Денис Ястребов: Много есть чудесных партий

Уже 20 региональных отделений политических партий зарегистрированы в управлении министерства юстиции Российской Федерации по Саратовской области. Еще четыре находятся в стадии регистрации. Есть партии, которые у всех на слуху, на виду и даже вроде как при деле: «Единая Россия», КПРФ, «Справедливая Россия», ЛДПР. Еще вечное «Яблоко», перманентное «Правое дело», маловнятные «Патриоты России» и восставшая из пепла Республиканская партия России. Но помимо них образовалось много интересного и веселого. О том, какое будущее у столь серьезной многопартийности, мы говорим с политконсультантом Денисом Ястребовым.

– Сколько из 20 зарегистрированных партий могут участвовать в выборах в областную думу?

– Все зарегистрированные и могут.

– Я пыталась найти в Интернете списки или хотя бы лидеров некоторых новых партий. Не во всех случаях получилось.

– Для того чтобы участвовать в выборах, партии совершенно не обязательно иметь отделение в каждом регионе. Нужно, чтобы партия провела съезд, а потом в 42 регионах состоялись конференции местных отделений и их зарегистрировали. Тогда есть партия де-юре и каждый регион имеет право на участие в выборах, даже если там нет регионального отделения.

– Право имеют все. А кто сможет принимать участие?

– Это отдельный вопрос. Например, главный «многопартиец», политтехнолог Андрей Богданов, известный по недавней истории с «Правым делом», а до этого по Демократической партии России и другим партийным проектам, уже не только воссоздал свою ДПР, но и создал еще десяток новых партий, расставив на ключевые посты своих людей. Недавно они провели конференцию, на которой заявили о координации действий между этими партиями. Это не партийный блок, блоков у нас нет по избирательному законодательству. А некая консультационная централизованная помощь. На пресс-конференции откровенно говорили, что это инструментарий для выборов – губернаторов и региональных депутатов.

– И как этот механизм будет работать?

– Очень просто. Например, выборы губернатора. Предположим, электоральные позиции действующего губернатора не очень хорошие. И есть сильный оппонент-коммунист, который прошел через фильтры. Берется куча партий, выдвигается куча разных кандидатов.

Дальше отбираются нужные кандидаты, им помогают пройти через муниципальные фильтры, и рядом с коммунистом образуются три-четыре «левых» товарища, которые начинают протестную кампанию и растаскивают электорат. А кандидат от власти набирает нужный процент и празднует заслуженную победу.

– А в выборах законодательных собраний регионов?

– Схема аналогичная, даже проще. На губернаторских выборах надо собирать подписи муниципальных депутатов, уговаривать их, контролировать. А на выборах в законодательные собрания зарегистрированные партии на конференциях выдвигают кандидатов в одномандатных округах без сбора подписей вообще. И начинаются электоральные игрища.

– А партийные списки?

– То же самое. Например, отделение партии собрало региональную конференцию, 20-30 человек. Составили список. В нашем случае 23 – по партийному списку, 22, например, в одномандатные округа. А можно вообще одномандатников не выставлять. Собрали все необходимые документы, отдали в избирательную комиссию, и вперед.

– Ведем не ведем кампанию – дело десятое?

– Список и одномандатников должны зарегистрировать, они должны получить бесплатное эфирное время, открыть расчетный счет. И начать вести кампанию на те средства, которые есть. Это гораздо проще, чем было раньше. Подписи собирать не надо, тратиться на залог тоже. И главное – при соблюдении процедуры выдвижения у избирательной комиссии мало шансов отказать в регистрации списку или одномандатникам, выдвинутым партией.

– Как малоизвестные, недавно проявившиеся партии могут влиять на избирательную кампанию?

– Сами по себе никак. Или очень незначительно. А в умелых руках очень даже могут. Положим, есть партия «Коммунисты России», которая вдруг начинает старательно вести кампанию. Причем ведет ее на левом фланге, на поле КПРФ. И отбирает у них несколько процентов. Но для этого нужно, чтобы в деятельности «Коммунистов России» кто-то был заинтересован. Тот, кто будет пополнять партийный счет, руководить и направлять.

– А если все партии начнут электоральные игры?

– Будет торжество нездравого смысла. Все будут откусывать по электоральному кусочку. И, предположим, «Единая Россия» уже не наберет 70 процентов, а только 50. Но и другие партии тоже получат меньше.

