Сам ты мундеп! Семь вопросов о муниципальных депутатах, ответы на которые должен знать каждый избиратель

Выборы в Мосгордуму в этом году показали, что в нашей стране сложно стать не только депутатом, но даже кандидатом в депутаты. Они же стали поводом для дискуссии: можно ли в современной России оставаться аполитичным? Ведь депутаты есть не только в Москве, но и в каждом поселке, деревне, райцентре и городе. Чем они вообще там занимаются и на что могут повлиять? Отвечает соучредитель Школы местного самоуправления Наталия Шавшукова.

Кто такой муниципальный депутат — мундеп? Нужно ли быть в партии, чтобы выдвигаться на выборы? Есть ли ограничения по возрасту кандидатов?

Муниципальный депутат — это очень растяжимое понятие. К муниципальным депутатам относятся депутаты разного уровня, которые избираются в округах разных размеров. Например, где-нибудь в Сибири есть округа, где живет по 100 человек или даже по 50. Вот в таких избирается один депутат. Ему, для того чтобы победить, нужно набрать, скажем, 15 голосов. А есть большие округа в городах-миллионниках, где одномандатный округ может доходить до 50 тысяч человек. Всё это тоже муниципальный депутат.

Для того чтобы избраться муниципальным депутатом, не обязательно быть членом партии. Более того, партия может выдвинуть человека беспартийного. Но можно выдвигаться и самому — это самовыдвижение. Конечно, потребуется сбор подписей, но часто для этого нужно не больше 10 подписей, например, чтобы стать муниципальным депутатом в какой-нибудь деревне.

Ограничение по возрасту только одно: кандидат должен быть старше 18 лет. Им может стать активный человек, закончивший уже школу, который понял, что он хочет что-то изменить у себя в городе, в посёлке, и выбраться депутатом.

Правда, что у муниципальных депутатов почти нет полномочий? Зачем идти в мундепы, если они ничего не решают?

Здесь тоже всё зависит от региона и характера местности, от местных уставов. У нас в стране так устроено: чем больше денег у муниципалитета, тем меньше полномочий у депутатов. Пока это происходит в Москве и Петербурге — в городах федерального значения есть особый статус местного самоуправления. Поэтому, когда мы говорим, что у депутатов в Москве нет полномочий, это правда. У них очень мало полномочий — у них всё забрала мэрия, а в Москве мэрия — это региональная власть.

Но если речь идёт о небольшой деревне, то там полномочия как раз есть — там денег нет. Это уже другая проблема. У них есть полномочия по ремонту дорог, по предоставлению жилья малоимущим, по обеспечению газо- и водоснабжения и всего на свете в пределах этого населенного пункта. Но денег нет. И депутаты вынуждены торговаться с региональными центрами и участвовать в федеральной программе, чтобы хоть что-то выбить для своих поселений.

Тут муниципальному депутату требуется быть и переговорщиком, и лоббистом. Но прежде всего радеть за интересы жителей, а не за собственный кошелек. Бывает так, что даже в маленьких поселениях депутаты вместе с администрацией умудряются воровать деньги. Вот сядут они где-нибудь в закрытом помещении делить бюджет и разделят. Допустим, в Московской области на культуру так выделили деньги, что один снеговик стоит три миллиона рублей. А потом все ходят и удивляются: как это снеговик за три миллиона рублей? Вот это воровство, конечно, нужно предотвращать, это и должны делать муниципальные депутаты.

В Москве, вообще-то говоря, у депутатов есть контрольные функции. Они могут подписывать или не подписывать акты о капремонте: это тоже очень важно, потому что на это в Москве уходят большие деньги. Депутаты могут проконтролировать работу коммунальных служб, они могут вносить предложения в Мосгордуму, могут инициировать законопроекты — там есть полномочия, просто их нужно использовать.

Перечислите с примерами, что хорошего муниципальные депутаты смогли сделать для жителей своих территорий?

