В сухом остатке. Родина бросила в степи поселок с пенсионерами: три года жители обходятся без воды
Питьевую воду привозят в канистрах из других сел. Водопровод, по которому в село шла вода из Большого Узеня, неизвестные сдали в металлолом в середине нулевых. Жители пользовались прудами, в которых по весне скапливалась талая вода. Но три года назад последний пруд высох.
Лишние люди
От Саратова до Уфимовского почти 300 километров. На память о мощном совхозе, частью которого когда-то был поселок, осталась асфальтовая дорога. Асфальт не обновляли, кажется, со времен покорения целины. Под зимним солнцем поблескивает сплошная ледяная корка длиной 16 километров. За 2 километра до села машина неожиданно встает - степная поземка забила под капот целый сугроб.
Иду пешком. Навстречу через перемёты пробирается «Шеви-Нива», за рулем — юноша в новенькой форме. Пограничник с визгом тормозит на льду. Требует паспорт для установления гражданства. Объявляет предупреждение и грозит штрафом: в приграничной зоне можно находиться только со специальным пропуском. Нелегко представить шпиона, который согласился бы добровольно посетить Октябрьское МО (в его состав входит Уфимовский). Но офицер бдителен: сопровождает прессу до самого въезда в село, где уже собрались жители, и, стоя на обочине, внимательно прислушивается к беседе.
Обычно государевы люди жителей Уфимовского, наоборот, слышать не желают. «Нерентабельные вы, говорят. Неперспективное село»,— повторяют сельчане высказывания чиновников.
Пенсионеры в масках, притопывая, прячутся от ветра за металлическим навесом остановки. Это единственная в селе очищенная от снега площадка — остальные три улицы покрыты слежавшимися за зиму сугробами. «Забуранит - проехать нельзя. Как-то раз местного уроженца привезли на родину хоронить. До остановки катафалк доехал, а дальше — никак. Пришлось переложить покойника на сани,—рассказывают жители.— Если у нас кто-нибудь заболеет, «Скорая» не проберется. Своим ходом мы к врачу тоже не доедем: молодежь — в городе, на всё село — три мужика с машинами».
Поля вокруг поселка, когда-то принадлежавшие совхозу, обрабатывают крупные агрохолдинги из других районов. «Селу они никак не помогают, даже бульдозер после бурана прислать не хотят. Говорят: здесь нет наших рабочих,—разводят руками пенсионеры. — Но мы ведь по 40 лет отработали на земле! Вот на той улице живет Мухатова Екатерина Ивановна. Она с 14 лет была дояркой. Сейчас — инвалид первой группы. Неужели она не заслуживает помощи? Получается, отработал — умирай?».
Завяли помидоры
Без воды в Уфимовском купают и лежачих стариков, и грудных младенцев. «Моему младшему внуку — три месяца. С утра встаем, нагребаем во дворе кастрюлю снега — и на плиту. Больше пеленки нечем стирать. Представьте, сколько снега перетопить надо, сколько газа сжечь, а ведь за него мы тоже платим», —рассказывает Евгения Губанова. Евгении Михайловне 66 лет. Она работала в совхозе телятницей и дояркой.
«Видите тот бугорок около дороги? Там под землей была десятикубовая бочка. Совхоз бесплатно привозил туда настоящую питьевую воду», — вспоминает Биганым Тугаева, работавшая бухгалтером.
На краю Уфимовского чернеет водонапорная башня. Раньше в поселок качали воду из Большого Узеня. У каждого двора были колонки. Под окнами росли сливовые деревья, абрикосы, вишни, на огородах — огурцы и помидоры (а ведь это климатическая зона полупустынь). Но в 2004 году 36-километровый участок трубопровода кто-то выкопал и увез на металлолом. «Мы услышали в степи трактора, расспросили рабочих. Они сказали: не ваше дело, районные власти так решили, потому что трубы заржавели», — вспоминают собеседники.
Поначалу сельчане не поняли, что случилась катастрофа. Вода из Узеня всегда считалась дорогой. После ее исчезновения поселок продолжал пользоваться почти бесплатной водой из прудов. Прудов было четыре. Каждую весну сюда стекала талая вода из степи. Запаса хватало на целый год. Таким способом устроено водоснабжение многих заволжских сел.
