Броненосец «Петропавловск» у разъезда Дубосеково. Зачем историческую правду заменяют мифами?
Режиссёр фильма «28 панфиловцев» Андрей Шальопа на выставке Российского военно-исторического общества (РВИО) «Война и мифы», приуроченной к году российского кино, получил премию «За верность исторической правде». Об этом сообщается на сайте Министерства культуры РФ.
Перед церемонией вручения награды научный директор РВИО Михаил Мягков высоко оценил фильм, отметив, что «если в то время статья о панфиловцах, вышедшая в «Красной Звезде», стоила нескольких дивизий, этот фильм стоит нескольких дивизий, а может армий, которые призваны защищать нашу историческую правду». По мнению Мягкова, подобные картины стоят «на страже сознания и идентичности».
Но как же так, ведь сразу после войны официальная версия подвига была изучена Главной военной прокуратурой СССР и признана литературной выдумкой журналиста газеты «Красная Звезда» Александра Кривицкого. Да, были бои, было геройство советских солдат, но именно боя двадцати восьми у разъезда Дубосеково не было. Кривицкий выписал фамилии погибших и пропавших без вести красноармейцев и сочинил картину боя. Один из выживших в том бою, потом стал полицаем на оккупированной территории. Именно с его показаний и началось расследование. По мнению бывшего директора Государственного Архива РФ профессора Сергея Мироненко, «не было 28 героев-панфиловцев – это один из мифов, которые насаждало государство».
Но почему тогда фильму о мифическом бое вручена награда «За верность исторической правде»? Тут все ясно – председателем военно-исторического общества является министр культуры Владимир Мединский, а у него своеобразный взгляд на историю.
В свое время Мединский опубликовал в «Российской газете» статью, где изложил свою концепцию истории.
Суть такова: абсолютной объективности не существует; мифы тоже являются фактами; достоверного прошлого не существует, есть только интерпретации; исторические труды можно рассматривать с позиции национальных интересов. Там же министр так охарактеризовал историю 28 панфиловцев: «Эта легенда стала материальной силой – страшнее и прекраснее любого факта любого реального боя». Своих оппонентов Мединский изящно назвал мразями. И этим подтвердил правоту старинного анекдота: «Это прачечная? Фигачечная! Это министерство культуры»!
Интересно, что непримиримый оппонент Мединского публицист Александр Невзоров придерживается примерно той же точки зрения на историю как на набор мифов, правда, без героической составляющей. «С известной долей уверенности можно утверждать, что не менее 99 процентов так называемой «истории» является просто ссылками одних фантазеров на других. История так и не приобрела ни одного признака науки: она не содержит в себе никаких проверяемых и повторяемых компонентов и не может быть подвергнута экспериментальному анализу. Да, есть артефакты, раскопочный материал и материальные свидетельства. Но, как известно, трактовать их можно любым удобным образом».
Только не надо считать, что подобная трактовка истории появилась в советские времена и сохранилась до сих пор. Увы, так было всегда и не только в России, но и во всем мире. Но мы остановимся на российской истории. Героическая битва на Бородинском поле – «Скажи-ка, дядя, ведь недаром». Так вот все военные доктрины того времени категорически утверждали, что победителем является тот, за кем осталось поле битвы. Русские же войска с Бородинского поля отступили, а затем и вовсе оставили Москву Наполеону. Так это все-таки была победа?
Или другая менее известная история. В русском флоте была традиция называть корабли в честь победных сражений. С 1868 года в составе флота были корабли под названием «Петропавловск». Первый броненосец «Петропавловск» ничем не прославился, второй в 1904 году погиб у Порт-Артура, а с ним адмирал Макаров и художник-баталист Верещагин. Был построен еще один «Петропавловск» – в советское время сначала «Марат», но потом прежнее название было возвращено. И так – до конца девяностых годов, когда в состав Тихоокеанского флота РФ входил большой противолодочный корабль «Петропавловск».
Теперь, собственно, о самом сражении. В 1854 году началась Крымская война. Тогда же к берегам Камчатки подошла англо-французская крейсерская эскадра. Союзники решили атаковать Петропавловск-Камчатский. О масштабах сражения: по тысяче человек с каждой стороны, шесть англо-французских кораблей, три – русских. Даже для той войны масштаб маловат. Союзники высадили десант, он был разбит и сброшен в море. Несколько позже командующий русскими силами адмирал Василий Завойко, трезво оценив свои силы, приказал город сжечь, остатки гарнизона сели на корабли и, ускользнув, от эскадры противника, ушли в реку Амур. Все. Победа была на Камчатке, поражение – ведь город оставили – как рассудить?
Но в то время, когда был оставлен Севастополь, а Крымская война проиграна, нужен был героический пример. Им и стала Петропавловская оборона, о которой толком никто не знал. Ее решили считать победой.
И снова процитируем Александра Невзорова: «По всем параметрам история является всего лишь разновидностью беллетристики, специально приспособленной для утешения наций в их трудные минуты. А вот подлинное прошлое человечества, выдавленное нужными и красивыми мифами, по всей вероятности, утрачено уже безвозвратно».