Если говорить о Москве, то там работа депутатов во многом сводится к контролю: к контролю за расходами бюджета, за качеством работы при благоустройстве, за капремонтом. Вот, допустим, избрался оппозиционный глава в одном из советов Москвы, и ему принесли подписывать акты капремонта. Он говорит: «Вы мне сначала покажите, что там есть, чего там нет». Они пошли смотреть, и обнаружилось, что в большом доме нет громоотвода. И это могло привести к потенциально очень опасной ситуации: жители могли пострадать, техника бытовая могла пострадать, убить кого-то могло. И депутат настоял на том, чтобы сделали громоотвод, и только после этого он подпишет бумаги. На него давили, говорили: «Ну подпиши, а мы потом сделаем». А он: «Нет, подпишу только когда сделаете».

И очень много таких случаев бывает. Сейчас депутат в Москве — это такой смешной человек, который лазит по подвалам и смотрит, как там утеплили трубы. Там такие вот бытовые вопросы решают депутаты, и, как я посмотрю, жители довольны.

Что касается муниципалитетов, где независимые кандидаты взяли большинство и где есть полномочия, как, допустим, в Ейске, там говорить ещё рано, потому что они только избрались. Но и там есть полномочия: по генплану, по бюджету, есть возможность выделить деньги туда и ещё куда-то, есть возможность сделать привлекательный туристический город. Но здесь другой вопрос — денег-то там мало, и им придётся торговаться с региональными центрами и федералами. А у нас деньги распределяются в зависимости от лояльности, поэтому оппозиционные депутаты иногда попадают в ловушку. Они вроде как избирались, у них вроде как полномочия есть, а деньги приходится выторговывать. Им говорят: «А вы оппозиционный, из программы «Единой России» мы вам не дадим».

У нас был такой случай несколько лет назад. Был оппозиционный депутат в городе Костроме, и перед тем как ему переизбираться, во всём городе сделали внутридворовые проезды. А в его округе не сделали. Он спрашивает: «А почему?» «А это, — говорят, — дороги «Единой России», а ты не из «Единой России». Мы тебе не дадим». Но он, естественно, отстоял, доказал, что это не программа «Дороги «Единой России», а вообще-то бюджетная программа, и деньги должны выделять всем.

Многих волнуют зарплаты депутатов. Известно, что в Госдуме депутаты зарабатывают много. А у муниципальных депутатов какие зарплаты и есть ли они вообще?

Муниципальные депутаты не получают зарплату. Более того, у нас даже не все региональные депутаты получают зарплату. Вот в Мосгордуму выбрались кандидаты от оппозиции, они не получают зарплату, потому что они не получили должностей. У них там округа по 150 тысяч человек, и зарплату они не получают.

То же самое, кстати, во многих других регионах: там люди получают компенсацию на проезд. Насколько я знаю, в Пензенской области региональный депутат получает 5000 рублей — это его компенсация на проезд в месяц. В Москве муниципальные депутаты получают порядка 20 тысяч рублей компенсации.

А во многих местах люди вообще ничего не получают: они тратят свои деньги, ездят по округу, разбивают подвеску, тратят время, ругаются со своими работодателями, потому что людям нужно время, чтобы заниматься депутатской работой.

Но Россия подписала Европейскую хартию местного самоуправления ещё в 1998 году, где сказано, что работа, которая связана с обеспечением местных нужд, должна оплачиваться; туда должны привлекаться квалифицированные кадры и в соответствии с их квалификацией оплачиваться. А у нас как получается: даже администрации поселений не могут привлечь квалифицированные кадры, потому что люди просто туда не идут. Председатель муниципального собрания получает относительно небольшую зарплату даже по региональным меркам. При этом у него должно быть два заместителя: один по экономике, другой по хозяйству. Зам по экономике должен иметь экономическое образование, зам по хозяйству — инженерное образование. Но где же они возьмут людей, которые квалифицированно разбираются в этих вопросах, на зарплату в 15-25 тысяч рублей? Естественно, не найдут; естественно, возникает коррупция. Там нужно быть либо святым, либо таким, знаете, упёртым оппозиционером, который имеет какой-то дополнительный источник доходов — как это в Москве происходит.

