При живых родителях зачем семье «помощник»
25 сентября Государственная дума приняла законопроект «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам осуществления социального патроната и деятельности органов опеки и попечительства» в первом чтении. Ожидалось, что повторное рассмотрение законопроекта с внесенными поправками пройдет в конце октября, однако этого не произошло. Парламентарии задумались над тем, что при живых родителях давать детям статус «сирота» – это слишком.
Материалы подготовили: Мария Алексашина, Люся Шлёпкина
Решили ввести институт помощников семьям, столкнувшимся с социальными неурядицами. Идея похвальная, остается надеяться, что её воплощение не затронет жизнь благополучных семей, и помощники не будут без спроса вторгаться в частную жизнь всех россиян, у которых есть дети.
Зато пару недель назад в федеральной общественной палате прошли слушания под названием «Второе чтение закона о социальном патронате».Мнения
Одним из главных лоббистов, а скорее лицом инициативы введения социального патроната стала депутат ГД от Саратовской области, первый заместитель председателя комитета по вопросам семьи, женщин и детей Ольга Баталина. Еще до принятия законопроекта в первом чтении она так объясняла актуальность документа:
«…количество детей, оставшихся без попечения родителей, всё еще значительно. При этом 80 процентов из них составляют дети, лишившиеся родительской опеки по «социальным» причинам, то есть они стали сиротами при живых родителях. Помочь таким детям можно только одним способом – поддержать семью, в которой появились признаки социального неблагополучия, помочь справиться с возникшими проблемами, привлекая для этого все службы и возможности. Однако сегодняшняя практика работы органов опеки и попечительства, социальных служб показывает, что непосредственная работа с неблагополучной семьей начинается слишком поздно – на этапе, требующем применения уже только административных мер воздействия на родителей, вплоть до лишения их родительских прав. (…) Для организации работы по профилактике социального сиротства предлагается ввести институт социального патроната, апробированный более чем в 30 субъектах Российской Федерации».
По данным парламентария, социальный патронат, который уже несколько лет работает в Москве, Калужской, Мурманской и других областях, позволил значительно сократить практику лишения родителей их прав на детей. Сейчас социальный патронат уже установлен над 35 тысячами детей, живущих в семьях в социально опасном положении.
«При необходимости родителям помогут найти работу, оформить документы на получение социальных выплат, проведут медицинское обследование детей и окажут необходимую помощь в их лечении, помогут с учетом интересов детей записать их в спортивные секции, центры детского творчества и другое, – разъясняет Баталина. – Порядок осуществления мероприятий по социальному патронату будет определяться правительством Российской Федерации. Поэтому беспокойства противников ювенальной юстиции беспочвенны. Социальный патронат не только не расширяет возможностей для изъятия детей из кровных семей, но, напротив, протягивает руку помощи тем семьям, которые в ней нуждаются».
Московский семейный психолог, специалист по семейному устройству детей-сирот Людмила Петрановская идею социального патроната считает здравой. «Это система помощи семье в кризисе, система восполнения просевших родительских функций (вместо того чтобы эти функции – вместе с детьми – тупо отобрать и передать приюту), – написала Петрановская в своём сетевом дневнике после участия в одной из телепередач по обсуждению закона. – Собственно, функции «социального патроната» в более традиционном обществе и выполняли соседи, родственники, община. В ситуации разрушения социальной ткани они больше не могут подстраховать семью в кризисе, поэтому это делает государство с помощью специальных хелперских служб. Покормить, помыть, приодеть, устроить в лагерь, помочь с уроками, родителям мозги вправить или просто поддержать, помочь полечиться, на работу устроиться – такой примерно функционал. Разумно? Разумно. Уж точно лучше, чем нынешняя ситуация, когда у опеки нет практически никаких способов и ресурсов помощи семье, кроме бесед, а потом сразу отобрания».
Однако тут же Петрановская указывает на подводные камни. Неизвестно, какие специалисты будут заниматься патронатом. И пойдут ли они действительно в те семьи, которые нуждаются в патронате, или же будут делать отчеты-отписки, приходя в хорошие, но малоимущие семьи? Никаких гарантий нет. И закон их не дает.
Формулировки
Чтобы понять, как сейчас обстоят дела с определением «семей, находящихся в социально опасном положении» и какая с ними ведется работа, мы обратились к заместителю главы администрации Саратова по социальной сфере Ирине Колесниковой.
