикете в защиту Михаила Светова (лидер либертарианской партии России – прим. А.М.), когда его преследовали. Выходила с пикетом в поддержку Алексея Навального ещё осенью, когда его отравили.

У меня был опыт участия в волонтерских отрядах, правда, государственное волонтерское движение меня довольно быстро разочаровало. Там жёсткая иерархия, и работа, которая основана на принципах личных отношений. Если ты не нравишься лидеру отряда, тебя не возьмут ни на одно мероприятие.

Не знаю, что послужило спусковым крючком. Наверное, несправедливость, которую я своим, еще детским взглядом, наблюдала вокруг, накапливалась как снежный ком. И в одни момент я просто не выдержала, поняла, что надо что-то менять.

У меня совершенно не укладывается в голове ситуация, что мы живем в государстве, в котором человека – не важно какого – можно отравить, и за этим не последует никакого наказания. Ведь по факту отравления Навального не завели никакого уголовного дела, даже липового!

А потом он публикует расследование о том, что у нашего президента есть дврец, на который потрачено баснословное количество бюджетных денег! То есть налогов, которые платят граждане России, в том числе, мои мама и папа. И ты понимаешь, что так просто не должно быть, особенно, когда 20% населения твоей страны живет за чертой бедности. Это просто несправедливо!

Навальный у меня вызывает уважение, но как политик он мне не очень симпатичен. Какие-то вещи, которые он предлагает, кажутся мне популистскими. И я не вижу его своим президентом. Но при этом вызывает уважение то, как ведет себя человек, столкнувшийся с несправедливостью.

Я вышла не за Навального. Я вышла за свободу.

Меня и моих друзей задержали совершенно для нас неожиданно – мы уже ушли с площади, и заказывали себе еду в КФС. Наверное, поэтому я так растерялась и дала себя увести. Я-то была готова к тому, что если задерживать и будут, то на акции. Но никак не после нее.

Мы стояли вчетвером у электронной кассы, еще один наш приятель сидел за столом. Я уже сделала заказ. К нам подошли двое мужчин в штатском. Один из них взял меня за локоть и говорит – пройдёмте. И просто вывел из ресторана. Я сначала подумала, что это такая шутка. Ну, вы знаете, на митингах и акциях довольно часто шутят и прикалываются по этому поводу. Но оказалось, что это не шутка. Следом за мной вывели еще двоих моих друзей. Никто из полицейских не представился. На просьбу сделать это один из них сказал, что устал представляться. Второй, когда я достала телефон, чтобы позвонить маме, попытался выбить его у меня из рук. На мое замечание, что у меня есть право на звонок, он ответил – нет у тебя никаких прав.

То, что нас задерживают полицейские, я поняла только в тот момент, когда нас посадили в машину ППС. Я успела позвонить маме и сказать, что меня везут в Волжское ОВД.

Я растерялась от того, что так быстро всё произошло. Задержание заняло какие-то 20-30 секунд. Будь у меня побольше времени, я бы, наверное, успела собраться. Но по-настоящему я пришла в себя только в кабинете ПДН (по делам несовершеннолетних – прим. А.М.).

Личность мою установили по паспорту, моих спутников отвели в другой кабинет, а меня, так как мне еще нет 18-ти лет, в ПДН.

Туда пришла майор полиции, Кажется Наталья Беккер её зовут. Она с рабочего телефона позвонила моей маме, спросила, когда та приедет. Мама уже ждала такси. А потом положила трубку и стала меня опрашивать. Прямо так, без родителей.

В итоге мне выписали протокол за участие в митинге 23 января, хотя 23 января меня не задерживали. А в протоколе за 31 января написали, что я была без маски. Участие в митинге мне не предъявили.

Комиссия по делам несовершеннолетних у меня пятого февраля. Наверное, мне назначат штраф за обе административные статьи. Мне обещали помочь оспорить решение вплоть до ЕСПЧ.

Несмотря на то, что родители мои довольно консервативные люди, они нормально относятся к моему увлечению политикой. Мама сильно переживала, но именно как мама. Отец, конечно, рвал и метал. Это задержание наложило свой отпечаток на наши отношения. Мы теперь каждый раз за ужином всё это обсуждаем, читаем комментарии под видео «Свободных», смеёмся даже над ними. Я могу сказать, что несмотря на все произошедшее, они мной гордятся.

