«Сама себе противна... извините...»
Как ни печально, защищали они их от людей, которые, как нам казалось до недавнего времени, должны воспитывать наших детей. Теперь у нас большие сомнения, что учителя и воспитатели, нарушавшие закон и хамившие наблюдателям, имеют право говорить нашим детям о честности.
Антон Наумлюк, преподаватель вуза:
Я НЕ УВЕРЕН, ЧТО С ПОСЛЕ ТАКОГО МОЖНО ДЕТЯМ В ГЛАЗА СМОТРЕТЬ
07:15
4-го марта я оказался членом УИК с правом решающего голоса от КПРФ на участке № 184 в школе № 41 в Ленинском районе по Тверской. Председатель – Пленкина Ирина Петровна. Заведующая детсадом № 117, делающая свою работу, по собственному признанию, «на пять с минусом». Это после первого знакомства с ней мне в академию позвонили из Ленинской администрации и попросили повлиять, чтобы я «не мешал». Уже потом она стала предлагать некие «материальные и нематериальные ценности», если я «вовремя закрою глаза на возможные нарушения закона».
Ещё из прекрасных персонажей комиссии можно назвать очень милую Марину Валерьевну Рябинину, заместителя председателя и ответственного за ПАК, камеры и прочую машинерию, в мирной жизни заведующую десадом № 118. От «Справедливой России» была ну очень лояльная председателю пенсионерка. Остальные восемь человек – воспитатели и завхоз, угадайте, какого детсадика? В итоге в комиссии среди что-то там решающих голосов я был по факту один. Наконец среди всех тёток комиссии, которым либеральный наблюдатель дала, на мой взгляд, точную характеристику «таксистки», была одна женщина… На следующий день она нашла мою страницу на Vk.com и прислала коротенькое сообщение: «сама себе противна... извините...». Да бог с вами, если болит – значит ещё живое. Берегите себя.
При распределении обязанностей мне дали толстенный список избирателей из дома по Лунной, 27. Это здоровенная махина, чуть ли не одиннадцатиподъездная. Тётки из комиссии покровительственно усмехались: «Эх и достался вам списочек». В итоге дом этот, если верить официальным цифрам, сделал треть явки, а я долго ещё не смогу без дрожи смотреть на паспорта.
Столы председателя, секретаря и, разумеется, тётки с дополнительными списками находились в другом конце зала.
Сразу скажу: каруселей и явных вбросов в стационары у нас не было. Как потом выяснилось, это было лишнее. Основная надежда председателя и кандидата В. В. Путина на 184-м участке находилась в трёх переносных урнах и, самое главное, в списках избирателей.
12:00
На 184-м участке находится тубдиспансер. Список избирателей, голосующих там, я видел в сейфе во время дежурства, и подписан он был, если не ошибаюсь, 27-м февраля. То есть никак не за три дня до выборов. Первая урна уехала отдельно по этому списку. Урна привезла в себе 79 бюллетеней из 80 заявленных. Я проверил по реестру и успокоился. Как потом окажется – зря.
14:00
Пришёл Егиян Сергей Анатольевич. Это такой дядька от КПРФ, въедливый и напористый. Член ТИК, кажется, с совещательным голосом. И вот тут произошёл первый крупный скандал. Что-то там он нашёл подозрительное в списках и позвал полицию. В результате у списка оторвана обложка, печати, и подписи председателя на нём, как выяснилось, нет, сам список не опечатан.
15:00
Избиратель жаркой кавказской наружности случайно бросил свой бюллетень в переносную урну № 3. Действительно случайно. Результат впоследствии окажется весьма значительным. Урна будет признана недействительной, никуда не поедет, а нарушения начнут сыпаться именно из неё.
16:00
Вернулась вторая урна. Привезла 59 бюллетеней и снова один не использованный. Уехала в третью поездку. Забегая вперёд скажу, что вторая вновь привезла 23 бюллетеня и 22 – неиспользованных. И вот тут началось…
18:00
Я затребовал для проверки заявления граждан о голосовании на дому. Дали. Нашёл 33 заявления вообще без подписи избирателей о получении бюллетеней. Крик, шум, вся комиссия в полном составе «таксисток» обвинила меня во всех смертных грехах, в неуважении к их труду и мнению избирателей… А отсутствие подписей… Ну разве это нарушение? Так, техническая ошибочка. Комиссия даже решение приняла считать весь этот бардак действительным. Правда, потом я объявил, что пойду-ка напишу заявление в прокуратуру, и бюллетени в урне признали недействительными вместе со всеми двумя поездками.