«В соответствии с действующими федеральными законами в зависимости от степени неблагополучия семьи подразделяются на две категории: находящиеся в трудной жизненной ситуации и находящиеся в социально опасном положении. К семьям первой категории относятся малообеспеченные семьи, неполные (где отсутствует один из родителей), лишившиеся единственного заработка по различным причинам, инвалидность родителей. Родители самостоятельно определяют, находится ли их семья в трудной жизненной ситуации, пишут соответствующее заявление в управление социальной защиты населения. Подтверждением статуса является справка о доходах и ссылка в заявлении на трудную жизненную ситуацию (болезнь, отсутствие работы, потеря имущества). Ко второй категории относятся семьи, имеющие признаки социальной опасности, закрепленные в федеральном законе № 120 «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних». Обсуждаемый сейчас законопроект не меняет вышеуказанную систему, только уточняет ее, – поясняет чиновница. – На территории Саратовской области на протяжении ряда лет действует следующая система постановки семьи на учет и работы с ней. Семья ставится на учет как находящаяся в социально опасном положении постановлением комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав. При этом членам комиссии предоставляется акт жилищно-бытовых условий семьи (акт может составляться как специалистами опеки, так и сотрудниками полиции, социальными педагогами школ или работниками социальных служб), характеристика на родителей с места работы или по месту жительства, результат опроса соседей, характеристика на ребенка, если он обучается в образовательном учреждении. Все эти документы должны содержать признаки социальной опасности, перечисленные в федеральном законе. Затем на семью составляется комплексная программа реабилитации, куда включаются мероприятия социально-экономического, социально-медицинского, психолого-педагогического и правового характера, в том числе мероприятия органов опеки и попечительства, направленные на предотвращения изъятия ребенка из семьи. Программа составляется учреждением социального обслуживания с включением предложений других заинтересованных ведомств: органов образования, здравоохранения и внутренних дел. Программа составляется на срок 6 месяцев, затем ее исполнение заслушивается на заседании комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав, и принимается постановление о продлении программы или снятии семьи с учета в связи с исправлением. В среднем семьи состоят на учете от 1 года до 3–5 лет. Если по истечению 3–5 лет реабилитации семья не исправилась и признаки социальной опасности в ней сохранились, готовится иск на лишение родителей родительских прав. Однако суды удовлетворяют лишь 60–70 процентов исков, в остальных случаях семье дается еще один шанс на исправление – продолжается работа по новой программе реабилитации».
В уже существующем законодательстве критерии социально опасного положения семьи прописаны достаточно точно, как будто их писали с конкретных примеров. Перечислим указанные в законе признаки социальной опасности для ребенка. Родители не исполняют свои обязанности по воспитанию, обучению и содержанию ребенка: в доме антисанитарные условия, отсутствует постельное белье, у ребенка нет элементарной одежды, и в доме он ходит голый круглый год, отсутствуют продукты питания в готовом виде и холодильнике, для грудного ребенка нет питания по возрасту; родители не желают водить ребенка в детский сад или школу, не оформляют документы, не следят за успеваемостью, ребенок длительное время (сутки и более) находится дома один или неоднократно задерживался на улицах в ночное время без сопровождения родителей; при болезни ребенка родители не желают его лечить и не обращаются к врачу. Или же родители отрицательно влияют на ребенка: злоупотребляют алкоголем, употребляют психотропные или наркотические вещества, осуждены за совершение преступления. Социальной опасностью по закону считается и семья, где родители жестоко обращаются с ребенком: на теле ребенка наблюдаются многочисленные синяки и ссадины, следы истязаний, обращение в травмпункт по поводу травм, нанесенных одним из родителей; родители не кормят ребенка по нескольку дней; отказываются его лечить, несмотря на тяжелое заболевание и указания врачей; оставляют ребенка до 7 лет одного дома (более суток). Социально опасным признается и та семья, где подросток условно осужден за совершение преступления, бродяжничает, регулярно самовольно уходит из дома либо попрошайничает.
«Одобряя основной посыл»
На существующую точность формулировок обратили внимание и в общественной палате, где 22 октября снова обсуждали законопроект.
В заключении ОПы по результатам общественной экспертизы законопроекта говорится, что необходимо изъять из закона появившиеся в нём неуточненные формулировки «нормальное развитие и воспитание» и «отрицательное влияние родителей на поведение ребенка». Не устроила общественников и система осуществления соцпатроната, который должны осуществлять органы опеки.
