Алексей Лукьянов: «Если мы пришли, мы пойдем до конца»

Сначала они пришли наблюдать за выборами, потом вышли на площадь, затем решили сменить власть. Предприниматель, сопредседатель регионального отделения Республиканской партии России – Партии народной свободы Алексей Лукьянов – о том, зачем он пришёл в политику.

– Алексей, в Саратове РПР-ПАРНАС подавала документы в облизбирком как раз в тот момент, когда у ваших коллег из Барнаула тамошний избирком документы не принял. Вы беспокоились, что вас может постигнуть такая же судьба?

– Процентов на девяносто мы были уверены, что наш список примут на регистрацию. Допускали какие-то технические недоработки со своей стороны при оформлении документов (всё-таки впервые идём на выборы), но были готовы быстро их исправить. Будучи недоговорными оппозиционерами, конечно, не исключали вероятность каких-то административных зацепок, но, к счастью, обошлось без них. Полагаем, исключительно потому, что нам удалось собрать сильную команду из представителей нашей партии под руководством Владимира Рыжкова, «Демократического выбора» Владимира Милова и сторонников «Гражданской платформы» Михаила Прохорова. То есть мы объединили под нашим флагом все действующие в регионе оппозиционные демократические силы. Если бы облизбирком отказался принять документы, это был бы скандал федерального уровня. Власть на это не пошла и правильно сделала.

– Приём документов шёл без проблем?

– Ну как же без проблем! В Калининске, например, территориальная комиссия № 13 отказалась принимать документы у нашего одномандатника Елены Мишуновой. Звоню председателю комиссии Юрию Анатольевичу Зубрилину, говорю: «Вы обязаны, согласно закону о выборах, принять документы». Называю статью, пункт, а он отвечает: «А мне закон не указ, у меня есть положение, по которому мы собираем комиссию. И в данный момент люди находятся в разъездах. Собрать комиссию не могу». – «Что вам мешает принять папку документов и составить акт? – спрашиваю. – А дальше собирайте свою комиссию в удобное для вас время». Он ответил, что не будет этого делать. Пришлось нашему сопредседателю Виталию Егоровичу Павлову ехать в облизбирком. В итоге заставили этого товарища из Калининска выполнять закон.

Другая история с одномандатным кандидатом Сергеем Китаевым по 17-му округу города Энгельса. В комиссии, чтобы подать документы, он пробыл семь часов, с 9.00 утра! Лишь в 17.07 ему выдали решение на открытие расчётного счета, оставив меньше часа на то, чтобы открыть счет в банке и сделать финансовый отчет. После чего в 18.07 его просто «послала подальше» председатель комиссии, не приняв документы. Вредила специально, чтобы он не успел. Готовим жалобу и обращение в суд.

Была, кстати, забавная история. Мы принесли списки в облизбирком. И тут заходит полненький, очень обходительный мужчина, некий Токарчук Александр Сергеевич, вокруг него начинают все девушки щебетать. У него огромная пачка бумаг. Спрашиваем: «У вас какая партия?» Он отмахивается: «У меня здесь их несколько». А на груди у него значки – «Демократическая партия России», «КПСС», «Партия социальных сетей». Мы поняли, что это представитель Андрея Богданова (креатуры Владислава Суркова), который партии «печёт», как блинчики, – ни региональных отделений, ни одномандатных кандидатов, партии только на бумажке. Люди в них из разных городов, саратовцев почти нет. В тот день представитель Богданова принёс на регистрацию три партии. Мы в очереди на подачу документов были первыми, но его обслужили вне очереди. Обслуживали тоже по-особенному. Если нам, например, перечеркивали документы, возвращали, то этому говорили: «Вот тут не так… да нет, пойдет…» В общем, парень за полтора часа сдал три партии! А мы одну сдавали пять часов!

– С учётом административного ресурса и фальсификаций на подавляющем большинстве избирательных участков победить в выборах будут трудно. Вы идёте для того, чтобы о вас узнали? Любые выборы – это пиар.

– Мы идём взять власть. Это будет реальная, серьёзная борьба. И когда мы получим мандаты, областная дума будет работать совсем по-другому. У нас в РПР-ПАРНАС – идейные ребята. Один наш кандидат не сравнится с целой думой единороссов!

– А с чего ты вообще решил избираться в областную думу?

