Аркадий Евстафьев: Хочу будущего для Саратова и страны

Даже у такого периода, как выборная кампания, могут быть хорошие последствия. Например, среди саратовских политиков, среди ньюсмейкеров закрепился Аркадий Евстафьев. Понятно, что он и прежде приезжал в свой родной город. Но, поглощенный делами холдинга, предпочитал, что называется, не светиться. Теперь же, став доверенным лицом кандидата в президенты Михаила Прохорова, Аркадий Евстафьев, возможно, и не испытывая от этого большой радости, стал объектом внимания саратовской прессы. Понятно, что нашей газете грех было упускать возможность поговорить с промышленником и политиком Аркадием Евстафьевым.

Авторы: Елена Иванова, Дмитрий Козенко

 

– Аркадий Вячеславович, 13 лет – после выборов в Госдуму 1999 года – вас не было в политике. Вы занимались бизнесом. Какой вам показалась российская политика после долгого перерыва?

– На самом деле я бизнесом и продолжаю заниматься. И честно скажу, для меня производство – это та область, та сфера, в которой я себя по-настоящему нашёл. Мы строим новые заводы, новые производства, и это мне безумно нравится. Я участвую практически во всех технических совещаниях на всех заводах, вместе с инженерами, технологами глубоко прорабатываем новейшие достижения, примеряем их на своё производство.

– И что, политика – вот такая необходимость, когда есть любимое дело?

– Да, именно необходимость, решение, которое во мне очень долго зрело. И чем больше я занимался производством, тем больше понимал, что так, как живёт страна, больше жить нельзя. Для того чтобы создать небольшое производство или большой завод, вообще что-либо создать, человек проходит невероятные круги ада, состоящие из многотысячной армии чиновников, которых не интересует ровным счётом ничего. И когда ты прошёл через эти круги, появляются проверяющие органы, правоохранительные…

Я отчётливо понял, что в какой-то момент наша страна может просто развалиться. Люди перестанут производить, потому что пройти через эти искусственно созданные заграждения, препоны человеку очень тяжело. Да, у меня сильная, профессиональная команда, готовая бороться за производство и внедрение новых технологий, но мы сталкиваемся с тем, что огромное количество изделий просто невозможно делать в нашей стране.

Страна утеряла технологии и уважение к высококвалифицированному производственному труду. Найти хорошего инженера (например, в нашей электротехнической отрасли) – проблема. В Тольятти, где у нас трансформаторный завод, мы приходим в школы и объясняем: если вы хотите работать на нашем предприятии, вы должны знать физику в таком-то объёме, математику – в таком-то… Дальше детей, проявивших желание, начинаем вести – помогаем учиться, частично оплачивая обучение в вузах. Некоторых студентов с третьего-четвёртого курсов привлекаем к работе научно-технического совета завода.

– Вопрос всё-таки был иначе поставлен: какой вы нашли российскую политику?

–Плохой я её нашел. Её просто нет. Есть засилье чиновников, бюрократии, одной партии (все знают, как её называют). Всё!

– На ГТРК вы сказали страшную вещь: ещё одного срока Путина экономика не выдержит. Это не для красного словца?

– Нет. Действительно, не выдержит. Много сказано красивых слов, но ничего не сделано, чтобы страна отошла от сырьевой экономики. Это ведёт к дальнейшей деградации. Вся промышленность страны будет состоять из нескольких труб и перекачивающих станций. Смотрите: самолёты делать не можем, станки – не можем, машины – не можем, ездим на импортных. Объём экспорта за прошлый год увеличился на пять процентов, импорта – на пятьдесят. Это ужасные цифры! В январе текущего года отток капитала составил 17 миллиардов долларов. Это не мои слова, это официальная статистика.

Другой пример – развитие возобновляемой энергетики. Весь мир развивает ветроэнергетику. Она становится существенной частью энергобаланса развитых стран. А наш премьер заявляет, что от ветряков дохнут червячки и хомячки. Вот кто ему вложил эти слова? Догадываетесь?