Если мне память не изменяет, в 1995 году, на пике многопартийности, в бюллетене на выборах в Госдуму у нас было свыше 50 партий. Все они вели активную кампанию. В итоге в думу прошли четыре – «Яблоко», НДР, КПРФ и ЛДПР. Причем в сумме они набрали чуть более 50 процентов. КПРФ – 23, ЛДПР – 16, НДР – 10, «Яблоко» – чуть больше 5.

– То есть прошли едва-едва.

– Да, но мандаты всё равно взяли, потому что голоса тех партий, которые не набрали 5 процентов, распределились между победителями. А сегодня у нас работает метод империале: все голоса и места тех партий, что не преодолеют барьер, получит победитель.

То есть по большому счету на электоральном поле сегодня всё предрешено. Можно с приличной точностью определить, какая партия пройдет в заксобрание, а какая нет. Если, конечно, до осени не произойдет каких-то удивительных событий на федеральном уровне. Например, не вторгнется экономический кризис. Многое зависит от цен на нефть, которые пока падают.

– А все остальные новообразования – это что?

– Смотрите – вот партия «За справедливость». Ничем не напоминает «Справедливую Россию»? Партия социальной справедливости – эта может играть на поле и эсеров, и коммунистов. А еще социал-демократическая – опять эсеры. То есть против справедливороссов однозначно подстраховались.

Много есть чудесных партий. «Новая Россия», «Молодая Россия», «Умная Россия». Вроде как поданы документы на регистрацию «Субтропической России» – как бы в шутку, но все-таки. И цели у этой партии четкие: доведение среднегодовой температуры по стране до +18 градусов.

– Я вступлю в эту партию.

– Нет, кроме шуток, мы можем докатиться до веселой жизни. Например, в Непале порядка 70 партий участвуют в выборах. Там как бы демократия. И поскольку 70 процентов населения – безграмотные, читать умеют не все, то символы партий просты и понятны: велосипед, мотыга, банан, звезда, банка кока-колы. Там коммунистических с пяток, столько же социалистических.

У нас в федеральном минюсте лежит 180 заявок. На наши выборы они, понятно, не успеют. А на следующие партий уже будет с сотню. Так что бюллетени будут рулонными, как туалетная бумага. Но есть в этом один плюс: вбрасывать рулоны практически невозможно. Так что смех смехом, но эту стадию мы должны пройти.

– Но ведь уже проходили?

– История развивается по спирали. Думаю, что в конце избирательного цикла разрешат создание избирательных блоков, и ситуация станет менее комичной.

– Как эти многопартийные игры могут проявиться на выборах в Саратовскую областную думу?

– Сложно предсказать. По логике у нас в «Единой России» электоральные позиции и так хорошие, и ей нет особого смысла выстраивать какие-либо схемы. У ЕР есть свой законопослушный, лояльный электорат. Особенно сельский. Он, скорее всего, патерналистские программы поддержит. Схема «верьте только делам» сработает. Перспектив у протестного электората в селе нет.

Посмотрите, сколько народу выходило на протестные митинги в декабре в Саратове. Самый большой – тысяча человек. Дальше – меньше. То есть реального протестного потенциала даже в гигантском Саратове нет. У нас город всегда славился своей лояльностью, купеческой изюминкой, когда каждый занят своим делом, и обычному большинству, которое не интересуется политикой, протестные схемы не интересны. Если сравнивать с демократическим протестным антикоммунистическим движением 90-х годов, то даже на митинг 19 августа 1991 года тысяч пять человек собралось. А на пике демократического движения собирались и до 20. Сейчас такого нет. И рассчитывать на большой процент ни «Яблоку», ни «Парнасу» не стоит. Я не вижу, чем они могут привлечь людей.

– То есть «Единая Россия», несомненно, пройдет, а «Справедливая»?

– А вот тут вопрос. Если будет большое количество левых партий, то у эсеров могут возникнуть проблемы. Тем паче появилась информация, что Полещиков может перейти к коммунистам, а он и Алимова – очень харизматичные личности. Даже если Полещиков уйдет в любую самостоятельную партию, это может существенно сказаться на показателях эсеров. Если так они набирают 12-13 процентов, то при появлении всяких социал-демократических и прочих партий за справедливость они могут немного потерять. Их электорат не такой ядерный, как у коммунистов. У КПРФ 17-18 процентов всегда приходят.

– Даже при наличии других коммунистических партий?