«Сейчас социальный патронат хотят отдать органам опеки, чего делать ни в коем случае нельзя, – объясняет правозащитник Борис Альтшулер. – Органы опеки настроены на карательные действия, а мы говорим о сопровождении семьи».
По мнению общественников, социальный патронат должны назначать комиссии по делам несовершеннолетних, а исполнять органы социальной защиты. Несмотря на все выявленные несовершенства закона документ начинается он со слов «одобряя основной посыл законопроекта», а заканчивается тем, что ОПа «считает возможным поддержать экспертируемый законопроект».
– Обсуждаемый законопроект предлагает установить в семьях, находящихся в социально опасном положении, социальный патронат с составлением плана реализации социального патроната, – говорит заместитель главы администрации Саратова Ирина Колесникова. – Таким образом, комплексную программу реабилитации заменит план реализации социального патроната, а ответственность за его исполнение сместится с учреждений социального обслуживания на органы опеки и попечительства, что более целесообразно, так как органы опеки и попечительства наделены полномочиями по защите прав несовершеннолетних, а органы социальной защиты не наделены такими полномочиями. При этом в контексте федерального закона оценивать социальную опасность семьи по-прежнему будет комиссия по делам несовершеннолетних и защите их прав, то есть коллегиальный орган.
Сейчас в Саратове на учете в комиссиях по делам несовершеннолетних и защите их прав состоят 480 семей, находящихся в социально опасном положении, в которых проживает 725 детей. В этом году было снято с учета в связи с исправлением 117 семей, лишены родительских прав 26 семей. Выявлен 31 факт жестокого обращения с детьми. В настоящее время по 18 из них возбуждены уголовные дела по статье 156 УК РФ (жестокое обращение), по 10 фактам возбуждены уголовные дела по статье 116 УК РФ (побои), по двум фактам возбуждены дела по статье 115 УК РФ (причинение легкого вреда здоровью), по 1 факту – ст. 112 УК РФ (причинение средней тяжести вреда здоровью).
По данным администрации Саратова
Погода в доме? Её установят чиновники!
Финские социальные службы отобрали у россиянки Анастасии Завгородней четверых детей, в том числе младенца семи дней от роду. Причиной послужила фраза одной из дочек о том, что папа хлопнул её по попе. Заподозрив, что детей бьют, социальные работники забрали их из родной семьи и поместили в приемную. Кормить грудным молоком новорожденного матери не разрешили, видеться с ним позволили лишь раз в месяц. К детям, что постарше, приближаться запретили вообще. Новость эта, облетевшая страну в конце сентября, шокировала многих. На помощь гражданке ринулись наши дипломаты и детский омбудсмен Павел Астахов.
Спустя месяц после скандала и активных действий высокопоставленных россиян появилась информация, что детей Завгородней вернули. После чего она заявила СМИ, что жить в Финляндии невозможно, а потому семья её переезжает в Россию.
Наши общественники и правозащитники принялись вспоминать некрасивые истории про отобранных в Финляндии детей, в результате которых пострадали как местные родители, так и иностранные. В прошлом году соцработники Финляндии забрали из семей около восемнадцати тысяч несовершеннолетних. И ещё один жуткий случай: в 2011 году россиянка Валентина Путконен была лишена родительских прав за то, что запретила 10-летней дочери есть конфеты перед супом. Девочка пожаловалась в Союз защиты детей, после чего женщину обвинили в насилии над ребенком.
Неограниченные полномочия финские соцработники получили в 2008 году. Произошло это благодаря закону «О благополучии детей». Согласно этому документу, решения об изъятии детей из семьи принимаются социальной службой без суда и следствия – только на основании подозрения. Доказывать свою невиновность родители, потерявшие детей, вынуждены через суд.
Однако в том же законе сказано, что изъятие детей – это крайняя мера, применяемая лишь в тех случаях, когда есть реальная угроза их здоровью и жизни. Перед её принятием могут быть использованы другие меры – по оздоровлению климата в семье, по восстановлению отношений в семье, ее реабилитации и реабилитации самого ребенка. Ничего этого в историях, подобных последней, не делалось, приезжала полиция и забирала детей.