– Вы нас от политики все время уводите в экономику. Сейчас вы доверенное лицо Прохорова. По сути такой же волонтёр, как юноша, расклеивающий листовки.

– Да, абсолютно правильно. Я за это деньги не получаю. Но стараюсь сделать всё, чтобы Прохоров победил. Я действую исключительно исходя из своих внутренних убеждений.

– В это не верят саратовские аналитики и выдвигают такие предположения: у вас с Прохоровым совместные экономические проекты (в частности, называют Саравиа)…

– Это бред… (Со смехом.)У нас нет ни одного совместного бизнес-проекта с Прохоровым и в предыдущие десять лет ни один не обсуждался. Мы работаем в разных отраслях.

– Второе предположение: вы готовите некое политическое будущее в Саратовской области.

– Я хочу, чтобы у Саратова было будущее, поэтому занимаюсь политикой. Причём не говорю конкретно о себе. Говорю о том, что надо открыть дверь в политику всем и в первую очередь – молодым талантливым людям. Так же как в бизнесе, в политике необходимо создавать конкурентную среду. Вы посмотрите: у нас одни и те же слова, одни и те же депутаты, которые уже забыли смысл этих самых слов.

– Вы сейчас проводите очень много времени в Саратове. Нашли таких молодых ребят?

– За мой недолгий срок политической работы в Саратове явстретил много талантливых, неравнодушных людей. Де-факто ситуация такова, что, если они не принадлежат к партии власти, путь в политику для них закрыт. Наша задача дать им альтернативу.

– Что значит «учиться политике»?

– Учиться убеждать других. И самое главное для политика – не смейтесь – быть честным. Вся та политика, которая ведётся на обещаниях, а не на деле, приводит к краху. Партия власти раздала столько немыслимых обещаний, что в последнее время сама власть её отодвинула в тень. У неё нет будущего, её скоро не будет вообще. Сдулась.

– Но разве она не научилась убеждать свой электорат?

– Она научилась не убеждать, а водить электорат за нос. Этим она занималась виртуозно, отсюда такие печальные результаты. Ещё раз подчеркну: политик должен быть честным.

– И всё-таки: зачем вам, успешному бизнесмену, общение с завсегдатаями митингов, зачем заниматься обучением наблюдателей? Этак вы дойдёте до того, что выйдете с грузовика выступать.

– Лучше с бронепоезда. (Смеётся.) Я так устроен, что мне во всём важно разобраться самому. На производстве стараюсь пообщаться с каждым работником и понять настоящую суть проблемы. Так и в политике – мне сейчас важно понять людей, которые хотят изменений, понять, чем они дышат, как они думают, как себе представляют новую страну. Все мои действия потом будут выверенными, исходя из того, что я смог понять о происходящем. Причём я готов корректировать свои действия, опираясь именно на обратную связь с людьми. И этот процесс постоянный.

– Нынешняя власть считает несогласных либо продавшимися американскому Госдепу, либо сумасшедшими. Вам сегодня много сумасшедших революционеров встречается?

– Вот когда наша власть говорит, что эти люди сумасшедшие или проплаченные Госдепом, я считаю, что это власть сумасшедшая. Оглянитесь: у нас 2012-й год! Действовать такими старыми, низкопробными уловками, заявляя, что Америка платит сотням тысяч людей, выражающих своё недовольство, – низко, подло и неуважительно к гражданам страны. Это абсолютно нормальные люди, которые выходят на улицу для того, чтобы сказать: мы не хотим так жить, не хотим коррупции, не хотим беспредела правоохранительных органов.

Мы хотим честной власти, мы хотим, чтобы власть к нам прислушивалась. Мы хотим, чтобы власть перед нами отчитывалась. Мы хотим, чтобы наша страна развивалась, чтобы перестала являться страной с сырьевой экономикой.

