Через Агророс можно решить любой вопрос

Маленькие банки чиновники и ученые считают «слабенькими», а обыватели «хиленькими». Саратовский банк «Агророс», на взгляд ученых и обывателей, из таких – слабеньких и хиленьких. Но председатель правления этого банка Дмитрий Кондрацков в ответ смеется.

Говорит, что вообще-то принято считать активы основным показателем. И по нему Агророс в Саратове на 4-м месте и на 482-м по рэнкингу «Эксперт РА». То есть входит в первые пять сотен российских банков, которые аналитики рассматривают всерьез. И при этом у Агророса есть свое ярко выраженное лицо. Его главные черты – законопослушность и умение помочь любому клиенту.

Когда к нашему разговору присоединился первый заместитель правления Сергей Святкин, председатель, представляя его, прихвастнул. Сказал, что Сергей Владимирович – один из первых банковских специалистов в стране, который начал работать с валютой – с 1993 года. «И кстати, несмотря на то что мы такие маленькие, мы в числе лидеров в Саратове по обороту наличной валюты, – говорил Кондрацков. – Благодаря нашей курсовой политике и качественной работе».

Профессионалы доверяют интуиции

– Ну и зачем гражданам нервничать? Хотя чем больше граждане нервничают, тем больше мы зарабатываем. (Смеётся. А потом уже серьезно отвечает.) В рублях надо хранить. Или в той валюте, которую тратят. Потому что зарабатывают на этом рынке профессионалы. Дилетанты в основном теряют. Банк делает обороты. Бешеные обороты и маленькая маржа на каждой сделке. И на валютном рынке тоже. Миллион долларов продали – миллион купили, желательно с небольшим интервалом времени.

– Вы интуитивно понимаете, когда продать, когда купить? Без математических расчетов рискуете? С. С.: Математические расчеты делают роботы. Да, наверное, интуиция, понимание макроэкономики. На рынок всегда действуют разнонаправленные факторы, и какой из этих факторов рынок воспримет как определяющий, очень трудно просчитать.

– О какой стабильности курсов валют можно говорить, когда одни предрекают крах Америке, другие – Третью мировую войну?

Сергей Святкин: А как повлияет на рубль крах Америки?

– Рубль же привязан к доллару! Дмитрий Кондрацков (смеется): Ну и пойдет рубль ко дну вместе с долларом.

С. С.: Вы не путайте понятия курсовых и инфляционных рисков. Если предполагать, что Америка рухнет, то нужно говорить об инфляционных рисках. Потому что соотношение рубль к доллару перестанет иметь значение. Это будет совершенно новый мир, и, на мой взгляд, в этом новом мире все деньги старого мира обесценятся по отношению к товарам.

– А бывает так, что один ваш подчиненный говорит – покупать, а другой – продавать валюту?

С. С.: Бывают споры, конечно.

– Последнее слово всегда за вами?

С. С.: Почему? Если я буду чрезмерно ограничивать людей, они вообще перестанут думать. У банка есть лимит открытой валютной позиции. У сотрудников этого направления есть свой лимит.

– Какая часть вашей банковской прибыли, составляющей на сегодня 19 миллионов рублей, заработана на валютных операциях?

С. С.: Я этого не могу сказать. Чистая курсовая разница от этих операций за 10 месяцев этого года составила более 17 миллионов рублей. Но там же и расходы есть – зарплата, налоги, использование офиса и техники, связь и т. д.

Д. К.: Мы хотим в следующем году открыть услугу по доступу к бирже для юридических и физических лиц. По-моему, это востребовано.

С. С.: Есть люди, которым это интересно. И наше дело – дать человеку возможность управлять своими средствами – покупать и продавать иностранную валюту с минимальной маржой на ММВБ.

– А сами будете использовать для оборотов на валютной бирже доллары, которые лежат на депозитах у корпоративных клиентов?

С. С.: Предприятия в основном все-таки деньги в рублях держат. И не так часто в депозитах. Средства у них в обороте. Держать деньги на депозите предприятию какая выгода? До 10 процентов годовых ждать? Разве это доходность для них? Поверьте, на этом не заработаешь. У предприятия не должно быть денег законсервированных. Мне понравилась фраза одного руководителя крупного и успешного предприятия – клиента банка: «Мы не банк – зачем нам деньги?» (Имелись в виду депозиты.) Нашли основной источник денег в стране

– Можете экономическую стабильность или нестабильность в Саратовской области отследить по результатам движения денег предприятий у вас в банке – скорости оборота денег, их объемах?

С. С.: По-моему, активность возросла в последнее время. Спрос на кредиты во втором полугодии вырос сильно. С чем это связано, я не думал.

Д. К.: Если сравнивать с 2008–2009 годами, то, конечно, сейчас в экономике всё гораздо живее.

– Может, какая-то отрасль выбивается из общего строя?

