Облупившийся Путин, ржавый Радаев. Умирающее саратовское село прославилось благодаря монументальной агитации за президента и «ЕР»
Это село, где самовластье превратилось в обломки до того, как было разрушено, и можно посмотреть, чьи на нем написаны имена.
В Старые Бурасы я ехал с «Саратовской фототропой» медитировать на избушки с резными наличниками. Предполагалось, что наша группа выпьет чаю на фоне местной архитектуры, сделает пару кадров и укатит дальше. Но так случилось, что автобус заглох, и в ожидании следующего мы, туристы, разбрелись по селу.
Вся моя досада из-за сломавшегося автобуса улетучилась, когда я увидел два циклопических транспаранта с цитатами о важности сельского хозяйства. Под одним стояло имя Радаева, под другим – Панкова, а позади был пустырь и продавленный снегом труп домика. Не придумать лучшей иллюстрации для слов «создание достойных условий для жизни труженикам села – это главное, приоритетное направление для Партии».
Нет, транспаранты с изречениями – не оппозиционный пиар-проект. Устанавливал их со всем уважением и на полном серьезе Игорь Яковлевич Кудашев, бывший председатель колхоза имени Крупской, ставший впоследствии, как писали о нем, «местным олигархом».
Не все транспаранты – политические. Рядом с сельским детским садом и зоопарком (да-да, в селе на 1400 жителей есть зоопарк!) стоят небольшие стенды с изречениями о детях, а также посвященные темам образования и саморазвития. Они похожи на рекламные билборды сити-формата и явно предназначены для вдумчивого разглядывания во время прогулки. Вдоль автомагистрали стоят щиты-гиганты. Самые большие буквы – на двусторонней стеле, пожалуй, самой ржавой и облупившейся в селе: «Единство слова и дела – залог успеха» подписи – В. Путин. Любой бравурный лозунг на фоне российского села читается как злая шутка, но эта фраза выбивает десять из десяти по шкале сарказма.
Когда-то были среди других и крылатые выражения авторства самого Кудашева. Например, такие: «Старые Бурасы – наш дом, их нельзя не любить, ими нельзя не гордиться», «Золотой фонд Старых Бурас – трудолюбивая молодежь» и даже «Движение – это жизнь!» (хорошо сказал!) Но эти билборды сохранились по большей части в старых фоторепортажах.
Кудашев просвещал односельчан не только политически, но и эстетически. В селе появилось сразу два памятника Ленину и один – Сталину. Вождь всех народов изображен стыдливо – если бы не надпись на постаменте, вряд ли кто-то смог бы отличить его от любого другого носителя такого же фасона усов. Здесь же стоят памятники механизатору и «девушке со снопом». В этом, кстати, есть известный сексизм – либо всех указывать в соответствии со штатным расписанием, либо и вместо механизатора писать «мужик в кепке». Ну да ладно.
Над последней идеей Кудашева не хочу иронизировать. Как рассказывают местные жители, председатель пригласил мастера, который украсил жестяной резьбой и игрушечными башенками будки, закрывающие водоразборные точки на улице. Хорошо получилось, правда.
В 2019 году Игорь Яковлевич умер. Вместо него, как говорят сельчане, теперь всем заправляет его сын, но колхоз, по их выражению, «теперь стал маленький».
Билборды постепенно приходят в негодность: стирается имя Путина, а высказывания Радаева выглядят так же невнятно, как и его обычная сценическая речь.
Я расспросил местных жителей, как они сами относятся к наглядной агитации, которой окружил их умерший руководитель, и почему транспаранты находятся в таком запустении – неужели некому подновить их.
«Надписи сначала нравились, а теперь и не замечаем их. Подновить стоило бы, но ведь никому не надо», - говорит пожилая женщина, ведя мимо меня из садика будущую трудолюбивую молодежь. Молодежь косится на мою аномально яркую для здешних мест верхнюю одежду и шепчет: «Бабуль, кто это?»
Село вроде бы умирающее, но вроде бы и нет. По глубокому снегу заметно, что многие дома необитаемы – стоят заметенные по окна, и ни одна цепочка следов к ним не ведет. Но улицы (их здесь целых 11) проходимы даже после снегопадов; есть и новенькие приглядные дома. Инфраструктура включает не только зоопарк, но и как минимум два весело раскрашенных бесплатных общественных туалета – к которым, впрочем, кроме городских туристов тоже никто не торил путь через сугробы. Другим из моей группы местные жители сразу предложили купить дом за 300 тысяч. Мне не предложили. Видать, не понравился я им.