– Современные органы власти (административные, правоохранительные) давят человека, причём за наши собственные налоги. Ежедневно власть заставляет людей, требующих элементарного (например, оказания какой-либо государственной услуги), заходить с другого входа, иначе тебя просто не замечают. Посмотрите, какие очереди в администрациях: даже чтобы штраф заплатить, и то надо стоять в очереди. Власть даёт деньги в очередях и забирает их в них же.

Коррупция пронзила государство сверху донизу, чиновник – на наши деньги – сидит в кресле и думает только о своей личной выгоде. Я не хочу жить в стране, где все «входы» чёрные. Не хочу, чтобы каждый мелкий клерк пытался извлечь из меня, моей жены, моих родителей-пенсионеров прибыль.

Власть работает неэффективно – раз. Власть не соблюдает законов – два. Пример неэффективности я приводил сто раз: из Пенсионного фонда приходит бумажка о недоимке в 17 копеек. Потом приходит решение взыскать недоимку. Два конверта, бумага, почтовые услуги… 17 копеек недоплаты превращаются в сто рублей убытка. Я как-то позвонил в Пенсионный фонд заместителю руководителя, спросил, зачем так бессмысленно тратить деньги, он мне ответил: «Мы же не у вас берём!» То есть они считают, что бюджетные, государственные деньги – это их деньги! И поэтому они имеют право ими неэффективно управлять. А заодно и воровать. Я считаю: нам не нужна такая власть.

– Ещё прошлой осенью таких людей, как ты, было очень трудно представить где-нибудь на митинге. А теперь вот, пожалуйста…

– 2010 год был переломным для страны. От президента ждали перемен, а вместо этого деньги перекладывались из одной отрасли в другую и нигде не работали. Общество менялось. Власть нуждалась в ротации, но отказывалась это признать. В 2011-м президент и премьер, не стесняясь, объявили, что решили поменяться местами. И общество не выдержало.

– Какие изменения должны произойти в сознании, чтобы успешный предприниматель вышел на грязную улицу с плакатом? Ты когда-нибудь такое предполагал о себе?

– Не предполагал. Но вдруг понял, что могу ещё долго сидеть с другом на кухне и говорить о том, что обществу нужны перемены. И если завтра я и мне подобные не выйдут, чтобы сменить эту власть, мы постареем на этой кухне, так и не дождавшись никаких перемен.

– Ты вышел (это был накануне визита Путина в Саратов) – и тебя и ещё нескольких человек сразу отправили в отделение полиции. За плакаты, которые вы даже не успели развернуть. Как ты себя ощущал?

– Не очень комфортно я себя ощущал. Но понимал, что это надо сделать. Это было… как чувство долга, что ли. Ещё я думал: вот я вышел, чтобы развернуть плакат с лозунгом, который, возможно, кому-то западёт в сознание. Люди, думал я, неужели вы не видите и не слышите ничего из того, что происходит со страной, с нами? Видимо, за эти мысли власть меня, нормального человека, каковым я себя считаю, вдруг сочла взбесившимся оппозиционером и вместе с другими ребятами загребла в полицию.

– А как тебя нынешнего воспринимают друзья, жена? Не говорят: ты что, с ума сошёл?

– Нормально воспринимают. С уважением, я бы даже сказал. С плакатами, правда, не выходят. Но это пока. Некоторые, конечно, пугают: смотри, тебя прижмут, посадят…

– Бизнес-то твой уже проверками мучили… Дальше может быть страшнее.

– Если придётся сесть за идеи, я сяду. Я не боюсь. Отсижу, выйду и буду продолжать заниматься тем же самым. Я готов принять все издержки моей деятельности. Я не преступник, а борец за правду и борец за изменение общества. Всегда были такие люди, которые страдали.

– С того момента, как нашим президентом вновь стал Путин, в стране начали ужесточать законодательство: здесь и закон о митингах, и возвращенная в Уголовный кодекс статья о клевете, дожидаются решения суда ребята с митинга на Болотной площади, осуждены на два года девушки из панк-группы Pussy Riot… Чего нам дальше ждать?

– Посмотрим, что будет после «Марша миллионов» 15 сентября: сколько людей соберётся, какие оппозиционные силы поддержат марш, какие будут заявлены требования, каким будет накал этих требований… Из разных источников знаю, что уйти без ответа на эти требования уже никто не захочет. Я был и на «Марше миллионов», и в Астрахани, я видел лица этих людей и понял, что их не запугать. На проедроссовские митинги-путинги людей привозят по принуждению, за отгулы и личную выгоду, а на наши митинги люди приходят сами. И если мы пришли, мы пойдем до конца.

