«Только за родину работаем». Гражданин Северной Кореи — о зарплатах, собаках и изолированности своей страны
– Аньон хасейо!
– Аньон хасейо! – на автомате отвечаю я, когда меня окликнул невысокий мужчина азиатской наружности. Две недели пребывания в Южной Корее обогатили мой словарный запас.
Незнакомец тотчас заваливает кучей вопросов – придется признаться, что мое знание корейского оканчивается на слове «здрасьте». Пока я мотаю головой и обдумываю, на каком языке сказать, что не понимаю его, собеседник заявляет на ломаном русском:
– Просто вы напомнили мне мою родину… Спасибо!
Родина Кима (в целях его безопасности назовем собеседника так) находится на севере Корейского полуострова, а здесь, в Сахалинской области, где мы познакомились, он занимается строительством и отделкой помещений. Сейчас копает траншею для прокладки кабеля. На следующий день пошел проливной дождь – у Кима появился вынужденный выходной, и он согласился встретиться и поговорить.
– Ким, скажите, как вы попали в Россию?
– У меня контракт на пять лет. Северная Корея и Россия договорились, так что можно ехать. Через пять лет нужно вернуться в Корею, там пожить один год – потом можно опять на пять лет ехать в Россию. Первые пять лет я работал на стройке в Подмосковье. Второй раз в 2014 году приехал в Сахалинскую область. В декабре окончится мой контракт – я обязан вернуться в Корею.
– И вы останетесь там снова на год, а потом приедете в Россию?
– Не знаю… Если Россия пригласит, можно не ждать год, а сразу приехать сюда. Но сейчас Трамп влияет: Россия больше не приглашает корейских рабочих. А откуда вы приехали?
– Я из Саратовской области.
– А у вас тоже жизнь плохая?
– Ну, как сказать… А где еще плохая?
– У нас в Северной Корее жизнь плохая. Раньше хорошая была – сейчас нет.
– А что у вас там плохо?
– Денег мало платят. Там все за родину работают. Если представим в долларах, выйдет ноль семь доллара в месяц.
– Серьезно – меньше доллара в месяц?!
– Я точно говорю. Только за родину работаем. Никто не хочет. Люди бедно живут. У меня маленькая семья: одна дочка – потому что жизнь тяжелая, жена не захотела больше рожать.
– А у вас в стране бывает пенсия?
– Да. Если зарплата – ноль семь доллара, пенсия – примерно семь долларов.
– За то, что государство вам разрешило работать в России, должны ли вы что-то платить?
– Да, конечно. Примерно сорок тысяч рублей. Моя зарплата – семьдесят тысяч рублей (если бы она была сто тысяч рублей, все равно должен был бы отдать сорок тысяч). Из оставшихся тридцати я оставляю немного себе на питание, остальное обмениваю на доллары и отправляю семье. Раньше было хорошо, но после 2014 года рубль резко упал, и долларов стало приходить мало.
– Любого ли гражданина отпускают работать в Россию?
– Да, кто хочет – но только мужчин. Один или два моих знакомых так же уехали.
– А разрешается ехать на работу в какие-то другие страны, кроме России?
– Можно в Китай, но в основном туда принимают молодых девушек. Они работают в кафе, убирают помещения, работают на заводах.
– Если вы нарушите контракт – не вернетесь, уедете в третью страну – что за это будет?
– Посадят в тюрьму на много лет.
– Кому-то из ваших знакомых удалось бежать в Южную Корею?
– Многие убежали, там и живут сейчас. Слышал, в Южной Корее очень красиво. Раньше оттуда чуть-чуть сдавали назад – сейчас нет. Но попасть туда напрямую нельзя, можно только через Китай. Если в Китае поймает полиция, они сдадут обратно в Северную Корею.
– А когда вы приехали впервые в Россию, вам было трудно из-за незнания русского языка?
– Да. Сам его учил. Даже сейчас вечером, когда есть время, сажусь за учебник. У меня даже словарь есть русско-корейский. Я знаю русский язык чуть-чуть – надо больше учить!
– Как вам Россия?