Комментирует ситуацию Павел Астахов: «Как откровенно объясняли мне сами финны, проблема в том, что, во-первых, все их соцслужбы действуют по экстремальному сценарию: проще и безопаснее перестраховаться и сразу отобрать детей, а потом уж разбираться. И во-вторых, у них в этих службах очень мало работников, поэтому у них нет времени проверять, предупреждать, работать с семьей, направлять туда психологов».
Вот такие дела творятся в Финляндии – самой стабильной стране мира 2012 года по оценке американского фонда Fund for Peace и лучшей стране мира-2010 по версии журнала Newsweek. На этом о Суоми, пожалуй, достаточно. Тем более что подобные перегибы в вопросах семьи, скорее всего, ждут в ближайшее время и нас.
«Нормальное воспитание» – это как?
В те дни, когда произошла эта история, Государственная дума приняла в первом чтении законопроект о социальном патронате. Он позволит российским социальным службам делать почти то же самое, что произошло в Финляндии, то есть вмешиваться в дела семейные. По мнению наших с вами законодателей, чужие дяди и тёти из социальных служб гораздо лучше разбираются в том, как воспитывать наших детей, нежели мы, их родители.
Несмотря на явные нестыковки и внутренние противоречия, имеющиеся в самом документе, касающиеся, например, определения семьи, в отношении которой может быть установлен социальный патронат, депутаты закон приняли – пока в первом чтении. Ко второму документ обещают доработать. Но обещать одно, а доработать – совсем другое.
Итак, что же мы имеем на сегодняшний день? Имеем недовольство законопроектом представителей Русской православной церкви, общественников, юристов и родителей – с одной стороны. Поддержку правоохранителей, депутатов, чиновников и представителей тех негосударственных организаций, которые на практике «сопровождают» неблагополучные семьи, – с другой.
Противники законопроекта называют его подрывающим семейные ценности и устои. Ситуацию с неблагополучными семьями документ изменить не может, а вот навредить нормальным ячейкам общества способен ещё как. Если родители бьют или насилуют детей, если они пьют или принимают наркотики, то согласно Семейному кодексу таких отцов и матерей родительских прав лишают. А вот скандальный законопроект может применяться лишь в тех семьях, где возможности для ограничения родительских прав или их лишения отсутствуют. Социальный патронат будет грозить тем ячейкам, где родители «своими действиями или бездействием создают условия, препятствующие нормальному воспитанию и развитию детей». Что значит «нормальное воспитание и развитие», в документе не поясняется. А раз у формулировки нет четких и внятных критериев оценки семейной ситуации, то оснований для произвола со стороны органов опеки и попечительства – хоть отбавляй.
В законопроекте поясняется, что социальный патронат – это набор определенного рода мероприятий – педагогических, профилактических, воспитательных. Не более того. Несчастных, с точки зрения органов опеки, детей никто не накормит, не оденет, не приголубит. Кроме того, в документе нет ни слова об ожидаемых результатах. То есть в конечном итоге, как это у нас часто бывает, социальный патронат может стать лишь формальным явлением, не более. А ещё отличным источником наживы для работников органов опеки. Дело в том, что в документе не указаны никакие меры ответственности – ни гражданские, ни административные, ни уголовные, – которые будут нести люди, оценивающие нормальность или ненормальность воспитания и развития чужих детей. А если человек ошибся? А если таким образом решил свести счёты с давним врагом? А если ему сверху приказали в какую-то семью вмешаться, чтобы приструнить оппозиционно настроенных граждан?
Вспоминается история с лидером движения в защиту Химкинского леса Евгенией Чириковой. В феврале прошлого года к ней на квартиру пришли сотрудники органов опеки и попечительства – женщина и двое крепких мужчин. Они показали заявление, якобы поступившее от соседей, в котором граждане жаловались на Чирикову как на плохую мать. При этом соседи отрицали, что писали подобное заявление. Чуть ранее на допрос в химкинский ОБОП была принудительно доставлена другая активистка – Алла Чернышева. Находилась она там 4,5 часа. В прокуренном помещении отдела по борьбе с оргпреступностью полицейские держали и детей женщины (четырех и шести лет), доставленных туда вместе с ней. Родственникам девочек не отдавали. Чернышеву пытались обвинить в том, что она подложила муляж бомбы на акции в защиту станции юннатов. Полицейские грозили: ей – тюрьмой, а детям – детским домом.
Не хотите по-хорошему, мы обратимся в суд
Согласно законопроекту, органы опеки могут не только признавать семью социально опасной и давать обязательные для исполнения предписания по содержанию и воспитанию детей. Документ развязывает им руки по изъятию ребенка из семьи.