Но за прудами нужно ухаживать: зимой делать снеговые валы, чтобы задержать как можно больше воды весной, очищать водоем от ила и камыша. Совхоз развалился, другого хозяйства, которое могло бы этим заниматься, в Уфимовском нет.
В феврале 2018 года высох последний пруд. «Утром погнали скотину, а воды нет. Лед просел. Под ним — пусто!» —охает Амангельды Биктасов, бывший механизатор. «На следующий год снега навалило, а воды получилось мало. Как скотина мучилась — вода черная, всё в тине! За неделю выпили».
Три года поселок пользуется только привозной водой. Раз в неделю ЗИЛ с цистерной доставляет воду за полтора десятка километров из Демьяса. Воду заливают в подземный резервуар рядом с пересохшим прудом. «Вода соленая. В ней даже купаться невозможно: нагреешь — выпадают хлопья, мыло не пенится»,—говорят жители.
Но даже такую воду приходится экономить. «После завтрака вымоем посуду, а воду не выливаем. В этом же тазике моем посуду после обеда и ужина. А водой после стирки можно еще и полы помыть»,— делятся секретами местные хозяйки.
«Те, у кого машины нет, отстаивают техническую воду из водовозки и пьют. Те, кто может съездить в Дергачи, при каждой возможности набирают там питьевую воду в канистры про запас. В райцентре цветы на клумбе поливают, а мы, живые люди, без воды тут пропадаем», — возмущаются женщины.
Жители Уфимовского оплачивают бензин для водовозки — по 500 рублей с двора за каждый приезд.
Как стереть деревню с карты
Бывший совхозный бригадир Канаткали Сарсенбаев три года писал во все инстанции, пытаясь вернуть в село воду. Областное министерство строительства, телефон доверия губернатора, общественная приемная депутата ГД Вячеслава Володина отвечали слово в слово: «Водоснабжение поселка осуществляется в штатном режиме». Летом 2019-го пенсионер обратился к Путину. Администрация президента прислала ответ на двух страницах, сообщив сельчанину, что в его Уфимовском имеются водозабор, насосная станция, водонапорная башня, подземные сети протяженностью 1,8 километра, семь водоразборных колонок и пруд Местный емкостью 24 тысячи кубов, наполненный на 45 процентов. «Пруд наполняется посредством атмосферных осадков. Подача воды в поселок Уфимовский осуществляется ежедневно согласно графику».
Однажды Сарсенбаеву позвонил неизвестный: «Дед, тебе слишком много надо». «Вечером запираемся, дед говорит: надо бы собак спустить. Я ему отвечаю: ничего, если уж погибнем, так за народ», — вспоминает вдова Биганым Утеповна. Прошлым летом 83-летний старейшина умер, так и не дождавшись помощи от власти.
Проблем в селе за последние годы даже прибавилось. Жители оказались не только без воды, но и без пастбищ. Раньше сельчане пасли скотину на пустовавших совхозных землях. «Новые хозяева засеяли всё подсолнечником. Мы крутимся теперь вокруг засохшего пруда и на бывшем базу. Помните, в советских учебниках истории была картинка — крестьянин на одной ноге? Теперь это про нас», — невесело смеется Биганым.
«Раньше мы неплохо жили личным подсобным хозяйством. По 12-17 коров держали, не считая овец. Сейчас у нас осталось две «рогатки». Многие порезали всю скотину и не сажают огородов, потому что поливать нечем», — вздыхает Жибек Биктасова.
Жибек Хасановна отработала 40 лет воспитательницей в детском саду (садик в селе давно закрыт). Ее пенсия — 8 тысяч рублей. После оплаты воды, света и газа денег едва хватает на продукты. «На зиму запасаем два-три мешка муки. Хлеб печем сами, магазин в поселке закрыли лет десять назад. За покупками надо ехать за 50 километров в Дергачи, это еще почти 1000 рублей на дорогу», — говорит пенсионерка.