– Нравится. Земля большая, электрического тока много, газа много – у нас не так. Я из Пхеньяна – у нас даже в столице тока нет: каждый день включают на четыре часа, с семи до одиннадцати вечера. Утром – нет: уже восходит солнце. Если света мало, светим фонариками и свечками. На улице фонари освещаются от солнечных батарей. Но дороги в Северной Корее еще красивее.
– Вы платите за коммунальные услуги?
– Да, за воду, отопление, свет, здание нужно платить. Раньше у нас был коммунизм, сейчас – социализм: бесплатного ничего нет, чуть-чуть надо платить.
– И сколько лет у вас уже социализм?
– (загибает пальцы) Восемь лет. С тех пор, как у нас молодой председатель Ким Чен Ын.
– А как у вас обстоит дело с медициной?
– Проблема та же: если надо операцию, света нет – включают ненадолго генератор. Где-то лечат хорошо, где-то не очень. Внутри больниц чисто, красиво. Раньше лечение было бесплатно, сейчас же немного надо платить.
– А могу ли я, допустим, договориться с врачом – заплатить ему денег, чтобы он мне сделал операцию хорошо? Или чтобы мне в какой-нибудь конторе легко сделали нужную справку (ну, вы понимаете)?
– Нет, такого у нас нет (смеется).
– Легко ли вы можете купить продукты?
– Государство нам выдает рис, за который надо платить очень мало. Остальное нужно доставать самому: в одном магазине чего-то нет или дорого – идешь в другой магазин или на рынок и там покупаешь.
– А у вас есть товары из России, из каких-то других стран?
– Всё из Северной Кореи, но есть немножко китайских товаров. Китай близко, а Россия слишком далеко.
– Скажите, вы едите собак?
– Да, это очень вкусно. Наш народ очень любит собак. Когда лето, надо есть суп из собак – для здоровья очень полезно.
– И что, можно любую собаку поймать на улице и съесть?
– Нет, нужно свою маленькую завести, откормить и потом прирезать и съесть. Не пробовали собаку? Очень вкусно.
– Во сколько часов вы начинаете и завершаете работать?
– С восьми часов утра и дотемна – до девяти часов вечера. Иногда работал и до ночи – одиннадцати, двенадцати часов. Без выходных. Обеденный перерыв – час. Нас кормят на работе три раза в день.
– Какими работами вы сейчас занимаетесь?
– Сейчас в одном доме делаем ремонт внутри – штукатурим, красим. Во втором доме заливаем бетон, ставим последний этаж. Вчера я копал яму – очень устал. Мужчина, у которого я копал, спросил, буду ли я обедать с ними или там, на работе. Я сказал, что там – потому что русские блюда я не знаю, да и неудобно – не знаю, о чем за столом говорить с хозяйкой… А там – мои друзья, и у нас повар свой, корейский.
– То есть за десять лет вы ни разу не ели блюда русской кухни?
– Нет, не ел. Только просто хлеб, майонез, колбасу, чай, кофе.
– Чем вы занимались у себя на родине?
– Тоже строил.
– А ваша супруга кто по профессии?
– Она в столовой шеф-повар.
– А, значит, она вкусно готовит!
– Я точно не знаю – я давно дома не был (улыбается). Она тоже тяжело работает с утра до вечера – очень устает.
– А дочка?
– Дочке уже двадцать лет – она сейчас в армии. Когда окончила школу в семнадцать лет, сразу забрали. Осталось три года. У нас мужчины служат десять лет, а девушки – шесть.
– И как, ее устраивает служба в армии?
– Не знаю. Я когда уехал, ей было десять лет. В последний раз я был дома пять лет назад, с тех пор не общались. Моя дочка выросла без меня. Как там моя жена – тоже не знаю. Такая проблема – связи нет совсем. Дозвониться отсюда нельзя. Интернет внутри Северной Кореи свой, из-за границы соединиться нельзя.
– И вы были готовы поехать на заработки в Россию и больше не видеть свою семью?
– Потому что деньги нужны. Другое уже ничто не важно, лишь бы деньги у жены и дочки были.
– Вы бы хотели, чтобы ваша страна была другая – например, как Южная Корея?
– Да-да-да, этого я и хочу! Нижний слой, народ, весь этого хочет – только верх не хочет.
– Ох, трудная у вас жизнь, Ким…
– Нормальная (улыбаясь). Только вот хочу поговорить с женой, с дочкой…