Ни в школе, ни в колледже я со стороны учителей и преподавателей не испытывала никакого давления. Так, прикалывались надо мной иногда. Но я спокойно к этому относилась.

Выход на акцию - это абсолютно не то, за что можно задерживать. Я считаю, что каждый человек имеет право высказывать свое мнение, каким бы оно ни было. И это абсолютно ужасно, когда люди выходят сказать, что они не согласны, а вместо диалога они получают дубинкой по ребрам. Власть за мнение людей просто линчует.

Среди несовершеннолетних много тех, кто оппозиционно настроен к власти. Но для них выйти на улицу – страшно. Они сталкиваются с непониманием родителей. Моей подруге отчим сказал, что изобьёт её, если она пойдет на митинг. И она, естественно, не пошла, но очень меня поддерживала. Кто-то боится проблем в школе, отчислений из вуза. Что у родителей из-за них будут какие-то проблемы. Мне в этом плане боятся нечего.

Собственно, как и другим людям, которые вышли со мной. Они не боятся и это очень круто.

Меня разозлило и раззадорило это задержание. Я обязательно буду выходить. Если бы они задержали только меня, было бы не так страшно. Они задержали моих друзей. Одному из них сделали дактилоскопию. За других я переживаю больше, чем за себя. Теперь я понимаю, что все это беззаконие, которое произошло со мной и с людьми, которые мне очень дороги, оно только польше меня подстегнуло к томц, чтобы дальше бороться.

 

Полицейские посмеялись над моим заявлением на домашнего насильника, а мирных граждан задерживают

Слава, 18 лет. Закончила школу, пока нигде не учится. Готовится сдавать экзамены в вуз. Собирается быть журналистом.

- Раньше я на акции не выходила, ждала, когда мне исполнится 18. Так что 23 и 31 января были мои первые акции.

Я, как и многие люди, с которыми я познакомилась и общалась во время митинга, вышли не столько за Навального, сколько за самих себя. Потому что с неправосудным судом, с несправедливостью власти сегодня может столкнуться каждый из нас, а пример Алексея Навального это ярко доказывает.

Мне не нравится, что правоохранительные органы пользуются своими привилегиями не в пользу мирных граждан. Мне не нравится то, что в России часто несправедливо судят людей. Я не понимаю, почему лозунги «Россия будет свободной» и «Я не боюсь» вдруг стали протестными. Почему мы должны здесь чего-то бояться, если это наша страна. Если мы и есть эта страна?

Мы вышли отстаивать свои права, а нас за это задерживают. Тогда как домашним насильникам всё спускают с рук. Я подавала заявление на близкого мне человека, у которого проблемы с алкоголем, и он абьюзер. Так полицейские только посмеялись надо мной и ничего не сделали ему, который держит в страхе всю семью. А мирных протестующих хватают, задерживают.

Конечно, я знала, что меня могут задержать на митинге. И внутренне была к этому готова. Я читала инструкции ОВД-Инфо, училась в классе с юридическим уклоном. Базовый уровень правовых знаний у меня есть.

Но наша доблестная полиция решила меня задержать, когда я почти дошла до остановки. Это был стрессовый момент. Было непонятно, что происходит и как себя вести. Сначала они хотели нас отвезти в участок без свидетелей, по-тихому. Но тут прилетел ваш корреспондент. И без свидетелей не получилось. Им пришлось более-менее действовать по закону. Вызвали наряд. Но протокол о задержании на месте никто не составил. Это сделали уже в участке.

Сами полицейские в участке тоже были в стрессе – нас там было минимум 30 человек задержанных. Несколько человек за 40, но в основном 20 с небольшим лет ребятам было.

Молодежь, новое поколение, которым жить в этой стране.

И полицейские, видимо, не понимали, что делать с этой толпой. Злились, орали друг на друга, за глаза называли задержанных баранами. Но в лицо улыбались и старались быть с нами вежливыми. Играли таких добрых полицейских.

Потом нас опрашивали. Спрашивали, зачем мы вышли, поддерживаем ли мы конкретно Навального или Бондаренко. Мы говорили, что вышли за себя. Но они этого, мне кажется, не поняли.

