«Сама Волга – мощная…»
Саратовский художник Василий Фомичёв очень беспокоился за судьбу своих картин. В семидесятых годах реализм стал не моден, и Василий Осипович говорил жене: «Вот уйду я, и выбросят мои работы…» Он умер почти двадцать лет назад. Но его вдова и неравнодушные люди, понимающие настоящую цену этой живописной коллекции, делают всё, чтобы грустное предсказание не сбылось. Каждый год первого февраля город отмечает день рождения мастера в его пусть маленькой, но персональной галерее. В минувшую среду галерея пополнилась новым вкладом.
Популярная личность
Это был 88-й день рождения художника. В музее Н. Г. Чернышевского, где расположена галерея Василия Фомичёва, собрались его друзья и поклонники таланта. Со стен смотрели картины: саратовские степи и луга, лодки в камышах, деревенька в снегу, лошадка, городской автобус, Троицкий собор, ровенские арбузы, вольский завод... И – её величество Волга! Волга осенняя, весенняя, летняя; утренняя и вечерняя; ленивая, возмущённая, задумчивая…
Волгу Василий Фомичёв обожал, любовался ей, как любимой женщиной, во всех ипостасях. «Певец великой Волги», «богатырь пейзажа» – любят называть его искусствоведы. С экрана (отрывки фильма о Фомичёве показывали тут же) звучал его глуховатый, размеренный и как будто улыбающийся голос. «Меня интересует в основном осенняя Волга… Я уезжаю на Волгу в сентябре и приезжаю в ноябре, со снегом. Мне пришлось проехать все города по Волге – начиная с Калинина и до Астрахани. Мне кажется, самая красивая Волга – в нашем районе: от Маркса до Вольска. Берега красивые, и сама Волга – мощная… Корабли звучат на фоне её…»
За окном музея в тот день бесновался злой ветер, а здесь было тепло, грели картины. И люди стояли в кружке, как стоят у костра в лесу, и вспоминали.
Саратовская художница Наталия Чечнева рассказывала, как Фомичёв открыл для неё новую Волгу. У её коллег, страстных любителей волжской природы Дряхлова, Гродскова, Шагина, Романова и других, имелись свои лодки. У всех были заветные места (в районе Березняков), пляжики. «А Василий Осипович выбрал место подальше, остров выше Маркса. Его называют по-разному – Воскресенский, Орловский. Он в форме подковы. Вечером выйдешь – мимо идут пароходы, огнями сверкают. А в середине этого острова – пролесочек. Фомичёв часто писал там осенние мотивы. Лет десять мы, художники, с семьями летом жили там, писали этюды. Василий Осипович знал там все тропинки, где какая ягода растёт. Полюбили мы это место! Палатки, лодки… Райское время. Ничего лучше в моей жизни не было».
Наталия Александровна говорит, что Василий Осипович был простой человек, ни перед кем не красовался, не кокетничал. Настоящий русский мужик, он никогда не восторгался: «Ах, какой прекрасный вид!» – молча работал. «Любил он эту природу. Мощную Волгу, баржи, пароходы. И молча отдавал дань любимой природе. На натуру с ним ездили многие художники; он, видимо, пытался найти себе товарища. Но товарищи не выдерживали испытаний. Так он и остался одиночкой. А на Волге его все знали: егеря, рыболовы… Кричали: «Привет, Василий Осипович!» Популярная личность была».
«Поверьте, он не браконьер!»
«Васино время было – вся весна и вся осень, – говорит вдова художника Мария Петровна. – Лето он не любил. «Комары да мухи» – как это у Пушкина? Густая зелень – это не его. Он любил весну, когда почки только-только… А осень любил до зимы, когда уже снег выпадает. Говорю ему: «Вася, поедем домой! Руки мёрзнут, температура – минус, уже ледок на реке…» Подожди, говорит, и ждёт снега.
Краевед Вячеслав Дьяконов вспоминает, как ему, в то время сотруднику управления культуры областного исполкома, приходилось выбивать для Фомичёва пропуск. Навигация начиналась позже, а художнику нужно было попасть на Волгу и застать раннюю весну. В облисполкоме подозревали, что Фомичёв – элементарный браконьер и пропуск подписать отказывались. Но в итоге нужных людей удавалось убедить, и художник успевал «схватить» натуру.
Знавшие его коллеги говорят, что Фомичёв спуску себе не давал. Набирал мастерство, совершенствовался, поднимался над собой выше и выше. Не боялся и физической работы: вставал раньше всех, разжигал костёр, налаживал этюдник… В галерее есть парочка плетённых из лозы ваз, мисок – его рук дело. Любил рыбачить. Наблюдать, как он на блесну ловит рыбу, было одно удовольствие. «Да что там говорить! Учиться нужно у таких людей – как жить, как работать, как относиться к природе», – восхищается Наталия Чечнева.
Василий Фомичёв был трудяга, писал по 30–40 работ за месяц. Искусствоведы посчитали, что он оставил нам около двух тысяч картин и этюдов. Они гуляют по стране. До сих пор приходят письма, в которых разные люди сообщают, что у них дома есть картина Фомичёва. Его произведения можно найти в частных коллекциях, государственных музеях Саратова, Татищева, Энгельса, Вольска, Самойловки, дворцах культуры, а также в самых неожиданных местах. Кто-то вспомнил, как однажды с удивлением обнаружил подлинник Фомичёва в… захолустной столовке в Елшанке.