Почему люди вышли на улицу? Потому что власть, кроме себя, никого не слышит. Все другие точки зрения высказываются только в Интернете. Наши федеральные каналы и СМИ – позор! Одна точка зрения, одно лицо, которому заранее гарантирована победа на выборах. Пропагандистская машина партии власти, разваливающейся на глазах, неустанно твердит: только один человек принесёт стране стабильность. Это что, Россия настолько убогая, настолько слабая, что только один человек и может принести непонятную стабильность? Почему такое неуважение к стране и собственным согражданам?

– Почему в нашей стране из лидеров лепят богов?

– Как только в обществе начинают исчезать гражданские институты, развивается вождизм. К сожалению, история нашей страны такова, что гражданские свободы и институты не сильно были развиты. Когда-то Ельцин дал нам свободу, возможность построить гражданское общество, мы не смогли этого оценить в полной мере. И сегодня платим за это столь высокую цену.

– Вы уверены, что нашим людям нужна свобода?

– Уверен. Необходима, особенно молодым гражданам.

– Что есть костяк страны, без чего её не будет?

– Граждане, которые понимают, что такое гражданские свободы и гражданская ответственность.

– На пропутинский митинг в Саратове пришли (или согнали) примерно пять тысяч человек. И они будут искать себе оправдание.

– Человеку свойственно искать себе оправдание. Но можно это делать всю жизнь и принимать условия, когда тебя не уважают, не считают за человека. Цена таких самооправданий очень высока. Это плохое образование, плохое здравоохранение… И не надо забывать, что внутренне люди чувствуют себя униженными. Выжать из себя раба – это тяжёлая работа. И то, что люди сейчас в массовом порядке идут в наблюдатели на выборы, говорит о том, что предел самооправданий исчерпан.

– Вы исключаете вариант, что несколько десятков тысяч самых продвинутых программистов, писателей, журналистов, предпринимателей – ну, тех, которые ходят на площадь – в итоге попросят: отъезжайте?! Что будет тогда со страной?

– Это будет не страна, а территория. Огромная, неосвоенная территория с каким-то ограниченным кругом людей, которые будут продавать нефть, газ и сырьё. Теоретически, возможно, кому-то и хочется, чтобы все талантливые, способные, беспокойные люди уехали через приоткрытую дверь, а этим газа и нефти на себя и детей хватит.

– Есть мнение, что после 4 марта власть всё-таки начнёт закручивать гайки – сажать активистов, выдавливать из страны…

– Если это и произойдёт, то на непродолжительный промежуток времени. Такая власть просто будет сметена. Жёстким вариантом. В этом я абсолютно уверен. Ситуация, когда сотни тысяч человек сами выходят на площадь, говорит о том, что власть не слышит огромное количество людей, которые что-то создают, придумывают. Неслучайно власть пытается определение «креативный класс» сделать ругательным.

– Хорошо. А вот, предположим, по Москве 5 марта выставляют реальные результаты выборов, а в Йошкар-Оле, Саранске, Саратове рисуют 80 процентов. Москва выйдет или нет?

– Москва выйдет при любом нечестном раскладе. И Питер выйдет. Две столицы не живут местечковыми интересами. Они живут интересами страны. Да и не только Питер и Москва. Потрясающий пример – город Лермонтов Ставропольского края. Людей лишили честных выборов, депутаты гордумы забаррикадировались в здании городской администрации и объявили голодовку. Требования – политические. Одно из них – отставка Путина. Этим людям тоже проплатил Госдеп США?

– Москва – это во многом понаехавшие. Вы вот москвич или понаехавший? Вам будет обидно, если в Саратовской области сфальсифицируют выборы?

– Я понаехавший. И мне будет обидно. И таких понаехавших очень много. Всё сильно переплетено.

– Ну что ж, теперь, когда допрашиваемый наговорился о политике, мы ловко возвращаем его к экономике. Почти неожиданно. Программа Путина – программа обещаний – стоит примерно 5 триллионов рублей, если бы вдруг её захотели реализовать.

– Ну, понятно, что на выполнение обещаний Путина в стране просто нет денег. С 99-го года из обещаний «улучшить» и «обеспечить» выполнено ноль. Блогеры, кстати, составили список этих обещаний, он потрясающий.

