Валенки, валенки

Удивительно прихотлив стал наш человек, щепетилен и даже боязлив. Вон на улице чуть ниже двадцати, а мы стонем, будто арктические морозы стоят. А тут на митинг надо идти, исполнить, так сказать, гражданский долг. Я пытался пробудить в своей семье смелость и оптимизм рассказами, как в далёком моём детстве мы, пацаны, очень любили морозы.

Мол, если оттепель, то по домам сидели, а как ближе к тридцати, то сразу санки хвать – и на улицу. Типа о нас ещё Пушкин писал: «Шалун уж отморозил пальчик, ему и больно, и смешно…»

Но не внушил ни смелости, ни оптимизма. Тут ещё Онищенко стал советовать надеть бабушкины валенки. С бабушкиными валенками ничего не получилось. Умерла давно бабушка. Зато водитель наш редакционный – он в частном доме живёт и постоянно рассказывает, как снег чистит. По простой логике выходит, что ни в чём, кроме как в валенках, он это делать не может. Ну и спросили его, собираясь решительно идти на митинг, пусть даже в италианских туфлях:

– А нет ли у тебя, Николай Иванович, валенок?

– Как не быть, – рассудительно ответил он, – обязательно должны быть. Надо будет поискать.

Нам бы насторожиться, ан нет, пропустили мимо ушей. Ну и привёз Николай Иванович валенки, но только женские. Оно, понятно, жене радость (до того, как примерила).

– А где же, говорю, большие мужские, чтоб на два шерстяных носка их надеть можно было?

И рассказал Николай Иванович грустную историю о том, как два года назад дал эти валенки свояку, свояк помер, валенки бесхозные поела моль, и жена свояка нарезала из них стелек. Зато – как бы взамен – привёз водитель огромные синие штаны. При этом штаны изрядно гремели, но на вид были весьма тёплые. Одну штанину украшала полоска из того материала, что светится в темноте. Вроде как гаишник.

Тем временем телефонная и интернет-активность моих близких не спадала. На предмет наличия тёплых вещей были опрошены все друзья, родственники и знакомые. В итоге мы стали временными владельцами двух пар валенок, столько же было альпинистских ботинок. Горнолыжных комбинезонов – три, утеплённых курток с подогревом – две, шуба (старая) – одна. К шубе прилагалось желание хозяйки: «Я не попаду на митинг, так пусть шуба побывает».

Начались примерки. По ходу выяснилось, что жене валенки великоваты, достались они девушке сына, хоть ей впору. После чего женской половиной нашей компании было высказано заранее неисполнимое требование: «Нам должно быть тепло, но при этом мы должны быть максимально стройными». Было испробовано примерно сто вариантов. После этого завязался диспут на тему «сочетаются ли горнолыжные штаны с шубами». Диспут сопровождался продолжительным дефиле перед коридорным зеркалом. Опасение мужской части депутации, что мы можем опоздать, было отвергнуто категорически: «Лучше опоздать красивой, чем прийти вовремя волохой».

Но всё же собрались. Только вышли, видим – к остановке автобус подходит. Побежали. Пробежка на пятьдесят метров подтвердила мужские предположения: мы оделись слишком тепло. В автобус влетели совершенно распаренные и всю дорогу пытались отдышаться.

Успели вовремя. Провели на митингах почти три часа. И практически не замёрзли. Разве что под конец, когда митинг уже закончился, а мы успели переговорить со всеми знакомыми, мороз дал о себе знать. Мы ещё немного посмотрели, как полицейские по команде одного офицера относили заграждения с проспекта к памятнику Чернышевскому, а потом – по команде другого начальника – возвращали их на старое место. Слегка замёрзшие, но довольные поехали домой. И никто не заболел. Это, наверное, как купание в крещенской проруби: если ради хорошего дела, то и мороз отступает, и болезни не пристают. И вообще, лучше один раз замёрзнуть на площади, чем терпеть политические заморозки долгие годы.