Сейчас мое дело передано в суд. И суд, видимо, будет не раньше марта, как сказали мои новые знакомые, с которыми мы познакомились в участке.

Мои друзья испытывают прессинг со стороны администрации университетов и колледжей. А мне повезло, что я пока нигде не учусь. И прямых рычагов давления на меня нет.

В подобных акциях я, наверное, больше участвовать не буду. Боюсь второй административки, за которой последует более серьезное наказание. Но я обязательно буду помогать протестующим тем, чем смогу. В ОВД-Инфо многие волонтеры работают дистанционно, например.

 

Было много тихарей с камерами

Ирина, 23 года, Георгий, 26 лет. Муж и жена. О своем задержании рассказывает Ирина. Она преподаватель и боится того, что может потерять работу, поскольку взгляды на политику у её коллег и у родителей учеников могут не совпадать с её взглядами. И как это отразится на работе, она не знает.

- 23 января муж ходил на акцию один, я в этот день работала. А 31-го мы пошли вместе. Ситуация настолько возмутительная, что не выходить на акции уже невозможно. Если раньше власть хотя бы как-то прикрывалась законом, то сейчас она на закон наплевала. Да, возможно, Алексей Навальный и не устраивает меня как политик, но меня глубоко возмущает то, как власть себя с ним повела. Неправосудный приговор, незаконное задержание. Нельзя так обращаться с человеком. Ведь если подобное происходит с кем-то одним, то с другими может произойти ровно то же самое. И наши с мужем друзья нашу позицию разделяют.

На акцию мы пошли с минимальным набором для того, чтобы пережить задержание: паспорта, телефоны, аккумулятор для подзарядки гаджетов, вода, печенки, необходимые лекарства с нами были. Но с задержанием получилось так глупо. На самом митинге задержаний не было, было только очень много тихарей, которые ходили и тыкали всем в лицо своими камерами. Наверное, они и следили за нами.

Мы прошли в колонне, потом постояли со всеми на площади, покричали лозунги. В какой-то момент я поняла, что устала и замерзла. И мы пошли греться в ближайший Макдональдс, который довольно далеко от митинга. Хотелось выпить кофе и прийти в себя. Мы стояли у электронной кассы, когда к нам подошли двое в штатском – они шли за нами от самой областной думы. И, что поразительно, всех так задерживали – кого в КФС, кого в «Яблоньке», одно из задержанных вообще вытащили из туалета в Маке. Ну вот и нас увели прямо от электронной кассы. «Пройдёмте». По нашей просьбе полицейские показали удостоверения. И мы, понимая, что сопротивляться не стоит, спокойно с ними пошли. Пешком дошли до отдела – это буквально несколько кварталов. По дороге муж завел со старшим лейтенантом разговор за политику. И я удивилась, насколько истово тот верит, что нам промыли мозги, что мы не правы. Что эти митинги абсолютно зря. У меня был лёгкий шок.

В отделе нас продержали 3,5 часа. Те ребята, которые нас привели, написали рапорт о задержании и попрощались – мы, говорят, из другого отдела и у нас вообще выходной. Оказалось, что они и правда из отдела по борьбе с наркотраффиком.

У нас пытались взять отпечатки пальцев. Мы отказались – говорим, на каком основании вообще? Личность нашу вы установили по паспортам.

- А паспорта вы могли и подделать! – сказали нам в полиции.

- То есть вы нас сейчас обвиняете в подделке паспортов? – удивились мы.

В итоге, конечно, сказали, что нас никто ни в чем не обвиняет. Пальцы нам откатывать не стали. Потом долго не пропускали к нам нашего защитника, Фёдора Демьянчука. Говорят – нужно нотариально заверенная доверенность. А Фёдор пишет нам – нет, достаточно ходатайства по разъяснению Верховного суда. В итоге, его пустили. Нам выдали протокол о задержании и протокол о доставлении в полицию. Написали в протоколе, что время задержания закончилось в 17.50. И бросили нас опять. В итоге, мы взяли и ушли, потому что всем было не до нас, а юридически мы имели право покинуть участок, так как время задержания закончилось. Что будет дальше, нам не известно.

На акции я пока ходить боюсь, я трусиха. Но думаю, что через какое-то время мы всё равно выйдем ещё раз.