Не всегда вооружены, часто очень опасны (для граждан)
Больше колоний для бывших ментов!
Обратили внимание: вольский случай, когда патрульные полицейские Александр Гудков и Юрий Граблин насмерть забили задержанного, практически не попал в федеральную повестку новостей? Да и в Саратове об этом уже стали забывать. Почему? По той простой причине, что в этой новости нет ничего необычного для современной России.
Дня за два до этого в сети рассказывали о том, как уже в другом райотделе полиции сотрудники пытали задержанного, прижигая ему тело утюгом. В Ингушетии сотрудники ФСИН устроили между собой перестрелку. За две недели до саратовского убийства в Москве прапорщик полиции Смирнов застрелил двух оперов управления собственной безопасности, когда они пытались задержать его за взятку. И наверняка за это время сотрудники полиции совершили куда больше преступлений, просто по разным причинам о них не стало широко известно.
Понимаю, что эти утверждения могут выглядеть голословными, тогда – доказательство. Есть такой неофициальный термин, которым до сих пор пользуются в местах лишения свободы – БСМ, или бывший сотрудник милиции. Эту аббревиатуру толкуют расширительно: в БСМ входят и прокурорские работники, и бывшие сотрудники СК и ФСБ, других правоохранительных органов. По правилам бывших сотрудников в СИЗО нельзя содержать в одной камере с другими следственно-арестованными, а отбывать срок наказания они должны в специальных колониях. Так вот, в Советском Союзе было две спецзоны для БСМ – под Иркутском и в Нижнем Тагиле. С распадом Союза осталась только одна – нижнетагильская. Сейчас таких колоний тринадцать! И будет еще больше.
Замглавы ФСИН генерал-майор Валерий Максименко: «Количество колоний для простых людей, которые не связаны с правоохранительными органами, сокращается и сокращено значительно. Но резко увеличивается количество колоний для бывших сотрудников. В этом году мы две открыли, и они уже заполнены. Надо открывать больше».
Своя колония для бывших сотрудников какое-то время была и в Саратовской области – ИТК-23 в поселке Каменский Красноармейского района. Потом ее вновь перепрофилировали на строгий режим. В «милицейские» времена в 23-й была своя «отрицаловка» – «группа осужденных, намеренно и осознанно нарушающих режим отбывания наказания с целью воспрепятствования работе исправительного учреждения». Состояла группировка отчего-то почти полностью из бывших сотрудников ГИБДД. И еще один факт из жизни саратовского управления ФСИН. С 1980 по 1995 годы к лишению свободы были приговорены два сотрудника. Замначальника ИТК-3 в Балашове капитан Л. – за преступления, которые сейчас называют коррупционными. И замначальника ИТК-2 подполковник Н. В период андроповских чисток он был осужден без должных доказательств за взятку. После смерти генсека-чекиста Н. был полностью реабилитирован, восстановлен в звании и вернулся домой с чистой совестью и туберкулезом.
Сейчас совсем иные дела. Получил срок за взятки заместитель начальника управления Радик Батраев. Уголовное дело о мошенничестве в особо крупных размерах возбуждалось против другого зама Алексея Рязанцева, нескольких сотрудников задерживали за пронос в колонии наркотиков и запрещенных предметов, еще было убийство осужденного в ИТК-13 и другие преступления.
Главное, чтобы их было много
Но вообще-то мы говорили о полиции. УФСИН – как пример. В целом в 2018 году российские силовые, надзорные и судебные органы совершили 6613 преступлений, что на 8,4 процента больше, чем в 2017-м. Согласно информации Генпрокуратуры, сотрудники органов внутренних дел в 2018 году совершили больше всего преступлений – 3819 (+10,4 процента), сотрудники службы исполнения наказаний – 1018 (+2,3 процента), представители МЧС – 391 (+23,3 процента), ФСБ – 178 (+69,5 процента).
Абсолютным лидером по росту преступности стала Росгвардия, показатели которой увеличились за год на 277 процентов.
Отчего так? Оставим общие слова, которыми представители власти оправдывают рост преступности в рядах тех, кто должен с преступностью бороться, – дескать, усилилась борьба с коррупцией, улучшилась работа служб собственной безопасности и так далее.