– Практика показывает, что расслоить коммунистов очень сложно, максимум они опустятся на один-два процента. Но многое зависит от яркости лидера. Если, конечно, появится какой-нибудь условный Удальцов с его протестным драйвом, то он мог бы расслоить коммунистов.

– А если Навальный?

– С Навальным сложная история. В том списке, который я вижу, нет партий, которые соответствуют его убеждениям. Исходя из его выступлений, размещенных в Интернете, наблюдатели его относят к национал-демократам, умеренным националистам, а таких в нашем списке нет. Лично для меня его позиция неприемлема, но это отдельная тема. А если говорить о его электоральных перспективах, то нет инструмента – партии, которую он мог бы возглавить. Партии типа «Великая Россия». А еще есть большое сомнение, что, играя не последнюю роль в Москве, он захочет разменивать себя без всяких гарантий на успех в какой-то Саратовской области. Конечно, враги Володина хотели бы устроить у нас большой шабаш, чтобы навредить «Единой России». И очень вероятно, что такие попытки будут. Но не думаю, что Навальный в качестве кандидата будет принимать участие в наших выборах.

– А Рыжков?

– Он может. И может возглавить список, но это мало что даст. Максимум полпроцента. Вся беда в том, что у протестных партий нет харизматиков. У ЕР есть губернатор, мэр, Володин, наконец. У СР – Самсонова, коммунисты – ядерный потенциал, даже у ЛДПР есть Ищенко. А у протестного электората нет таких, которые могли бы объединить электорат.

Обратите внимание, когда мы говорим о лидерах оппозиционных партий, то говорим об одних и тех же людях. Новых лиц нет. И социальные лифты, о которых так много рассуждают, не работают. Не потому что туда не пускают, а потому что никто туда не идет. Эффективные и активные люди заняты личной карьерой, бизнесом, делом. Потому что экономика позволяет. Почему на рубеже 80-90-х было много ярких лидеров? Экономики не было, и вся пассионарность шла в политику.

– А почему в Москве есть оппозиционное движение, есть политика?

– Потому что у нас настоящих буйных мало. И потом, в Москве, насколько мы можем судить, другие деньги в оппозиционном движении. Как мне видится, это самостоятельный бизнес. У нас этого нет.

– То есть политика пока не стала бизнесом.

– По крайней мере оппозиционная. Заметных вливаний в несистемную оппозицию не видно.

– Но есть версия, что все эти новые партии созданы некими людьми, которые хотят заработать.

– Вероятно, но лишь отчасти. Как я могу судить, есть спойлеры, есть люди, которые искренне хотят создать партию. Например, ДПР хотят воссоздать свою структуру и в то же время заработать. «Зеленая» ниша – очень перспективная, и за нее уже идет борьба. Эта партия может привлечь людей, которым не очень интересен радикальный протест, а тема защиты окружающей среды интересна. Есть и такие партии, которые созданы исключительно на продажу, и хозяева их этого не скрывают.

– То есть деньги всё-таки на первом месте?

– Ну да. Без денег никто не будет работать. Хотя теоретически некоторые организации могут попытаться делать всё на добровольной основе. Но культура добровольчества, волонтерства у нас пока в зачаточном состоянии, и она, слава богу, связана с благотворительностью и не запятнана политикой. Хотя… Всё может развернуться.

Принято считать, что волонтерство – это признак развитого гражданского общества и активистского типа сознания. Но большинство населения у нас приверженцы патерналисткого сознания – когда каждый считает, что за него всё решит некий добрый дядя (царь, генсек, начальник). А активистское – это когда люди сами решают свои проблемы. Например, создают свои ТСЖ, строят свои детские площадки. У нас, к сожалению, такое явление развито слабо. Однако, уверен, потихоньку будет развиваться.

– Но не в этот раз. Получается, что основными игроками будут пять партий.

– Да. Если будут играть «Яблоко» и объединенные демократы. У «Яблока» на сегодняшний день есть два-три процента. Демократы отгрызут полпроцента. Безусловно, ЕР, СР, КПРФ. ЛДПР – тоже. Но замечено, что, когда идут региональные выборы и Жириновский лично в них не участвует, у либерал-демократов появляются проблемы. Исключение составляют выборы в Гордуму 2003 года, когда их, ЛДПР, финансировал Фейтлихер.

Опять же, если против эсеров начнется целенаправленная кампания по разделению голосов, то и у них могут быть проблемы. Но теоретически четыре партии могут пройти.