В конце 2000-х оптимизировали сельский медпункт. Ближайший врач и аптека теперь тоже в Дергачах. Особенно трудно было прошлой весной, во время карантина. Сельчане рассказывают, что полиция дежурила на дороге и не разрешала выезжать из поселка даже за лекарствами.
У остановки тормозит желтый школьный автобус. Поселковую школу, как и всё остальное, закрыли в прошлом десятилетии. Теперь дети ездят на уроки за 17 километров в село Октябрьское. «Недавно были бураны, два дня дома сидели, — говорит бабушка семиклассника Евгения Губанова.— Мухаммеду уже 13 лет, но я его всегда провожаю с фонариком. Автобус уезжает в 7.30. Зимой в это время совсем темно, ни одного фонаря в деревне нет, зато полно бродячих собак».
Мухаммед смотрит на жизнь с оптимизмом: говорит, что в автобусе тепло, в школе кормят вкусно. Единственная неприятность — после уроков в родном поселке делать нечего: «В Октябрьском есть стадион и детская площадка, а здесь — только паутина».
Золотой дождь до земли не долетает
Жители заволжских деревень жалуются на проблемы с водой каждый год. Например, летом 2020-го без воды осталось село Маянга Балаковского района: местные скважины, пробуренные в середине прошлого века, иссякли. В течение трех недель воду жителям привозила пожарная машина. Осенью видеобращение к спикеру ГД Вячеславу Володину записали жители поселка Ближний Новоузенского района — здесь катастрофически обмелела река Чертанла, других источников воды поблизости нет. В декабре к журналистам обратились жители Семено-Полтавка Ершовского района: местный пруд наполнен меньше, чем наполовину, водопровод, построенный в 1967 году, заилен, и уличные колонки почти не работают.
Еще десять лет назад региональные власти констатировали, что в Левобережье «сложилось критическое положение» с водой. Чиновники подсчитали, что села обеспечены водой на 50 процентов от потребности. 160 тысяч жителей пьют некачественную воду.
Степные речки — Большой Иргиз, Еруслан, Большой Узень, Малый Узень — летом сильно мелеют. Поэтому сюда закачивают воду из Волги по саратовскому оросительно-обводнительному каналу, а затем распределяют по сельским прудам. В стоимость воды входят расходы на электричество для насосов, и она оказывается золотой. В 2020 году на закачку заволжских водохранилищ из резервного фонда выделили 46,4 миллиона рублей. Но этого недостаточно.
У сельчан нет денег, да и самой воды физически не хватает: водохранилища, построенные в середине прошлого века, затянуты илом и заросли камышом. Расчистка стоит дорого. Например, прошлой весной федеральное Минприроды сообщило о начале работ на Большом Узене у села Милорадовка Краснопартизанского района. Уборку участка длиной 1,15 километра от иловых наносов, камыша и затонувших бревен оценили в 27 миллионов рублей.
За последнее десятилетие областные чиновники несколько раз отчитывались о запуске региональных и федеральных программ, обещая потратить на воду для заволжских деревень сотни миллионов рублей.
Два года назад Саратовская область включилась в нацпроект «Чистая вода». За шесть лет в стране предполагается построить и реконструировать больше 2 тысяч водопроводов, скважин, насосных, очистных станций и т.д. стоимостью 242,6 миллиарда рублей. Качественную воду должны получить 5 миллионов человек. Саратовской области обещано 2,5 миллиарда рублей. Пока заработали два водовода до села Усть-Курдюм Саратовского района и поселка Полуденный Ершовского района.
Министр строительства РФ Владимир Якушев отмечает, что нацпроект не быстро продвигается во всех регионах. «Первая задача, которая стояла перед нами в 2019 году: на 85 субъектов Российской Федерации нам нужно было эффективно потратить 5 миллиардов рублей. Ровно половину этой суммы мы перенесли на следующий год. То есть мы оказались не готовы к реализации даже 5 миллиардов в объеме нашей огромной страны», — сказал министр в октябре на Всероссийском водном конгрессе.
За два года регионы «научились готовить проектно-сметную документацию, строительство пошло более активно» и уж теперь-то, уверен глава ведомства,«мы можем говорить о том, что мы перешли к эффективной работе».