– Программа трёх левых политиков (Миронов, Жириновский, КПРФ) направлена на деприватизацию/национализацию. Если любой из этих политиков становится президентом, что со страной будет?

– Национализация дестабилизирует обстановку в стране очень серьёзным образом.

– Фразу Прохорова о том, что в этом случае в стране начнётся гражданская война, высмеяли… Мол, сколько на той стороне соберётся народа – Прохоров и ещё шесть человек?

– Национализация не имеет границ. Они рассказывают, что заберут нефть, газ и остановятся… Во время раскулачивания тоже говорили только о крупных кулаках, а в итоге расстреливали людей за колоски. И когда говорят «не тронем ваши маленькие магазины, ларьки, квартиры и фермерские хозяйства», не верьте этому. Это придёт к каждому. Речь идёт не о десятке человек, а обо всей стране. Армия чиновников за путинские годы выросла в разы, и каждый захочет «прильнуть» к национализированно-отобранному имуществу.

– Должна ли иметь границы приватизация?

– Должна. Они чёткие – это эффективность. Компании-монополисты тратят на себя невероятные деньги с нулевым результатом. Я вам точно могу сказать, если бы мне дали 1,5 миллиарда долларов, которые безрезультатно потратили на создание пассажирского самолёта, я бы за полтора года построил завод и начал выпускать хорошие самолёты.

– Насколько хорошие? Мирового уровня?

– Конечно, современные самолёты мирового уровня. А получилось, что потратили деньги, не создав самолёта. Это оценка эффективности. Справедливая и честная. Я почему всё время говорю, что необходимо гражданское общество? Потому что гражданское общество – это прозрачность, контроль, ответственность.

– Раз уж мы заговорили об авиации, в Европе очень развиты внутренние авиарейсы, когда люди из одного города в другой на работу летают на маленьких самолётах. Возможно ли восстановление внутрирегиональных авиарейсов у нас?

– Оно необходимо. Это глобальная задача. Не может такая огромная страна со множеством часовых поясов жить без авиации, в том числе региональной. Посмотрите, насколько развита такая авиация в Канаде, США, Бразилии.

– Какую отрасль нужно развивать прежде всего России?

– Я считаю, что прежде всего надо заняться инфраструктурой. Энергетикой, дорогами, транспортом. Энергетика находится в чудовищном состоянии. Государственные компании потратили огромное количество денег, а улучшений практически нет. Дороги, сами видите, какие: кое-кто проехал на жёлтых «Жигулях», а после полдороги смыло. «Единая Россия», кстати, обещала трассу Питер – Владивосток, где она?

– Почему из всех кандидатов в президенты только Прохоров говорит о том, что российский человек должен быстрее передвигаться?

– Прохоров, как человек, занимающийся производством, отчётливо понимает, что быстрое принятие решения, быстрое передвижение, миграция рабочей силы, создание условий, при которых люди могли бы жить и работать в разных регионах, передвигаясь, – это составляющая успеха. Другие этого не видят.

– Ещё Прохоров сказал, что знает, как окончательно победить воровство… Обычно у нас говорят: мы знаем, как снизить уровень коррупции. Борьба с коррупцией не вызовет гражданской войны? Столько народа кормится…

–Кормится верхушка и среднее звено. А посмотрите, сколько людей страдает: от того, что у них мизерная пенсия, высокая плата за ЖКХ, от того, что не могут купить себе квартиры. Говорухин, конечно, сказал, что коррупция стала цивилизованной, но людям от этого не легче.

– Как коррупцию-то победить?

– Коррупция боится открытости. Того, что по каждому факту будут предприняты какие-то действия. То, чего в стране нет напрочь. У нас чиновники проводят какие-то закрытые аукционы и покупают себе машины по 6–8 миллионов рублей. Вот зачем они им?

Кстати, о коррупции и Саратове. Вот вы знаете об источниках доходов руководителей области и города, федеральных чиновников, работающих в Саратовской области? Они перед вами отчитываются?

– Ещё о коррупции. Нет ли в идее Путина о выплате отступных по результатам приватизации коррупционной составляющей?

