Под «лавиной реформ»
Городская прокуратура Балашова подала иск к областному управлению Федерального агентства по управлению имуществом. Надзорное ведомство просит, чтобы суд обязал чиновников провести реставрацию усадьбы Нарышкиных, расположенной в селе Пады Балашовского района. Как выяснили эксперты, здание, признанное памятником федерального значения, пришло в «неудовлетворительное техническое состояние». Дело в том, что усадьба принадлежит государству, но конкретного хозяина – организации или предприятия, связанного договором оперативного управления или безвозмездного пользования, нет. То есть заботиться о старинных постройках некому.
Ведомства констатируют разрушение
Как рассказал старший помощник балашовского прокурора Алексей Морозов, проверка проводилась по заданию областной прокуратуры, распорядившейся изучить состояние всех памятников федерального значения. В Балашовском районе такой один. Усадьбу обследовала саратовская строительная фирма ООО «КВС-строй». По мнению экспертов, нужно провести ремонт крыши, чердака, фасада, восстановить лестницу, вставить окна, пропитать деревянные конструкции огнезащитным составом, поставить пожарную сигнализацию и т.д. Стоимость необходимых работ не называется, но известно, что несколько лет назад реставраторы говорили о 650 миллионах рублей.
Иск направлен в Октябрьский районный суд Саратова по месту нахождения ответчика. Как отмечает Алексей Морозов, в прошлом году прокуратура уже вносила агентству представление о необходимости ремонта в усадьбе, «но меры не были приняты».
В Саратове действует филиал федерального бюджетного учреждения «Агентство по управлению и использованию памятников истории и культуры». Как рассказала заместитель директора филиала Оксана Морозова, хотя усадьба Нарышкиных считается памятником федерального значения, агентство ею не занимается. «Мы реставрируем только объекты, переданные нам в оперативное управление. На Пады мы не имеем права тратить бюджетные деньги. Этот объект никому не передавался». По мнению Морозовой, нужна федеральная программа, чтобы «его хотя бы законсервировать», так как проектная документация и работы очень дороги.
Разнообразные ведомства констатируют разрушение усадьбы не первый год. Еще летом 2009-го управление Росохранкультуры по Приволжскому округу заключило, что «усадьба находится в состоянии, непригодном для ее дальнейшего использования». Областной комитет по охране объектов культурного наследия и территориальное управление Росимущества провели совещание, где обсудили возможность передачи объекта в безвозмездное пользование, оперативное управление или его приватизации, но конкретных решений не последовало.
Почти двадцать лет назад, в 1993 году, по заказу Госдирекции по охране и использованию памятников истории и культуры администрации Саратовской области усадьбу обследовали специалисты Средневолжского филиала института «Спецпроектреставрация». Составили эскизный и рабочий проекты, но, по словам саратовского архитектора Александра Маясова, «приступить к работам мы так и не смогли, с лавиной реформ загадочно исчезли и средства».
Дальше – тишина
Дорога, отделяющая село Пады от внешнего мира, сама может считаться туристическим маршрутом, правда, для
любителей экстрима. Асфальтовая полоса препятствий превращается в деревенскую улицу и ведет прямо к усадьбе, но упирается в ворота санатория. Санаторий – это ЗАО, здесь действует контрольно-пропускной режим, чтобы увидеть памятник, нужно предварительно получить разрешение директора.
По сторонам еловой аллеи (этой бывший парадный подъезд) пестреют разноцветные корпуса советской постройки, старинные здания – в глубине парка. По сравнению с вековыми дубами двухэтажные особняки кажутся миниатюрными. В доме с башней жил владелец имения. Здесь располагался зал приемов, где в конце XIX века играл молодой Сергей Рахманинов, приезжавший в Пады в гости. Дом с мезонином отводился для хозяйки усадьбы. Двери и окна заколочены, но сказочная деревянная резьба на балконе и крыльце еще цела. Справа – длинный флигель, где, по одним сведениям, жили дети с няньками, по другим данным, это было жилище управляющего. Крыша домика провалилась, изнутри тянется молодое дерево.