Я, кстати, не исключаю, что с той – проедроссовской – площади люди будут приходить к нам. Ты думаешь, учителям нравится быть затюканными или они не хотят себя уважать? Они будут присоединяться к нам, как только поймут, что оппозиционные силы – это не экстремисты, а конструктивные, адекватные люди, которые выходят на площадь, в том числе и ради них. Когда поймут, что их есть кому защитить, в том числе от административного давления членов партии власти. Я уверен: нас с каждым днём становится всё больше и больше, а их – всё меньше и меньше.

Обратите внимание: на днях случилась невероятная вещь. После мероприятия представителей демкоалиции, на котором провокаторы разлили нашатырный спирт, полиция вдруг нашла преступника. Сотрудники правоохранительных органов не стали покрывать этого МГЕРовца. В сознании сотрудников силовых ведомств тоже происходят перемены, и их не остановить.

– Саратовские политтехнологи уверяют, что выборы, по сути, уже состоялись, что все мандаты распределены… Ты считаешь, тех, кто фальсифицирует выборы, можно переиграть?

– Можно и переиграть, и победить. Ты заметила, что никакой предвыборной кампании «Единая Россия» не ведёт? Они уже боятся «светить» свою партию. Потому что этот бренд почти неприличен, отторжение его в обществе запредельно. У них одна надежда – победить за счёт админресурса. На президентских выборах на участке, где я лично отслеживал ситуацию, благодаря наблюдателям голоса посчитали правильно: 49 процентов. Одного сильного наблюдателя вполне хватает, чтобы убедить комиссию не совершать уголовного преступления и вести подсчёт голосов по закону. А у нас на этот раз будет много наблюдателей, в том числе и волонтёров из других городов.

Недавно в фирме, где я заказывал партийные флаги, увидел женщину лет пятидесяти пяти. Она намеревалась приобрести портрет Путина. Я поинтересовался, что её побудило к этому. «Ну как же, у меня висел портрет президента, – объясняет, – а сейчас у нас новый президент». – «Новый-старый, – говорю, – а вы в него верите?». – «Да, потому что мы – сама власть». – «Вы из администрации?» – «Нет, я работаю директором школы в Балтайском районе». – «Вы знаете, что фальсифицируете выборы?» – «Да, мы воруем. Сможете вы воровать? Воруйте». – И пошла с портретом Путина.

Вот она пока ещё чувствует себя властью. Но уже и не таких мелких сошек «Единая Россия» начала «сдавать» за ошибки, как это произошло, например, с главой Балакова Кириллом Лаврентьевым. А у простых учителей, в отличие от директоров, вообще нет никакого стимула становиться преступниками. Потому и появляются случаи, когда члены УИК отказываются подписывать сфальсифицированные протоколы.

– Власть уверяет, что простой народ – за Путина, «ЕР» и стабильность, против – маргиналы и зажравшийся креативный класс.

– Это миф. В первую очередь о стабильности. Борис Немцов издал книгу «Жизнь раба на галерах». Она есть в интернете. Там описаны золотые унитазы стоимостью в тысячи долларов, миллиардные дома. Обслуживание, например, президента и его окружения, как следует из книги, обходится в 85 миллиардов рублей. Сюда входит ни много ни мало 43 самолета, 15 вертолетов, двадцать дворцов, четыре яхты… Мне кажется, такого бюджета нет даже у шейха, у которого родовое богатство.

85 миллиардов рублей – это полтора бюджета Саратовской области, в которой проживают два с половиной миллиона граждан. То есть на два с половиной миллиона человек тратится в полтора раза меньше средств, чем на президента и его ближайшее окружение. На эти деньги можно строить дороги, больницы, лечить больных (например, онкологических) детей, которым государство отказывает в лечении. Мы что, такие глупые, такие щедрые, чтобы содержать по такой цене власть?

Стабильность, которой гипнотизируют общество, – это стабильно низкие пенсии, самые низкие в мире, если не брать страны третьего мира (Шри-Ланка, например, пенсию вообще не платит, если человек не состоял на государственной службе). Почему, например, пожизненно не передать заработанную пенсию умершего супруга его второй половине? Он же не сумел ею воспользоваться. И не надо спрашивать, из каких средств. Вот за счет этих яхт, самолетов и дворцов.

Путинская стабильность – это стабильная инфляция, стабильная вседозволенность чиновников, стабильное унижение человека.

Я за то, чтобы человек был сыт, жив и свободен. Поэтому я и не смог больше сидеть дома, а пришел в политику.