Д. К.: Да нет. Всё растет: и строительство, и грузоперевозки, и промышленное производство.

С. С.: Всё же связано. Если что-то производят, то это что-то надо перемещать в пространстве и этим торговать. Думая об экономике, нужно всегда помнить, что это домино.

Д. К.: Просто кто-то первый падает. В кризис 2008 года первыми упали строительство и транспорт.

С. С.: Наша страна здорово привязана к ценам на нефть. Что будет с нефтью, то будет и со страной. Я не вижу больших рисков, что цена на нефть может упасть резко и надолго. Скорее все движения здесь будут спекулятивными, т. е. краткосрочными. В мире сейчас очень много денег, в первую очередь тех же долларов. Смотрите: вроде давно Европа загнивает, у Китая темпы роста производства падают, а нефть марки Brend ниже 100 долларов за баррель падала только в начале лета, и то ненадолго. В случае роста цены приток денег в экономику страны будет больше, и инфляционные риски усилятся.

– Все ваши клиенты враз станут неплатежеспособными.

С. С.: Сейчас основной источник денег – нефтяные доходы. Если поступать будут такие же или еще большие средства, все неплатежеспособными не будут. Ну, если только произойдут глобальные события – крах Америки, война. Но если банк сейчас увлечется подготовкой к этим событиям, думаю, ничего хорошего из этого не получится.

Среди продуктов банка есть даже обалденные

– Недавно на совещании по финансовой устойчивости региона ученые рекомендовали правительству области перевести свои счета в региональные банки, чтобы поддержать их устойчивость. Вы бы не отказались от упавшего с неба миллиарда?

Д. К.: Смотря по какой цене. Мы дорого деньги не покупаем, но и не продаем.

– Почем нынче продаете корпоративным клиентам?

Д. К.: Под 14 процентов. В среднем. Есть и дороже.

– Чем крупнее заём, тем меньше процент?

С. С.: Всё зависит больше от сроков кредита. Чем короче срок, тем меньше ставка. Короткую ликвидность легче просчитать.

Д. К.: Мы даем кредиты с короткими траншами предприятиям с большими оборотами. Некоторые клиенты у нас живут на таких длинных кредитах с короткими траншами по 3–5 лет.

– А людям дорого у вас кредитоваться?

Д. К.: В рознице до 23 процентов доходит. Мы считаем, что это недорого.

– Всё зависит от того, как долго вы думаете, дать или не дать?

Д. К.: У нас сейчас до 300 тысяч рублей кредит можно получить без поручителей. И за день-два принимается решение.

– А у вас есть уникальный продукт?

Д. К.: У нас обалденный клиент-банк. Все клиенты, которые работают с нами по расчетно-кассовому обслуживанию, сначала переживали шок. Они же как привыкли? Забросят платежки в банк, а потом через пару часов могут позвонить и попросить одни заменить другими. А мы отвечали, что деньги уже ушли.

С. С.: Нас нельзя сравнивать с расчетно-кассовыми офисами банков, у которых казначейство находится в другом городе. Они же целый день собирают платежки, а потом вечером все вместе отправляют.

Д. К.: У нас каждые полчаса рейсы. При этом мы работаем до 7 вечера. И это время надо понимать буквально. Потому что мы не просто открыты для приема платежей, у нас в 7 вечера еще отправляются платежи. И был такой случай, когда клиенту надо было срочно отправить деньги, которые он принес ровно в семь. И люди в банке в другом городе ждали, когда мы сделаем перевод.

– А сколько стоит расчетно-кассовое обслуживание клиентов в Агроросе?

С. С.: Недорого. 250 рублей в месяц. Платежка – 12 рублей. Дешевле, чем у большинства остальных банков.

Некоторые клиенты меряются нормативами

– У вас есть клиенты более родные, чем остальные?

Д. К.: Нет. Весь банк приучен к тому, что клиент – самое святое в банке. Любой. И мы считаем неправильным делить их по сортам. Мы реально всех любим. И встречаемся, и заботимся о проблемах, и чай-кофе пьем. И они знают, что если возникла проблема, они могут позвонить, и мы найдем выход.

– Я правильно понимаю, что основные деньги все-таки зарабатываются на том, что вы кредитуете корпоративных клиентов?

Д. К.: Однозначно.

– И сколько в этом кредитном портфеле занимают займы холдинга? Вы же не скрываете, что ваш банк фактически принадлежит Аркадию Евстафьеву. Может, не стоило так подробно расписывать на своем сайте структуру собственности?

