Юлия Плескановская: «Либо он умрет президентом, либо сдохнет в канаве. И это приговор стране»

Юлия Плескановская, специалист по борьбе с корпоративным мошенничеством, Лондон

Прошу прощения у тех, кому написанное покажется выступлением капитана Очевидность. Что-то из того, что я написала, должно быть известно каждому школьнику. К сожалению, коррупция испортила нам и систему образования, поэтому я не могу полагаться на то, что каждый школьник знает то, что должен.

Для начала, коррупция - это далеко не только про взятки. Коррупция («corruption») - это порча, отличное слово, обычно употребляемое в русском языке в другом значении, суть явления выражает очень точно. Зато «коррупционер» переводится отлично - «вредитель».

У коррупции много лиц: это и взятки, и откаты, и непотизм (кумовство), и сексторшн (вымогательство сексуальных услуг). Все эти практики имеют общую черту: они портят любые процессы, в которые встраиваются. Если попробовать описать это явление с чисто финансовой точки зрения (а я именно это и попытаюсь сделать), часть ценности (value) уходит «налево», просто утекает в песок.

Ценность - это базовый элемент вообще всего. Задача любого института – увеличивать ценность. Вся мировая экономика работает как огромная фабрика по производству и увеличению количества ценности.
Ресурс – это топливо, это то, из чего производится ценность. Ресурс – это тоже ценность.

В условиях ограниченности ресурсов начинается КОНКУРЕНЦИЯ. Фирмы конкурируют за инвесторов. Фирма, которая производит больше ценности, получает больше ресурсов. Выживает, растет, развивается, размножается, и все это время получает все больше ресурсов и производит все больше ресурсов.
Все общественные институты включены в мировую экономику, и даже если вам кажется, что они не производят ценность, они ее производят:

• система образования производит знания и квалифицированных сотрудников – это ресурсы.
• система здравоохранения производит и поддерживает в рабочем состоянии людишек – это ресурс.
• законодательная система обеспечивает общие правила игры для всех участников, экономя людские и временные ресурсы, которые игроки бы потратили на разборки между собой.
• судебная система обеспечивает более эффективное разрешение конфликтов. Ага, экономит время.
• силовые институты поддерживают безопасность участников рынка. Если их не будет, участникам рынка придется тратить свои ресурсы на обеспечение собственной безопасности, а это неэффективно.
• налоговая система – перенаправляет часть ресурсов на поддержание этих институтов. То есть участники рынка скидываются, чтобы заплатить врачам, учителям, депутатам, судьям, полицейским, солдатам. Скидываются, потому что им это выгодно.

Чтобы успешно конкурировать за инвестора, фирмы должны обеспечить наилучшее соотношения риска и доходности. В идеале – нулевой риск и бесконечная доходность.

А теперь давайте посмотрим, как коррупция уничтожает все, до чего дотрагивается своей мохнатой лапкой. Начнем с самого простого и невинного примера: студент дает взятку преподавателю за зачет. Чтобы показать, что все имеет ценность, которую можно выразить в денежном эквиваленте, представим, что он дает взятку сексуальными услугами. 

Какова стоимость сексуальной услуги? Мы не можем достоверно измерить сексуальную привлекательность студента. Но мы можем использовать различные методологии оценки:

Первая и самая точная: цена, которую готов заплатить покупатель на свободном рынке. В данном случае, сколько преподаватель заплатил бы студенту за данную услугу, если бы студент готов был ее предоставить, а преподаватель – купить. Предположим, что наш студент не профессиональный торговец сексом, поэтому на свободном рынке его нет.

Вторая: сколько стоит аналогичная услуга на свободном рынке. Ну, это довольно просто, заходим на профильный сайт, выбираем специалиста, по общим параметрам сходного с нашим студентом, узнаем цену.

Третья: если услуга предоставляется в обмен на зачет, они стоят одинаково. Тогда нужно просто выяснить, сколько заплатил за зачет другой студент, который решил свои проблемы более традиционным способом.

Итак, услуга может быть оценена в денежном эквиваленте, условно, она стоит $100. И, собственно, кому стало хуже от того, что студент оказал сексуальных услуг на $100 и не вылетел из института, а преподаватель получил оргазм (то есть они обменялись ценностями)? 

Студент потратил время, за которое он мог бы выучить хотя бы один экзаменационный билет, то есть, использовать время для производства знания, которое потом он продал бы работодателю за деньги. 

А преподаватель? Ему же этот зачет ничего не стоил, правильно? То есть, он создал ценность из воздуха? Вот тут самая важная штука. Преподаватель продал ВОРОВАННОЕ. Его доступ к ценному ресурсу определяется его позицией в образовательном институте, а сам ресурс принадлежит институту. Что же это за ресурс такой, и сколько он стоит на самом деле? Это доля знания, которое институт производит, используя время и работу квалифицированных специалистов. Это штамп качества: институт своей репутацией ручается, что студент, получивший зачет, знает технику безопасности при работе с электрооборудованием.

Если преподаватель поставил зачет, а студент соответствующих знаний не имеет, то выйдя на работу он, с большой долей вероятности, нарушит технику безопасности и, возможно, нанесет себе увечье.

Работодатель понесет убытки – простой в работе, выплату заработной платы сотруднику, который сидит на больничном и не работает (не производит ценность), повышение страховых выплат (потому что стоимость страховки корректируется в зависимости от того, сколько выплачивается премий в год).