Как рассказывают местные жители, в советское время в особняках были жилые номера для отдыхающих профсоюзного санатория, библиотека, столовая, танцзал. В пристройке к дому хозяина (очевидно, здесь когда-то располагалась господская кухня) пекли знаменитые подовые караваи по шесть-семь килограммов весом. Когда здания обветшали, санаторные объекты перенесли в современные корпуса, а здесь настала тишина.
Шурша рыжими листьями, проходим за угол мимо таблички «Осторожно, опасная зона». Здесь становится понятно, насколько велики разрушения: стены, менее крепкие, чем фасадные, обвалились, внутри – месиво кирпича, металла и почерневших досок.
Марш энтузиаста
Исторические здания, построенные во времена и на деньги Нарышкиных, стоят по всему селу. Деревянный домик бывшей метеостанции, аккуратно выкрашенный в зеленый и желтый цвета, – теперь здесь работает музей. Он считается школьным, но таким экспонатам позавидует и областной краеведческий музей. Отдельные залы посвящены Нарышкиным, крестьянскому быту и участникам Великой Отечественной. «У нас еще запасники забиты», – учитель истории Елена Кривчикова кивает на голубую дверь кладовки, запертую на щеколду.
Экспозицию основала земская учительница Мария Година, получившая высшее образование за счет Нарышкиных. Затем более 50 лет хранила музей и проводила краеведческие изыскания учитель истории Мария Доронина. Музей существует фактически на общественных началах: школа оплачивает коммунальные услуги и ведение краеведческого кружка (1000 рублей в месяц). Посетители могут добровольно оказать материальную помощь, для этого на стене подвешен ящик с прорезью. Очертания ящика подозрительно знакомы – оказывается, новое благородное призвание нашла здесь переносная урна для голосования.
«По закону пожертвования нужно в тот же день сдать в банк. Банк в Балашове. То есть вы бросили 100 рублей, а мне нужно потратить 300 на бензин. Какой же это механизм поддержки?» – спрашивает местный житель Владимир Захаров.
Владимир Александрович родился в 1954 году в Падах, как он сам говорит, «на улице Почтовой, древнее название – Калашная, в конце когда-то был калашный ряд». Закончил Ташкентское общевойсковое командное училище, отслужил 30 лет, уволился полковником и вернулся на родную улицу, потому что «позвал внутренний голос». Гулять с Захаровым по Падам невероятно интересно, но очень неудобно, потому что приходится вертеться во все стороны.
Владимир Александрович показывает кирпичный дом дореволюционного торговца Бакурского, такой добротный, что именно его касалось первое постановление установившейся в селе советской власти (постановление о национализации, понятное дело). Рядом стоял дом сельской управы, до нынешних времен не сохранившийся. А вот кирпичные ворота школы, отпраздновавшей в этом году 101-й набор первоклассников. А вот библиотека, в которой в советское время располагался интернат для мальчиков – в Пады приезжали учиться старшеклассники из соседних деревень, где были только восьмилетки…
Два года назад, когда страна готовилась к очередному юбилею Победы, Захаров задался вопросом: почему сельчане несут цветы безымянному солдату, изображенному на местном памятнике? Направил запросы в архивы в Подольск, где хранятся документы Минобороны, и в Петербург, где сосредоточены сведения по госпиталям, списался с детьми фронтовиков, давно уехавшими из села, сам нашел в Балашове слепую старушку, служившую в Падах медсестрой. Теперь на памятнике выгравированы 437 фамилий уроженцев села, ушедших на фронт.
В прошлом году сельчане сбросились деньгами и сделали ремонт в местном храме (при Нарышкиных это была приходская школа, выстроенная на их средства). В нынешнем – обустроили родник и начали расчищать барский пруд.
