Униженные, но оскорбляющие
В день выборов, работая в мобильной бригаде, я, конечно, неоднократно была свидетелем агрессивного отношения членов участковых избирательных комиссий к наблюдателям от оппозиционных кандидатов. Но видеоролик, выложенный в Сети членом с правом совещательного голоса от Прохорова Евгением Федосеевым, вывел меня из равновесия. Через пару дней я узнала, что пока Жене хамили на одном участке, на соседнем участке председатель УИК была готова встать перед другим наблюдателем на колени.
Как решающие голоса чихают на закон
УИК № 269. Длинное полутёмное помещение, сбоку подсвечиваемое каким-то слабым источником света. Я даже некоторое время не могла понять, что это за здание. То ли больница времён написания Булгаковым своих «Записок врача», то ли полевой госпиталь. Стол, вокруг которого склонились несколько женщин. Что они там делают, сразу понять невозможно. То ли оперируют кого, то ли спешно делят добычу. В общем, занимаются какой-то явно таинственной операцией, требующей определённой сноровки рук.
Выяснилось, что это коридор 55-й школы Ленинского района. Женщины – воспитатели и педагоги. За столом, который они тщательно закрывают своими телами, идёт подсчёт бюллетеней. Председатель УИК – заведующая «Детским садом комбинированного вида № 167» Галина Михайловна Хазова.
За кадром – голос Жени Федосеева, который снимает всё это безобразие на камеру. Голос у Жени вежливый, но настойчивый, в ответ – агрессивный женский гвалт. Клянусь, сейчас так даже на рынках не разговаривают.
Евгений обращается к заведующей детсадом (женщине, воспитывающей детей), прося подойти поближе. Ему не видно.
– Поближе не получится. Всё, прекратите нам мешать. Каждый забирает свою партию, – на повышенных тонах объясняет Хазова действия своих коллег, растаскивающих что-то по пачкам.
– Мне написать жалобу?
– Какую жалобу вы напишете? Вы какое имеете право? – возмущается Хазова. Я вспоминаю продавщиц пивных ларьков советского прошлого, которые с наслаждением бросали в лица страждущих: «Пива нет!» Интересно, думаю, в таких же тонах эта дама объясняет молодым родителям, что нет мест в детском саду?! И что после этого предпринимают родители?
– Я не вижу, – снова объясняет Женя. – Я хотел бы подойти поближе.
– А что ты должен видеть?
Тут в сторону камеры разворачивается ещё одна (мне даже трудно назвать её женщиной)… личность и вопит:
– Вы чё выдумываете?
– Поближе вы не подойдёте! – снова бросает Галина Михайловна. – Хотите слушать – слушайте!
То есть человек пришёл наблюдать за выборами, на что имеет законное право, а ему «в цвет» – под камеру! – объясняют, что мы вам тут будем ездить по ушам. И подставить уши – единственная вещь, которая позволительна на этом участке.
– Галина Михайловна! Это законное требование! – успевает сказать Женя.
Галина Михайловна предлагает своим коллегам проголосовать на тему, выполнять им требование закона или нет.
– Как решит коллектив, – объясняет.
– Это требование федерального закона!
– Кто за то, чтоб вот прям показывать бюллетени? – вопрошает Хазова.
Дамы в разнобой объявляют: «Я против», «Я против», «Я тоже»…
Приняли, в общем, коллегиальное решение наплевать на закон, дальше растаскивают бюллетени.
Женя снова что-то требует, потом добавляет, что его в ближайшее время, пожалуй, и вовсе с участка удалят.
Тут снова разворачивается личность с повадками советской продавщицы, из-под полы продающей синих кур, снова кричит:
– Щас разберём, и тогда будешь говорить!
Снова считают как попало. Можно, в общем-то, было и совсем не считать. Просто на глаз по стопкам разложить и написать необходимый результат.
– Галина Михайловна, я могу подойти поближе? – как стихи, повторяет Евгений.
– Нет. Не будете вы этого делать!
– В противном случае я пишу жалобу.
– Мы тоже напишем, – грозит Галина Михайловна. И кричит командирским голосам своим подчинённым:
– Прекратите всё! Пишем тоже! Мешает процессу работы. Мы ничего незаконного не делаем!
– То есть вы отказываете в том, чтобы я видел каждый бюллетень? – снова пристаёт Женя.
– Ты совещательный голос! А у меня решающие решили!
Логика – железная. Решающие голоса решили на закон начхать.
– Я бы хотел, чтобы вы выполняли законные требования, – стихи превращаются в мантру.
– Мало ли, что я хочу! – отрезает Галина Михайловна.
Женя в итоге показал статью федерального закона, секретарь вышла, чтобы её прочесть (раньше-то недосуг было). Вернулась, как сообщил Женя, тихая. Но тётеньки снова продолжили считать как им нравится. Галина Михайловна даже велела одной из своих коллег написать акт о том, что они продолжают решением «всех 13 решающих голосов» работать в прежнем режиме. В акте должны были также указать, что Евгений им мешает это делать.
Почти под занавес Женя отъехал камерой назад. Стало видно, что наблюдателей от женщин, в едином порыве нарушающих порядок подсчёта голосов, что является грубейшим нарушением закона, приводящим к признанию результатов голосования недействительными, отделяет баррикада из составленных стульев и столов. Вот такое вот ноу-хау.
Я позвонила Галине Михайловне по номеру телефона детского сада. Госпожа Хазова с ходу ринулась в бой, сообщив, что ролик видела, но ничего такого в нём нет, а наблюдатель, если я не в курсе, был вообще от Прохорова (ну это чёрная метка, что ли, в их понимании), а также велела больше ей не звонить, а звонить в ТИК. Может, там какая пресс-служба работает на госпожу Хазову? Я на всякий случай уточнила:
– Это вас в ТИК, что ли, инструктировали, как нарушать закон? – Галина Михайловна шваркнула трубкой.