Работодатель, в идеальном мире, мог бы подать в суд на институт, потому что институт не выполнил своих обязательств: обещал обучить будущего сотрудника, но не сделал этого. В реальном мире работодатель не связан с институтом договорными отношениями, поэтому иск с его стороны маловероятен. Но работодатель может отказаться нанимать сотрудников, которых подготовил этот институт. Если случай не единичный, то такая практика может распространиться на других участников рынка.

Итак, понизилась стоимость диплома института. Напоминаю, преподаватель эту самую разницу в стоимости украл и ***** [бездарно потратил]. Институт несет убытки: в него не хотят поступать новые студенты, сокращается финансирование, лучшие преподаватели уходят (нет денег платить им конкурентную зарплату, да и свою репутацию они ценят).

Институт должен вложить дополнительные ресурсы, чтобы исправить ситуацию – заплатить консультантам по расследованию коррупции (здесь в игру вступаю я!), назначить комиссию по этике, разработать механизмы, которые предотвратят подобные случаи в дальнейшем – комплекс внутренних политик, камеры наблюдения в аудиториях, экзаменационные комиссии, члены которых будут контролировать друг друга, заплатить консультантам по репутационному менеджменту, уволить преподавателя (судебные издержки, например, если он не захочет уйти тихо). Все эти ресурсы уходят в песок, а ведь их можно было потратить на производство более качественного знания, например, пригласив международного эксперта прочитать курс лекций.

Если действия преподавателя незаконны, то расходы продолжают нарастать как снежный ком: работа следователей, суда, системы исполнения наказаний, да и содержать этого развратника в тюрьме тоже денег стоит. 

Но на этом все не заканчивается. Помните, я говорила, что рынок – это бесконечный процесс производства ценности, своего рода мультипликатор ценности? Так вот, с убытками абсолютно та же история, доллар, украденный сегодня, превратится в сто долларов, недополученных завтра. 

В идеальном сценарии, который я описала, случай коррупции был довольно быстро обнаружен, и были приняты меры, которые позволили предотвратить повторение подобной практики. Но в реальной жизни коррупция очень быстро распространяется. Коррупция как вирус заражает институты и встраивает свою ДНК во внутренние процессы, меняя их направленность. То, что должно было создавать ценность, начинает ценность уничтожать.

Коммерческие фирмы способны относительно быстро распознать заражение (основной симптом – снижение прибыльности) и чаще всего заинтересованы в излечении (потому что иначе инвесторы заберут свои ресурсы и вложат их в более эффективные компании). Общественные институты, производят ценности, качество которых снижается менее заметно в краткосрочной перспективе. Одна взятка врачу, преподавателю, полицейскому, судье, чиновнику может остаться незамеченной. Но эта зараза начинает очень быстро распространяться. Институты перестают производить то, что от них ожидают: больница не лечит, школа не учит, полицейский превращается в мента позорного. Суды не работают. Денег нет. Самое страшное – прекращаются инвестиции в долгосрочное развитие. Современная экономика очень сильно завязана на развитие технологий, а развитие технологий – это фантастически дорого.

Российский рынок неинтересен инвесторам, потому что ему свойственны высокие и бессмысленные, «плохие» риски: у вас могут отобрать бизнес по беспределу (помните, у нас уже испортилась судебная система), есть высокий шанс нарваться на неквалифицированных сотрудников (помните, мы сломали систему образования?), сотрудники часто болеют и рано умирают (в больнице опять обвалилась крыша, а врачей сожрали крысы). Единственная причина, почему они не уходят совсем – уникальные ресурсы. Нефть, газ, уголь, уран, никель, лес, медведь и осетр. Они закончатся, это вам не знания, которые воспроизводят сами себя. 

Деньги не спасут от пьяного водителя (это с него вчера коррумпированные менты взяли штраф на месте). Деньги не научат следователя работать, а работать он разучился, потому что он слишком давно работает в тесной связке с судьей. Судью, который вчера выносил решения за взятки, уже сегодня *****[насилуют] бутылкой из-под шампанского в отделении «Дальний». Неприкосновенных у нас нет.  

Разумеется, крупнейшие коррупционеры это прекрасно понимают - они лечатся в Израиле, пьют американские лекарства, учат своих детей в Англии, ездят на немецких машинах, покупают зарубежную недвижимость, выводят деньги через сети отмывочных. Но проблема в том, что развитые страны не хотят принимать на себя риски, связанные с этими ворами. Да, никто не против их денег, но риски слишком велики. Никто не хочет распространения этой заразы на свои чистенькие эффективные развитые рыночки.

США приняли закон Магнитского. Великобритания требует от российских (и не только) бизнесменов объяснить происхождение их активов. В странах Балтии раскрыта крупнейшая европейская денежная прачечная, через которую из России было выведено, по некоторым оценкам, от 20 до 80 МИЛЛИАРДОВ евро.

Деваться им некуда. Часть, конечно, сможет эвакуироваться. Но есть один, который уйти просто не может. Он не может рассчитывать на какой-нибудь закон о личной неприкосновенности - законы не работают. Он даже на нормальный суд не может рассчитывать - суд сломался. Он меняет конституцию, потому что либо он умрет президентом, либо сдохнет в канаве.

И вот это, по сути, приговор стране. Потому наше экономическое отставание не наверстать. Потому что главный коррупционер будет цепляться за власть до последнего, и тем самым увеличивать и увеличивать разрыв между нами и развитым миром. И даже когда он сдохнет, нельзя будет просто сменить режим, убить всех взяточников (точно нельзя, страна просто опустеет) и начать с чистого листа. Те, кто дают взятки в любой форме – покупают ворованное. Коррупционеры – это воры и вредители. Воры, которые воруют не только деньги сейчас, но и будущее у всей страны.