Спрашиваю Владимира Александровича, зачем он тратит время и силы на восстановление истории маленького села? Захаров отшучивается, мол, «могу сказать, что я посланник Божий». Десяткам других сел такого хранителя не послано, и события их жизни даже всего лишь двадцатилетней давности безвозвратно ушли в забвение.
«Все необходимое для высокородного вельможи»
Усадьбу в Падах основал двоюродный брат Петра I Александр Нарышкин. Он переселил сюда крестьян из подмосковных вотчин. Имение Нарышкиных было одним из крупнейших в регионе. К середине XIXвека площадь достигала почти 100 тысяч десятин, в имение входили пятнадцать сел (часть из них находятся на территории современных Калининского, Самойловского и Аркадакского районов), где жили 9 тысяч крепостных (причем учитывались только мужчины). Владельцы пригласили на должность управляющего Александра Беляева, отбывшего каторгу и солдатчину за участие в восстании декабристов. «В оранжереях усадьбы плодоносили персики и абрикосы, лимонные и померанцевые деревья. Здесь было сосредоточено все необходимое для проживания высокородного вельможи», – писал Беляев в своих воспоминаниях. Имение приносило более 200 тысяч рублей дохода в год.
«Желая придти на помощь бывшим крестьянам моего имения в делах народного образования», – так в 1883 году Василий Нарышкин написал в земскую управу о намерении построить в Падах новую школу и выделить 1,5 тысячи рублей на зарплату учителям. В школе учились более 60 человек. Известно по меньшей мере два случая, когда способные ученики получили высшее образование за счет владельца имения и вернулись работать в местную школу и больницу. Больница, а также метеорологическая станция и народный дом (в нем располагались библиотека и самодеятельный театр) были построены за счет помещика. Известно также, что после открытия в Саратове Радищевского музея Василий Нарышкин подарил для экспозиции две картины.
Село Пады упоминается в энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона. Составители называют сельское хозяйство в имении «образцовым». Здесь содержалось более 40 тысяч овец, для которых из Тироля выписали специалиста по уходу за мериносами, 5 тысяч лошадей, 2 тысячи волов. Работали мельницы, маслобойный, винокуренный, кирпичный и стекольный заводы. Цветным стеклом местного изготовления были выложены бордюры аллей в усадебном парке. С агрономических экспериментов на опытном поле, заложенном Нарышкиными у села Гусевка, отсчитывает свою историю Аркадакская сельскохозяйственная опытная станция.
После революции Нарышкины эмигрировали. Точных сведений об их дальнейшей судьбе не имеется, по некоторым данным, потомки «балашовской» ветви рода похоронены во Франции и Австрии.
В 1918 году усадьбу национализировали, здесь расположился госпиталь. Как рассказал начальник отдела научно-производственного центра по историко-культурному наследию Вячеслав Давыдов, сюда привозили на лечение детей, пострадавших от голода в 1920-1922 годах. Затем санаторий перепрофилировали для пациентов нервносоматического профиля, позже – для больных туберкулезом. В 1940-1960 годы здесь снова действовал госпиталь, потом – профсоюзная здравница.
Остаются только парки
По подсчетам специалистов, в пределах бывшей Саратовской губернии (в которую входили Волгоградская, часть Самарской, Ульяновской и Пензенской областей) находилось не менее 100 дворянских усадеб. Изучено чуть больше тридцати. Основные исследования проводились в 1968-1975 годах сотрудниками Ботанического сада СГУ: от большинства дворянских гнезд остались только парки, да и то сильно запущенные. «Парковые насаждения позволяют воссоздать картины образа жизни, уровень благосостояния, сферу общения их владельцев, личные вкусы, характер, представить роль в истории края», – писала известный саратовский ученый-биолог Инна Миловидова. По ее подсчетам, постройки сохранились лишь в девяти имениях. На сегодня восемь парков (в Аткарском, Балашовском, Ртищевском, Татищевском, Хвалынском районах и Саратове) имеют статус особо охраняемых природных территорий.