– Вы абсолютно правы. Это предвыборный шаг. Чтобы отвлечь людей от насущных проблем, нужно рассказать о том, какие плохие олигархи.

– На самом деле олигарх – это капиталист, влияющий на власть...

– В нашем случае олигархи – это сама власть. У нас всё перевёрнуто.

– А вот Тимченки, Ротенберги в 90-е годы, во времена залоговых аукционов, где они были? Дзюдо занимались. Они должны что-то платить?

– Я считаю, что бизнес должен платить налоги по прозрачной, установленной схеме. Правила должны быть чёткие для всех, в них не должно быть двусмысленностей. Предложение о том, что нужно закрыть тему приватизации, что-то там выплатив, – двусмысленность, ведущая к коррупции и дальше.

– В программе Прохорова есть предложение о налоговой амнистии…

– Это мировая практика, когда государство, чтобы пополнить бюджет, объявляет налоговую амнистию. Если в стране большой объём проблемных активов, много разногласий между налоговыми органами и плательщиками, государство предлагает: заплатите по определённой ставке, и начнём всё с нового листа.

– Насколько широко это предложение может быть применено? Например, будет ли оно касаться состояний, нажитых на государственной службе?

– Нет, конечно.В отношении них речь идёт не о неправильных налоговых отчислениях. Это коррупция, взятки. Совсем другая статья.

– Как вам видится экономика Саратовской области?

– У менясложилось очень сложное впечатление. Я хочу сказать, что и в городе, и в области очень долго принимаются решения. Чиновники существуют в стабильно замедленном темпе жизни, превращая любые идеи или проекты в волокиту. Мне, как человеку, занимающемуся производством, очень трудно с ними общаться. Я стараюсь строить работу так, чтобы максимально избегать этого общения.

– В интервью «Газете «Наша версия» вы сказали, что, возможно, собираетесь в Саратовской области открыть новый завод. Как вы в этом случае избежите общения с чиновниками?

– У нас есть определённый опыт работы. Мы берём банкротные предприятия, которые уже просто никому не нужны, и на этой территории развиваем новое производство. Вся история нашего холдинга – это история развития банкротных или предбанкротных предприятий. Тот же банк «Агророс» еле дышал. Сейчас один из самых устойчивых банков, не задержавший ни одного платежа даже во время кризиса. Это дорогого стоит. ЖБК-1 представлял собой полуразрушенное здание, где гулял ветер. Сейчас производит хорошую продукцию. Завод «Металлист» в Вольске десять лет пилили на металлолом. Вы представить себе не можете, в каком состоянии мы его взяли, – всё разграблено, выворочено. В технической библиотеке все книги валялись на полу, по ним ходили, на них подошвы отпечатались – вандализм в высшей степени. Ничего, потихоньку восстанавливаем, работаем.

– А вот брать банкротные предприятия – это выгодно или азартно?

– Это ответ на вопрос, как избежать общения с чиновниками. Брошенные предприятия – это самый низ, дальше падать некуда, они никому не нужны.

– Планы развиваться дальше в Саратовской области есть?

– У нас большие планы и по ЖБК-1, где мы запускаем новую линию, и по «Металлисту», куда также завезли новейшее оборудование и где уже появились первые заказы. Правда, там испытываем проблему со специалистами. Часть людей возим из Балакова в Вольск на автобусах. При закупке нового оборудования нам, действительно, требуется существенное переобучение людей. Приобрели станки с такими возможностями и параметрами, что не каждый инженер может справиться.

– Что с Саравиа? Недавно попалась статья московских журналистов, которые были шокированы видом аэропорта по прилёте в наш город. Вы же знаете, что все претензии к Саравиа переадресуют в ваш адрес, а теперь вот ещё и в адрес Прохорова…

– Нет-нет, никаких претензий не принимаю. Я неоднократно говорил, что все эти годы государственная компания «Ростехнологии», которой принадлежало Саравиа, столь бездарно управляла предприятием, что последствия этого управления нам переживать непросто.