«Социальный патронат будет осуществляться на этапе, когда сотрудничество с ребенком и его родителями еще является возможным и эффективным без разрыва семейных отношений», – говорится в пояснительной записке к законопроекту. Если это вмешательство не даст позитивных изменений, чиновник сможет поставить вопрос об изъятии ребенка из семьи. Так как дальше в записке идёт фраза о том, что «в случае неустранения обстоятельств, явившихся основанием для установления социального патроната, по завершении установленного срока его осуществления и возникновения соответствующих оснований, орган опеки и попечительства будет обязан предъявить иск о лишении родителей (одного из них) родительских прав либо об ограничении их в родительских правах».
Здесь можно снова привести печальный результат социального патроната в зарубежных странах. Недавно в Швейцарии с формулировкой «избыточный вес детей» органы соцопеки отобрали у родителей двух близнецов. Сначала в семье был введён социальный патронат, маме и папе было предписано снизить вес детей по определенной схеме. Чтобы доказать, что все предписания социальных служб выполняются, семья долгое время жила под прицелом видеокамер. Но мальчики не похудели и были изъяты.
И ещё о противоречиях. Сначала в законопроекте пишется, что социальный патронат назначается исключительно на добровольной основе, только с письменного согласия родителей и даже самого ребёнка. Но чуть позже речь уже идёт о том, что закон предусматривает и иной механизм – по решению суда.
Кстати, что касается органов опеки и попечительства, которые будут отвечать за всю погоду в доме, полномочия их будут исполнять органы исполнительной власти субъекта и органы местного самоуправления, наделенные подобными полномочиями местным законодательством. То есть в основной массе – чиновники.
Цена социального патроната
Теперь давайте перейдем к той группе, что выступает за принятие новых правил. Всем понятно, что люди эти заинтересованы в получении неслабого финансирования. В финансово-экономическом обосновании к законопроекту посчитано, что примерные затраты на социальный патронат одной семьи в течение года «без учета основных средств, амортизации и аренды помещений, коммунальных услуг, так как данная работа должна осуществляться на базе уже существующих организаций» составят 257 тысяч рублей. 252 тысячи пойдут на оплату труда педагога, 5 тысяч – на оплату им услуг транспорта и связи.
Самое интересное, что все расходы нового законопроекта планируется повесить на субъекты. Его реализация встанет каждому региону в 8,8 млн рублей в год. Разработчики прикинули среднее количество ненадежных семей в субъектах (у них получилось по тысяче в каждом) и решили, что один социальный педагог сможет патронировать не более 30 таких ячеек в год. Разделили тысячу на 30, получилось 34 педагога. И умножили на 257.
Общественников, близких к органам опеки, согласно законопроекту можно привлекать к составлению плана организации социального патроната и проведению прописанных в нем мероприятий. А если вспомнить, что правительство страны планирует ежегодные субсидии в размере 600 млн рублей для некоммерческих организаций, решающих «социальные задачи», то интерес такого рода общественников к скандальному документу и его полная поддержка с их стороны понятны.
В пояснительной записке к законопроекту со ссылкой на Семейный кодекс написано, что «право органов опеки и попечительства на социальное вмешательство в семью ограничено крайними случаями, связанными с наличием непосредственной угрозы жизни ребенка или его здоровью». Как тут не вспомнить слова Астахова о том, что даже соцслужбы Финляндии предпочитают действовать по экстремальному сценарию. А чем же хуже наши?
По всей России в последние месяцы идут митинги и пикеты против вторжения в семью. В приемную президента уже подано более 140 тысяч писем протеста от граждан. Под открытым письмом Путину с призывом не принимать законопроект подписались 142 деятеля науки и культуры страны. Такое же открытое письмо написала главе государства ассоциация родительских комитетов и сообществ. Свою позицию выразила и Русская православная церковь: «Церковь призывает с осторожностью подходить к перспективе внедрения и развития механизмов ювенальной юстиции и оценивать ее нововведения с точки зрения христианской морали. Важно учитывать сложную организацию семейной жизни, где тесно переплетаются социальные, психологические, бытовые, физиологические, финансовые, культурные и другие факторы. Вмешательство чиновников в эту деликатную область может повлечь за собой трагические ошибки, перегибы, злоупотребления, жертвами которых станут в первую очередь сами дети».