20:00
А тут уже и участок закрылся. Помните список неопечатанный? Не помогло ничего – ни ссылки на закон, ни угрозы жалоб, ничего. «Списки не дадим, нечего время тянуть». Выцыганил буквально список с дополнительными листами, записями «открепительников» и ещё бог знает чем. Дали на 10 минут. На третьей странице – запись о выдаче бюллетеня без подписи избирателя. Крик, шум, корвалол и измерение давления. Следом ещё 70 с лишним таких записей. Мне сильно неблагожелательно объясняют: это по списку, поданному из диспансера. А подайте, пожалуйста, заявления в оригинале, хочется фамилии сравнить. И тут председатель рванула список из рук, заперла в сейф на ключ и театрально заявила: «Ничего больше не покажу!» После чего меня отстранили от работы в комиссии. Основание: «мешал».
22:00
Камера наша так и не включилась после 21:00. Техника, чо. Левые списки, конечно, ни при чём. При подсчёте показывать бюллетени наблюдателям председатель считала ненужным. Стопки лежали на столе, кроме одной, которую держала в руках, прижимая к груди, милейшая Марина Валериевна. Угадайте, чья стопка? Правильно – кандидата В. В. Путина. Стопка росла на глазах, в основном за счёт бюллетеней с галочками «за Зюганова» и «за Жириновского». Тут уже я взорвался и, объявив, что начинаю съёмку, достал старенький свой Panasonic и начал снимать почти в боевых условиях. Раза четыре мы с камерой и Сергеем Анатольевичем ловили чужие бюллетени в пачке кандидата В. В. Путина. Иногда по нескольку штук подряд. Их молча перекладывали и продолжали издеваться над понятием «выборы в России».
Слушайте, я не очень уверен, что с нормальной психикой после такого можно детям в глаза смотреть. Читать им какого-нибудь «Мальчиша-Кибальчиша». Мотивация простая и незамысловатая. Как мне одна из «таксисток» заявила: «Ну надо же нашим детям что-то в клювике принести». Я не знаю, какой там у них клювик, лично мне он напомнил мешок пеликана – у него там пять литров умещается.
«Насчитанные» цифры (68 процентов за Путина) с кем-то согласовывались по телефону, кем-то утверждались… И вошли в протокол. Списки избирателей, кстати, как валялись, так и дальше себе продолжали валяться. Никем не подсчитанные, никем не опечатанные.
Я не юрист, и не чиновник – я обычный преподаватель сейчас делопроизводства. Это помогло мне во многом. Например доказать, что урну № 2 с минимум тремя десятками вброса нужно признать недействительной. А сейчас я хочу, чтобы результаты на этом участке признали недействительными. Совсем. Потому что я пошёл туда не зарабатывать и не что-то выслужить, но чтобы сделать то, что посчитал правильным.
Полная нередактированная версия: Esher2009.livejournal.com/54014.html.
***
Андрей Костерев:
МАЙОР С МЕШКОМ БЮЛЛЕТЕНЕЙ УШЁЛ В НЕИЗВЕСТНОМ НАПРАВЛЕНИИ
Всё началось с того, что после выборов в Государственную думу 4 декабря 2011 года в Интернете появилось множество видеороликов о фальсификациях и столько же споров об их происхождении. И я решил поучаствовать в процессе выборов президента РФ. Записался в штабе кандидата Михаила Прохорова в члены с правом совещательного голоса участковой избирательной комиссии № 125 Кировского района (где на прошлых выборах «Единая Россия» набрала 84 процента).
4 марта прибыл на участок, расположенный в детском саду № 18, в 7:25. В кабинете заведующей (она же председатель УИК) Ирины Арнольдовны Разиной прошёл процедуру регистрации.