Сначала посмотрим на цифры. В 1990 году в СССР численный состав МВД был 628 тысяч человек. В Российской Федерации в 2012 году – 1 миллион 106 тысяч. Сейчас, после некоторых сокращений, 940 тысяч – все равно наполовину больше, чем в Союзе. При этом численность населения в СССР – 293 миллиона, в РФ – 143. Добавим еще 400 тысяч бойцов Росгвардии, которые тоже выполняют правоохранительные функции. В СССР внутренние войска к охране порядка привлекались только в исключительных случаях. И следует очень простой вывод: качество человеческого материала, скажем так, резко понизилось. В число слуг правопорядка сейчас попадают люди, которых бы на дух не допустили в советскую милицию. Да, конечно, тогда и сейчас романтиков, мечтающих стать вторыми Жегловыми и Шараповыми, единицы. Идут в органы в значительной степени по той причине, что это хорошо оплачиваемая работа: в прежние времена лейтенант милиции получал 240 рублей, рядовой инженер – 120. Сейчас соотношение примерно такое же. Плюс ранний выход на пенсию – пенсионная реформа людей в погонах не затронула. Плюс многие другие льготы. Так что недостатка в кандидатах нет. Но сотрудников нужно все больше и больше. Наши власти не видят другого пути кроме как рост числа хранителей порядка. А по сути – охранников власти. Потому требования к ним снижаются. Да, существует спецпроверка – изучение биографии, семьи, психологические тесты. Сейчас, возможно, добавилась проверка страниц в социальных сетях. Но как человек, проходивший в свое время эту процедуру, могу уверенно сказать: она формальность. И сейчас, судя по всему, такой же и осталась, в противном случае нормальная психологическая проверка не могла не выяснить склонность к жестокости у тех же вольских сержантов, насмерть забивших пьяного. И у тех же оперативников из казанского пункта полиции «Дальний», и у сотен других полицейских, осужденных или уволенных за пытки и истязания.
Закон суров (не для всех)
Есть еще один немаловажный момент. Как правило, все преступления против личности, совершенные сотрудниками правоохранительных органов, следствие и суд оценивают по статье 286 УК РФ, ее третьей части: «Деяния, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, если они совершены:
а) с применением насилия или с угрозой его применения;
б) с применением оружия или специальных средств;
в) с причинением тяжких последствий, –
наказываются лишением свободы на срок от трех до десяти лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет».
То есть за пытки и даже убийство задержанного или осужденного можно получить меньше, чем получил блогер Синица за свой твит. Зачастую так и происходит. К тому же российская Фемида продолжает опекать своих оступившихся сыновей. Например, недавно в Нижнем Тагиле из «милицейской» спецзоны были условно-досрочно освобождены трое полицейских, которых осудили за избиение до смерти задержанного Станислава Головко ради признания в краже.
В декабре 2018 года оперативников уголовного розыска Дмитрия Панова, Егора Ялунина и Анатолия Быкова приговорили к срокам до трех с половиной лет, хотя прокуратура настаивала на сроках до 13 лет. Сейчас та же прокуратура и представители колонии не возражали против условно-досрочного освобождения полицейских, которые провели в колонии менее года. И в то же время за мирный пикет, квалифицированный следствием и судом как массовые беспорядки, двое ростовских студентов получают по шесть с половиной лет.
Свою благосклонность к правоохранителям власть демонстрирует не только демонстративной мягкостью наказаний за совершенные преступления, но и постоянной заботой об их материальном благополучии. Вот с октября этого года пенсии силовикам проиндексированы на 6,3 процента – гораздо больше, чем пенсии остальным россиянам или, например, стипендии студентам. Все это приводит к ситуации, которую точно описал руководитель правозащитного центра «Солидарность» Александр Никитин: «В сознании современных стражей порядка они и народ – это две разные категории, в иерархии которых одна присматривает за другой. В их понимании, они нарушают закон, как им кажется, во благо народа, общества и, главное, своего начальства».
Вполне может быть, что сейчас в сознании арестованных сержантов вольской полиции царит недоумение. Почему им нельзя, а другим можно? Вполне возможно, что забитый до смерти житель города действительно нарушал общественный порядок и его действия надо было пресечь. Да, они переусердствовали. Но смерть потерпевшего вызвана их неосторожностью – так гласит часть 4 статьи 111 УК РФ (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего), по которой возбуждено уголовное дело. Но они же наверняка видели в сети (и, возможно, завидовали), как их коллеги из Росгвардии и ОМОНа «наводили порядок» в Москве. Били резиновыми палками лежачих, били девушку в живот кулаком, ломали кому-то ноги. И как объяснить этим сержантам, по сути, пацанам (обоим чуть больше двадцати лет), почему одно избиение граждан на улицах есть наведение порядка, а то, что совершили они, – преступление? За которое они могут лишиться свободы на срок до 15 лет.
Но вообще – нет, мы не живем в полицейском государстве. Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков это вам моментально разъяснит. Только генералы силовых структур рулят бизнесом, оперативники пытками добиваются признательных показаний, а патрульные полицейские до смерти избивают прохожих.
Опубликован законопроект «О федеральном бюджете на 2019 год и на плановый период 2020 и 2021 годов» и приложение к нему, в котором указано, что бюджет МВД России в следующем году может превысить 1 триллион рублей. Это самый большой показатель среди всех силовых ведомств.
Второе место по объему финансирования занимает Федеральная служба войск национальной гвардии, бюджет которой в 2020 году может составить почти 249 миллиардов рублей.
