Воины регресса. Почему власть не собирается добреть?

Дмитрий Козенко о том, почему наша власть такая недобрая

Фонд «Петербургская политика» опубликовал исследование «Образ доброй власти». Хотя, конечно, исследование — сказано слишком сильно, это скорее, красочная, богато иллюстрированная подборка тезисов. В общем, жанр назвать затруднительно, но сами тезисы заслуживают внимания.

Вот основные.

Образ власти теряет прежние ниши

Социальная ниша (доброй, в смысле «щедрой») власти оказалась ослаблена в ходе пенсионной реформы.

Ниша защитника размывается по мере увеличения вакуума между внешнеполитической тематикой и актуальной для граждан повесткой.

Ниша гаранта равных правил игры вступает в противоречие с текущими практиками.

В возникшем вакууме на первый план выходит образ сильной, доминирующей, всемогущей, наступающей закрытой агрессивной власти. Этот образ слабо соотносится с контекстом общественных запросов и текущих вызовов.

Миссия власти все больше сводится к системе исполнения наказаний

Власть:

демонстрирует силу и мощь при защите своих представителей (сотрудники полиции и т. п.);

ограничивает контент в публичном пространстве и интернете (политика, деструктивное поведение, религия, секс);

усиливает персональный контроль за жизнью граждан (система распознавание лиц, контроль за интернет-активностью);

поддерживает ужесточение наказания в отношении чиновников, врачей, педагогов, родителей и т. п., интенсифицирует поиск виновных и стрелочников в ходе резонансных событий;

усиливает регуляторный контроль на сферы, ранее находившиеся вне регулирования;

интенсифицирует усилия по сбору штрафов и изъятию налогов;

избегает содержательной обратной связи по значительной части тем повестки.

Издержки образа «злой» власти

Невротическое воздействие на социальные группы, уязвимые для репрессивной повестки, общий рост тревожности и неуверенности.

Контраст между снижением уровня агрессии в обществе и агрессивной повесткой со стороны власти.

Девальвация ценностей «стабильности» транслировавшейся в повестке на протяжении длительного времени.

Грань между реальными запретами (запреты хостелов в жилых домах, курение вейпов, ограничение фейков в интернете) и мнимыми (запрет курения на балконах и посуточной сдачи квартир) инициативами становится размытой. Любая фейковая новость начинает выглядеть правдоподобно.

Усиливается внутреннее напряжение в человеке, группах, бизнесе. Блокируется горизонт планирования.

Почему власть не собирается добреть?

При радикализации настроений возможны попытки противопоставить «доброе» общество «злой» власти. В презентации «Петербургской политики» есть еще много интересно — посмотрите. Мы же хотим изложить несколько соображений по этому поводу. Ведь что интересно: власть знает, как население относится к растущему валу запретов и репрессий. Недавно обсуждались данные ВЦИОМ, 16 процентов россиян готовы принять любые запреты. Однако простое вычисление — 100 минус 16 показывает, что 84 процента от всяческих запретов уже устали, и, возможно, не готовы их терпеть и впредь.

Но власть не собирается добреть, по крайней мере, никаких признаков этого не видно. Почему так происходит? На это есть немало объяснений, самое распространенное — они боятся, что подобрев, потеряют власть, будучи съеденными другими, еще более злыми и голодными. Думать так, понятно, есть основания.

Наше предположение состоит в том, что власть ведет войну, а воин не может быть добрым. «Экое открытие, — может возразить нам любой либерально настроенный гражданин, — давно известно, что режим воюет с собственным народом. А конкретно с оппозицией». Вероятно, часть правды в таких словах есть, но далеко не вся.

На самом деле, если власть возьмется в полную силу воевать с оппозицией, то это сражение продлится от силы три часа — уж слишком несравнимы силы. Развивая наше предположение, хочется сказать, что власть воюет не конкретно с оппозицией, а с тем, что стоит за ней, а именно с новыми временами. Эти новые времена в той или иной степени наступили уже во всех развитых странах. И только в России власть всячески противится их приходу. Отчасти по причине непонимания всего этого: новых форм коммуникаций, интернета вообще, зеленой энергетики, роботизации, искусственного интеллекта. Отчасти, наоборот, по причине понимания, что прогресс и нынешняя российская власть, ментально сформировавшаяся еще в прошлом веке, несовместимы. Придет прогресс — изменится власть.

Когда были сказаны президентом знаменитые слова о том, что в интернете 50 процентов порнографии? В 2010 году. Когда пришло осознанное решение отстраниться от прогресса? Наверняка еще раньше. Надо полагать, что и ближайшие соратники президента из числа так называемых силовиков — имеют точно такое же отношение к интернету в частности и к прогрессу вообще. Ну, а остальные лицемерно их поддерживают, и только премьер Медведев демонстративно фрондирует, не расставаясь с айфоном.

Вылазки на чужую территорию, территорию прогресса, как правило, оборачиваются конфузами. То президенту покажут игрушку с AliExpress, выдав ее за разработку российского военного робота. То, видимо, с чьей-то подачи президент начинает рассуждать о необходимости создания кодекса этических отношений человека и искусственного интеллекта. Или же, рассуждая о вреде ветровой энергетики, президент пожалеет дождевых червей, которые в огромных количествах гибнут от вибраций. Понятно, что от нефти флоре и фауне одна только польза.

Завершая эти рассуждения, можно оптимистично написать что –то вроде: прогресс не остановим, он обязательно победит и так далее. Но это — в исторической перспективе. А дальше — поэт Некрасов: «Жаль только — жить в эту пору прекрасную/ Уж не придется — ни мне, ни тебе».