– Но теперь это всё-таки не государственное предприятие?

– С января этого года нет. Сейчас мы с другими акционерами, среди которых Прохорова нет, готовим для утверждения инвестиционную программу. Предприятие в долгах. Финансовая ситуация тяжёлая.

– Что вас больше всего поразило?

– Бездарность и равнодушие.

– Это поэзия.

– Нет, это жестокая проза жизни, трагедия. На предприятиях нашего холдинга непозволительно, чтобы валялись окурки, были сломаны двери, непозволительно не выполнить план или, не отпросившись, уйти с работы. На Саравиа всё было позволительно. Масштабы воровства поражают. Один пример: бесследно исчезло топливо. Если это топливо использовать в автомобиле, можно девять раз объехать вокруг земного шара. Причём это не самый крупный пример воровства.

– Когда произойдут перемены, которые будут видны потребителю?

– В этом году мы составляем инвестиционную программу на пять лет, должны принять решение об улучшении аэровокзального комплекса.

– Это будет касаться дизайна или сути?

– В первую очередь сути и предоставления услуг пассажирам.

– Что будет с ценами на билеты?

– Вы знаете, я очень часто летаю из Москвы в Тольятти и могу сказать, билет до Тольятти стоит значительно дороже, чем до Саратова, хотя расстояние примерно одинаковое.

– Да, но когда думаешь о том, что недельный тур в Прагу, куда входит проживание в отеле и перелет из Москвы туда и обратно, вполне может обойтись в 15–17 тысяч рублей, становится грустно.

– Отвечаю. Мировая история лоу-кост компаний печальна, они практически все обанкротились. Это первое. Кроме того, цены на билеты во многом зависят от многих факторов, в том числе от продолжительности полёта. Огромное количество топлива пожирается именно во время взлёта и посадки. Наиболее экономичный вариант для Як-42 – это расстояние 1800–2000 километров. Что происходит при перелёте из Саратова до Москвы? Самолёт взлетел, немного пролетел и садится. Это объективный фактор при тех воздушных судах, которые мы имеем. Ан-24 точно был бы дешевле.

Кроме того, обратите внимание, что у нас происходит с топливом. Все государственные нефтяные компании, как только начинается летний сезон, повышают цены на топливо. Как быть авиаторам, которые потребляют огромное количество авиационного керосина? Это всё к разговору об открытости и ответственности власти.

– Если брать стоимость билета целиком, какую часть в нём занимает стоимость топлива?

– 35–40 процентовтолько топливо. А ещё есть амортизация воздушного судна, поддержание аэровокзального комплекса, обеспечение полёта, фонд заработной платы и многое другое. Если авиационная компания имеет прибыль в размере 5–7 процентов, это считается успехом. Результатом же выдающегося управления Ростехнологий стала убыточность Саравиа за прошлый год.

– Вы в последнее время в Саратове бываете всё чаще и продолжительней. Вас супруга-то не ругает?

– Конечно, ругает. Я такой же человек, как и другие. Слава богу, две дочери у меня взрослые и самостоятельные. Они очень много трудятся и сами зарабатывают. Третья, маленькая, живёт с нами. У неё тоже столько учёбы, что она редко бывает свободной. Но жена всё-таки ругает за долгое отсутствие дома.

– А вы, помимо бизнеса, ещё вот и политикой увлеклись.

– Это не увлечение. Я делаю то, что совершенно искренне считаю нужным.

– До того, как решили снова заняться политикой, вы представлялись прагматиком до мозга костей. А теперь, слушая ваши разговоры о переменах, в которые вы верите, закрадываются подозрения, что вы идеалист.

– Я разный. И прагматик, потому что точно знаю: то, что необходимо сделать, должно быть сделано. Иначе, возвращаясь к середине нашего разговора, у нас будет две трубы и небольшое количество граждан, на них сидящих и иногда передвигающихся по заросшей бурьяном земле. И да, у меня есть мечта: чтобы заводы работали, земля возделывалась, а люди (особенно молодые) не уезжали из страны.