Д. К.: А мы обязаны это делать. И мы законопослушный банк. Нам нет никакого смысла ничего скрывать. Своей политикой мы умудрились заработать такую репутацию, что с нами работают многие саратовские холдинги, которые не всегда между собой дружат. Но мы помогаем им решать вопросы. А что касается предприятий холдинга, то в общем портфеле их кредиты составляют менее восьми процентов. «Тольяттинский трансформатор», к слову, занимает деньги не у нас. Его федеральные банки обслуживают. Потому что ему кредиты дают дешевле, чем я беру вклады. Мне под 7–8 процентов его кредитовать невыгодно. Плюс не забывайте о нормативе: мы не имеем права кредитовать наши предприятия в объемах более 20 процентов от капитала. Поэтому назвать нас банком, который выдает кредиты в холдинг, в корне неправильно. Мы реальный рыночный банк, и даже если холдинговая структура закроет у нас все кредиты, то на наших показателях это отразится незначительно. Самое главное для нас – работа на клиента и для клиента. В больших российских банках идут по пути выработки какого-то универсального шаблона. Там принцип: клиент зашел, к нему шаблон приложили и посмотрели – проходит или нет. Мы все-таки пошли другим путем. Выслушиваем клиента на длительных переговорах. И находим какие-то возможности для пересечения.

Три рубля не деньги. Это сервис!

– Почему у Агророса так мало банкоматов по городу?

Д. К.: Мы входим в сетку Петрокоммерца. Любой банкомат из сетки банкоматов данного банка – это банкомат для клиентов Агророса.

– Но люди-то об этом не знают и потому, опасаясь снять деньги с большой комиссией, бегают по городу!

Д. К.: Плохая реклама. Записываю себе. Исправим.

– В банкоматах Петрокоммерца нет комиссии?

Д. К.: Три рубля берется за обналичивание тысячи рублей. Много? Клиенты, когда узнают об этом, вообще перестают искать банкоматы Агророса. Какая разница, бесплатно 10 тысяч снять или за 30 рублей?

– Много карт привязано к вашему банку? И какие?

Д. К.: В систему Visa только собираемся вступать. А MasterCard почти три тысячи выпущено.

– Ну на этом количестве много не заработаешь со ставкой в три рубля. Зачем вам тогда вообще карты и возня с ними?

– Это сервис! – В один голос воскликнули мои собеседники.

Д. К.: Когда клиент приходит, он должен получать максимум услуг от нас, чтобы у него не возникло желание пойти искать их в другой банк. Вот в прошлом году терминальную сеть мы начали делать собственную – дешевую, современную. Больше 20 платежных терминалов уже установлено в разных точках города. Можно оплатить телефоны, коммунальные услуги. Кроме наших офисов, стоят в СПГЭС, офисном здании «Дикомп», в мелиорации, в миграционных службах, в КОМСТАРах. А всё началось с салона «Джили». Директор пришел, сказал, что не хочет ставить кассу, а хочет поставить терминал. И мы удовлетворили его запрос. Плановую окупаемость этого проекта ждем в 2013 году. Последнее, что мы сделали, – дистанционное обслуживание для физических лиц, очень такое продвинутое.

– Уверены, что клиентами оно будет востребовано, или опережаете спрос?

Д. К.: Очень многие люди переходят на него активно. Удобно с карточки перебрасывать и телефонные платежи, и коммуналку.

Уже есть что терять

– А вы бы хотели быть крупным банком из первой сотни? Д. К.: Мы же видим, как развиваются большие банки. Они вынуждены открывать всё больше и больше расчетно-кассовых офисов, а людям там сложно обслуживаться. Поэтому бурный рост ведет к обезличиванию.

– Не хотите лицо терять? Устраивает перспектива быть просто хорошим некрупным банком?

Д. К.: Но не только в Саратове, а и в других городах присутствовать.

– И не боитесь страшилок, что в условиях ВТО региональным банкам осталось жить 3–4 года?

С. С.: Мы в сравнении с федеральными монстрами уже давно в ВТО. Но у них свои проблемы. Они вынуждены экономить на помещениях, на людях, на корсчетах. Поэтому в регионах открываются кредитно-кассовые офисы, а не полноценные филиалы иногородних банков. Но ведь в этом случае замедляется движение средств.

Д. К.: Банковские клиенты уже понимают, что в «монстрах» они решат свой вопрос. Но решать будут полгода. По кредиту решение принимается в другом городе. Не только получить, погасить – тоже. А нам даже уже не звонят, если хотят досрочно погасить кредит. Практически сбрасывают платежку. Мы без вопросов принимаем. Просим только сказать об этом до обеда, чтобы деньги без дела не валялись. Мы их разместим легко. У нас есть свой «кусочек неба».

– К 2020 году планируете удвоиться или утроиться?

С. С.: Вы могли предполагать в 2002 году, как всё развернется к 2012-м? В нашей стране очень сложно планировать всерьез на 10 лет. Мы же прагматики и реалисты.

Д. К.: Вот честнее будет, если я скажу, что в следующем году мы планируем открыть дополнительный офис в Энгельсе. Уже купили помещение, будем ремонтировать. Потом, возможно, в Тольятти откроем офис. По Москве надо развиваться.

С. С.: Резкий рост – это всегда дополнительные риски. А нам уже есть что терять.