И вот мы имеем что имеем. Люди, которые голосуют за деньги. Люди, которые продаются застройщикам: я знаю, что в нескольких муниципалитетах в Московской области люди получали зарплату от застройщиков, которые хотели приобрести землю под многоэтажное строительство. А депутат, соответственно, им в этом помогал. Это было.

У нас же, по большей части, депутатский корпус в малых городах и поселениях — это люди зависимые. Попросили, например, учительницу математики в школе выбраться: «Марьиванна, ну сделай, ну надо — выборы пришли». Очень часто человек вообще один выдвигается, голосовать можно «за» или «против». То есть у нас в стране есть безальтернативные выборы: человека выбирают 40 голосами из деревни в 500 человек, и человек сидит пять лет, не знает, что ему делать. Только руку поднимает: прислали какие-нибудь документы, нужно проголосовать. У людей иногда даже не возникают вопросы: «Где приложение к этому документу? Принимаем изменения к бюджету, а вы покажите, чем они обоснованы». Никто этих вопросов не задаёт. Они пришли, лапки подняли и пошли домой — суп варить. Абсолютно незаинтересованные люди.

А закон в Госдуму мундепы могут внести?

Местные депутаты могут издавать муниципальные правовые акты, но они не носят статус законов. Региональные депутаты уже имеют право принимать региональные законы. Местные депутаты могут вносить на рассмотрение региональных парламентов региональные законы. У них есть право законодательной инициативы. В каком-то местном совете люди приняли, допустим, закон об ограничении высотности заборов. И вот они выносят его на региональный совет в региональный парламент. Региональный парламент может отклонить или принять. Региональный парламент, в свою очередь, может внести законопроект в Госдуму. У нас некоторые скандальные законопроекты, кстати, выносятся региональным парламентом, чтобы не пятнать индивидуальную репутацию ГД.

Но местный совет не может напрямую внести предложение в Госдуму. Хотя есть вопросы, которые напрямую касаются местного самоуправления, но принимаются Госдумой. Например, изменения 131-го федерального закона о местном самоуправлении, который напрямую касается муниципалитета. Но муниципалитет, к сожалению, на это повлиять не может.

Зачем становиться кандидатом в депутаты, если не допускают к выборам, да ещё и могут посадить?

Нет, ну почему же не допускают? На самом деле практика показывает, что большая часть людей, которые хотят избраться, избираются и в Москве, и в Петербурге. Вот в Москве в 2012 году избиралось очень много независимых кандидатов. И до этого, ещё при Лужкове, избирались, и в 2017 году, помню, был большой приток новых кандидатов в депутаты.

Были отдельные случаи, когда депутатов избивали, когда были жуткие фальсификации, когда кандидатов, которые хотели подать документы, пробовали физически не пускать в здание избиркома. Но это было всего несколько избирательных комиссий. Да, они получили большую огласку, но это не массовые случаи.

А в регионах, я знаю, люди избираются. Даже в Кущёвке председатель местного «Яблока» стал депутатом. Или город Славянск-на-Кубани: парень из оппозиции, сторонник Навального, стал депутатом — он вообще один был такой на либеральной позиции.

Вы замечали, чтобы после московских событий люди стали больше бояться, опасаться за себя?

Я бы не сказала, что после московских событий люди стали опасаться. Наоборот, виден интерес к выборам: люди уже думают про 2021 год. К нам идут запросы из разных регионов. Они говорят: «Мы формируем команду на 2020 год, на 2021 год». Особенно там, где люди выбирались уже, и у них уже есть муниципальные депутаты. Они говорят: «Мы пойдём дальше в районы, в законодательное собрание, в Госдуму».

Могу сказать, что мы сейчас работаем на пределе возможностей, потому что удовлетворить все запросы мы не можем. Но мы стараемся находить сложные регионы, в которых не было ещё наших семинаров и нет независимых депутатов, как, например, в Саратове. Для нас это новый регион, и мы попробуем там что-нибудь изменить.