В 7:43 попытался подать требование о выдаче надлежаще заверенной копии протокола и о том, что буду проводить фотовидеосъёмку по ходу дня. Председатель отказалась подписывать данный документ, объяснив, что копии протоколов они не делают, а лишь заверяют заполненные рукой наблюдателей бумаги.
В 8:00 началось опечатывание переносных урн – приклеивание скотчем бумажки с печатью, я попросил поставить печать хотя бы на границу скотча и переносного ящика. Опломбировали прозрачные стационарные урны. Предложили проследовать на места для наблюдателей, которые находились в другом конце от урн и от секретаря Наталии Александровны Каштановой, работавшей с открепительными удостоверениями. Зная, что члены УИК вправе свободно перемещаться по участку, я продолжил наблюдать за процессом голосования граждан, свободно «барражируя» по помещению. Реакция последовала моментально: председатель комиссии, подбежав ко мне, предупредила, что удалит меня с участка, если я не займу своё место, что неправомерно. Ссылалась на некий закон, какой именно – не смогла пояснить.
Более опытная наблюдательница от Прохорова посоветовала не раздражать сотрудников, чтобы продержаться до конца дня. Я продолжил вести видеосъёмку со своего места. Первыми голосующими оказались несколько десятков молодых людей, которые выстроились в ровную очередь к одному члену комиссии. Конец очереди уходил за пределы участка. Я решил поинтересоваться, откуда они. Оказалось, это жители общежития, располагающегося неподалёку от детского сада, все имеют временную прописку, поэтому попадают в дополнительный список избирателей. Одна из девушек призналась, что пришёл только первый этаж. Испугавшись, начала отворачиваться от камеры.
За активность я получил ещё одно предупреждение от секретаря, а также замечание, что после следующего буду удалён с участка. Повод: якобы фотографирую паспортные данные избирателей и тем самым нарушаю тайну голосования. Следует также указать, что до этого мне было отказано в изучении списков избирателей и списка членов комиссии. До 11 часов поток молодых людей так и не стихал, а явку избирателей председатель объявлять категорически отказывалась, собирая данные о ней у членов комиссии и уходя в другое помещение для звонков по телефону.
Если не учитывать, что на каждое моё действие члены комиссии реагировали как на попытку диверсии, остаток дня голосования можно назвать спокойным.
В 20:00 двери участка закрылись, началась нудная часовая процедура рассмотрения поданных мною жалоб, сопровождающаяся оскорблениями в мой адрес. Как только был вынесен единогласный отказ по всем пунктам, секретарь начала работу со списками избирателей. В конце данного процесса, не объявляя результатов и не заполняя увеличенную форму протокола, Наталия Александровна с помощью председателя под пристальным вниманием моей камеры удалилась вместе со списками.
Комиссия, невзирая на это грубейшее нарушение, начала работу с бюллетенями. Бюллетени бесконтрольно распределялись председателем комиссии по пачкам за кандидатов. На просьбу предъявлять каждый листок для просмотра я получал грубый отказ. Мне и моему коллеге из КПРФ постоянно напоминали, чтобы мы не подходили ближе двух метров к столам, иначе нас удалят из помещения. Подсчёт бюллетеней осуществлялся не перекладыванием, а перелистыванием в одной стопке. На замечания комиссия реагировала агрессивно, нарушения не исправлялись, о чём говорят подробные видеозаписи.
Затем начался долгий процесс пересчёта контрольных соотношений. Когда подсчёт «столбиком» к «нужным» результатам не привёл, после долгих перешёптываний решили воспользоваться калькулятором. Через 15 минут – о чудо! – что-то сошлось. И только после этого начала заполняться увеличенная форма протокола, где за Путина было уже более 82 процентов...
Закончилось всё отказом выдать заверенную копию протокола, принять жалобы и пересчитать бюллетени, которые сотрудник полиции в мешке вынес из помещения в неизвестном направлении. Проследовать за майором мне запретили. Все наблюдатели на тот момент уже ушли, кроме бдительного, но вежливого члена КПРФ. И поэтому сейчас на душе осталась лишь малая надежда на то, что записанные мною материалы не пропадут даром, нарушавшие закон члены комиссии понесут заслуженное наказание, а результаты выборов будут пересчитаны.
Члены УИК вместе считают бюллетени и вместе отдыхают