Я подняла на уши всю Ленинскую администрацию в поисках председателя территориальной избирательной комиссии Ленинского района Нины Васильевны Ойкиной (даже главе района Валерию Николаевичу Сараеву на мобильный звонила – правда, безрезультатно). Я честно хотела, чтобы Нина Васильевна развеяла наши подозрения в том, что Ленинская ТИК работает на не очень приятную и даже грубую женщину Галину Михайловну Хазову, использующую свои полномочия председателя участковой комиссии на то, чтобы подбивать своих коллег как минимум на пренебрежение законом.
К сожалению, многочисленные сотрудники Ленинской администрации так и не смогли найти Нину Васильевну Ойкину. Нина Васильевна, отзовитесь! Скажите, что вы всё-таки не действуете с госпожой Хазовой заодно. Ну, ей-богу, такие лица на видео позорят и ваше честное имя.
«Я сейчас перед вам на колени встану»
Елена Михайловна Карандина, член с правом совещательного голоса от Прохорова на УИК № 268, свой рассказ неожиданно начинает со слов: «Я видела ролик с 269-го участка, у нас происходило ровно то же самое. Может, их инструктируют, как надо себя вести?» И тут выясняется, что 268-й участок расположен всё в той же 55-й школе. Председательствовала на участке сама директор 55-й школы Ирина Геннадьевна Попандопуло.
Этот участок также размещался в коридоре школы. С мест наблюдения не были виды урны. День начался с того, что урны хотели опечатать раньше времени. Не получилось. В списках избирателей были обнаружены пометки. Комиссия заявила, что ими обозначены первый раз голосующие, для того чтобы им были вручены призы. В течение дня по столам комиссии гуляли газеты, прикрывшись которыми, вполне можно было нарисовать что угодно в избирательных книгах.
Одному из избирателей член комиссии выдал бюллетень по водительским правам. После замечаний Елены Михайловны избиратель принёс паспорт.
В большинстве своём наблюдатели знали друг друга и в процесс не вмешивались. Таким образом, Елена Михайловна со своими законными требованиями оказалась в одиночестве.
В один из моментов Елене Карандиной показалось, что в урну были вброшены бюллетени. Послышался хлопок, и несколько листов разлетелись вниз. Естественно, подтвердить её подозрения было некому.
После 20:00, как рассказывает Елена Карандина, председатель Попандопуло, днём вполне приятная женщина, превратилась в совершенно другого человека. Запретила вставать с места, не позволила просмотреть списки избирателей. Списки вообще в нарушение закона были вынесены в отдельный кабинет, где за закрытыми дверьми и произошёл подсчёт количества проголосовавших.
Визуальный осмотр бюллетеней был запрещён. С места, где находились наблюдатели, не было видно, за которого из кандидатов проставлена галочка. Проведение видеосъёмки запрещалось. На кадрах, что Карандиной удалось снять, разговор со стороны членов комиссии ведётся на повышенных тонах.
– Не надо меня снимать, я человек публичный и знаю, что эта видеосъёмка может быть размещена в сети Интернет. Я вас прошу убрать камеру.
– Я никому не мешаю.
– Давайте составим протокол и удалим её, – предлагает мужской голос.
– Елена Михайловна, я отвечаю здесь за всё, и сейчас я ваши действия прокомментирую, – заявляет председатель Попандопуло. – Член комиссии с правом совещательного голоса препятствует членам комиссии с правом решающего голоса.
– Я не вижу галочку. Я должна её видеть.
– Каждую?
Очень хочется ответить: нет, блин, каждую десятую.
Дальше бесконечные: «Уберите камеру!», «Это моё законное право»…
И наконец, шикарный ответ:
– Это категорически запрещено! Потому что мы не видим, что вы снимаете!
Что творите – то и снимают, господа педагоги!
В этот день Елена Михайловна узнала, что у неё, «прохоровской», совсем нет совести, что она, госдеповский провокатор, отрабатывает деньги, что пришла для того, чтобы порисоваться перед камерами.
После длительной борьбы комиссия начала считать бюллетени, показывая каждый. Пачки стали расти не только у кандидата Путина, что помешало, видимо, планам обеспечить высокий результат. Бюллетени за кандидатов посчитали. Всех, кроме Путина. Количество проголосовавших за Путина вычислили путём вычитания голосов, отданных за других кандидатов, от общего числа проголосовавших.
Бюллетени, как и списки избирателей, унесли в отдельный кабинет. Госпожа Попандопуло дважды приглашала Елену Михайловну для разговора. В первый раз просто попросила не вмешиваться в процесс. Беседа ни к чему не привела.
Во второй раз Ирина Геннадьевна била на жалость. Говорила, что её уволят. Елена Михайловна объясняла, что уговаривать её бесполезно.
– Я сейчас перед вами на колени встану, – сказала Попандопуло.
– Во что же вы превратились? – поразилась Карандина. – Нельзя же так унижаться.
– Может быть, вы сумму назовёте… – предложила председатель.
– Несмотря на то что вы говорите, будто я отрабатываю какие-то деньги, я здесь нахожусь бесплатно, – сказала Елена Михайловна. – А о ваших деньгах мне даже думать противно.
Елену Михайловну сломить так и не удалось. В результате ей выдали протокол, где число проголосовавших не дотягивало до 60 процентов. А бились, видимо, за другой, более серьёзный результат.
P. S. Пока я писала этот текст, думала только об одном: какое счастье, что мой сын уже окончил школу. Потому что встречаться с педагогами (этими униженными людьми, в любой момент готовыми перейти на оскорбления) я бы просто не смогла. И мне даже страшно представить, как они со всем этим живут.
