Путин научит еще сильнее Родину любить. Что стало с отличниками курса патриотизма 60-х годов

Владимир Путин подписал указ о привитии патриотизма в школах или как-то так. Либеральное общество всполошилось. Теперь детей будут зомбировать, вбивать в головы понятие патриотизма по-путински: любовь к государству, а не к стране, почтение к власти, а не уважение к личности.

И заодно будут учить истории, как ее видит бывший министр культуры Мединский. То есть одни успехи, победы и подвиги под мудрым руководством князей-царей-Иосифа Виссарионовича и нынешнего президента, конечно.

Но нашлись люди, которые считают, что вдалбливание в юные головы этих догм приведет к обратному результату. Так, например, считает заслуженный учитель России Тамара Эйдельман.

Я  не буду принимать ни одну из сторон, просто расскажу давнюю историю о том, как нас учили Родину любить.

Я учился в одной из лучших школ Саратова, что вовсе не означает, что там не было воспитательной работы. Как раз была и очень разнообразная. 

Я, к примеру, переписывался с сыном партизанского командира Медведева – это было такое личное задание.

Аккуратным пионерским почерком я сообщал, как мы помним героев и чтим их подвиги, какие проводим мероприятия. Потом добавлял немного о себе: учусь хорошо, хотя это было скорее желанием, чем реальностью. Для оживляжа, чтобы уж совсем не выглядеть картонным пионером, писал еще немного о себе: недавно ходил на рыбалку, и улов был неплох. На самом деле, рыбача с плотов на Гуселке, я уронил в воду банку с червями. На слезные просьбы к соседям-рыбакам одолжить наживку получал в ответ грубые шутки, типа: «Полови, пацан, на своего «червячка». Сколько лет прошло, а обида жива до сих пор, но не мог же я писать об этом сыну легендарного партизана.

После проверки письмо отправлялось по адресу. В ответ я получал короткие открытки с пожеланием учиться только на отлично, чтить память героев и любить свою Родину. Кстати, переписывался я с домашнего адреса, а не со школьного, мол, от себя пишет сознательный мальчик Дима, а не по заданию. Однажды мне даже книгу прислали о партизанах, опять ж с добрыми пожеланиями. Книгу я оставил себе, а ответы относил в школу, где их размещали на стендах, но о стендах – позже.

Пионерская наша дружина носила имя аткарской девочки Вали Макеевой – по легенде ее замучили кулаки. Потом выяснилось, что история там совсем другая. Как-то нас вывезли в Аткарск. Мы шли по грязным осенним улицам, и я как самый высокий нес знамя дружины. Жаль, фотка потерялась. Нас сводили к местной достопримечательности – человеку, который видел приземление космонавта Германа Титова. Мужик был, что называется, в полбанки, рассказывал, как он залез в космический аппарат, после того, как Титова увезли. Показывал кусок оранжевой обивки и давал по очереди лизнуть малинового желе из диковинного тюбика.

И о стендах. Это был такой лист фанеры, примерно полтора метра в ширину и сантиметров семьдесят в высоту. Его обклеивали ватманом, размещали две-три фотографии или картинки, вырезанные из «Огонька», и заметки, написанные четким почерком отличниц.

Темы – подвиги советского народа в годы войны или в мирное время, наши замечательные земляки-герои и все такое подобное. Каждое полугодие каждый класс, начиная с пятого, должен быть сдать свой стенд. Позже с появлением нового завуча по воспитательной работе – страшная женщина - отдельно свой стенд готовил класс и отдельно его пионерская/комсомольская организация. В школе все стенды были завешаны этими стендами.

К чему эти мемуары? Я не очень хорошо знаю судьбы моих одноклассников. Но мне определенно известно, что примерно половина из моей параллели уехала – в США, Израиль, Европу. Начали уезжать еще тогда, когда сделать это было практически невозможно. Так вот первыми уехали как раз мастера стендовых дел, докладчики правильных докладов, отличники политинформаций, дети с наглаженными пионерскими галстуками (свой я носил в кармане и повязывал только в школе). Если бы тогда был предмет «патриотизм», они были бы круглыми отличниками.