Очень ценит и лет семнадцать собирает картины Фомичёва наш земляк, артист и руководитель МХАТа Олег Табаков. Для своей коллекции он приобрёл у вдовы около 70 работ. Табаков отбирал картины не задумываясь, почти всё подряд. А один этюд его буквально заворожил. Он увидел изображение строящегося моста чрез Волгу. И поскольку в 1965 году молоденький актёр Лёлик Табаков снимался в Саратове в фильме «Строится мост», то просто не мог пройти мимо этой, казалось бы, обычной работы.
В 2010 году, к 75-летию Табакова, вдова Фомичёва сделала юбиляру подарок – большое полотно «Вечер в заливе». Табаков забирал его из Саратова в Москву на самолёте. Картина была так велика, что её пришлось доставлять в аэропорт на грузовичке.
«Мне нужно было её на место определить! – объясняет дарительница. – Потому что я не хочу, чтобы она пропала или её продали. В квартирке ведь такую не повесишь! А у Олега Павловича – люди, она будет у него смотреться…»
Благодарный Табаков оставил запись: «Господи! Как мало знаем мы о россыпи талантов русской земли. Вот таким, самобытным и пронзительно русским, и открылся мне дар Василия Фомичёва. В меру сил своих буду стараться, чтобы возможно большее количество людей могли бы радоваться, глядя на его творения. А как саратовец горжусь особенно».
«Мне не жаль дарить!»
Глядя на большой портрет скульптора Кибальникова (автор памятника Чернышевскому в Саратове), Вячеслав Дьяконов вспомнил, что эта работа – заслуга жены художника, Марии Петровны. Фомичёв с Кибальниковым дружили, и она часто говорила мужу: «Напиши Кибальникова! Напиши Кибальникова!»
Марии Петровне – 89 лет, почти двадцать лет она с честью, стоически охраняет имя художника Фомичёва, делится воспоминаниями, дарит картины, издала на свои деньги (!) художественные альбомы с его работами. Маленькая мужественная женщина осыпает Саратов подарками, которых город, может, и не заслуживает. Она борется с бюрократией, с равнодушием, невежеством современников.
В 2003 году Мария Фомичёва подарила Саратову 140 полотен с условием, что они обязательно будут экспонироваться и их увидят люди. Под галерею выделили помещение на Рахова, 137. Но постепенно экспозицию стали теснить. А там и руководство Союза художников России предложило городу… платить аренду за экспозицию картин Фомичёва. Как будто тот не был членом Союза художников России! Городские власти в этой ситуации предпочли отмолчаться.
Вдова чуть не дала обратный ход. Саратовский краевед и писатель Владимир Вардугин пишет: «К 2008 году галерея Фомичёва распылилась по выставкам и запасникам, фактически прекратив своё существование. Мария Петровна, посоветовавшись с юристами, написала письмо городским властям: поскольку пункт дарения об экспонировании картин не соблюдается, я могу и расторгнуть акт дарения».
Но позору не дали случиться, город опомнился, и под галерею выделили деревянную избу на территории музея Чернышевского. Место замечательное: отсюда открывается бесподобный вид на Волгу, которую так обожал Василий Осипович. В 2010 году Мария Петровна передала галерее ещё 25 работ.
И вот новый дар 2012 года – 33 картины. Среди них – предзимье, первый снег на Волге, деревенская тема, большое полотно (131 на 100 см) – золотая осень. В итоге сейчас галерея художника обладает 198 работами Василия Фомичёва. А это означает, что ими обладает каждый саратовец и гость города. В любой момент их можно увидеть. «Этот дар не имеет ни цены, ни границ!» – восторженно благодарила вдову художника директор музея Чернышевского Галина Муренина. Говорят, галерея Фомичёва – единственная персональная галерея, посвящённая одному художнику, не только в Саратове, но и вообще в Поволжье.
«Мне не жаль дарить! – улыбается Мария Петровна. – Потому что я их не за границу отправляю и даже не в другой город! Фомичёв жил здесь, на Волге (на Набережной, 3. – Прим. ред.), и картины его пусть будут поближе к нему».
Правда, в галерее всего-то одна комната, высотой не выше двух с половиной метров. Разом здесь можно разместить не более пяти-шести десятков картин. Остальные, преимущественно большого формата, увы, ждут своего часа в запасниках.
Хотелось бы, чтобы у помещения галереи были потолки повыше, мечтает Мария Петровна. Тогда бы саратовцы смогли увидеть «Вид на Саратов» – эту работу художник писал к юбилею родного города в 1990 году. Писал с тем намерением, что картина останется «жить» в Саратове. Но до сих пор саратовцы не видели её в свободном доступе – двухметровое полотно просто не поместится на стене нынешней галереи. «Работам должен быть простор!» И верно – в картинах Фомичёва есть воздух, а им самим тесно.
Плыли и пели
Вдова художника вспоминает, что в их доме с удовольствием принимали гостей – в компании были и художники, и артисты, и далёкие от искусства друзья. Обязательно пели песни, Фомичёв запевал. Но не всегда знал слова, и жена заранее раздавала всем шпаргалки. Василий Осипович часто слушал пластинки Штоколова, Шаляпина. Среди любимых песен – «Из-за острова на стрежень», «Летят утки», русские песни и романсы. Выезжая на Волгу на лодках, Фомичёв с братьями-художниками плыли и пели. «Коллектив наш был очень доброжелательный, мы умели радоваться успехам товарища. Сейчас я этого не наблюдаю», – замечает Мария Петровна.
Для полноты впечатления солисты Саратовского театра оперы и балета Владимир Верин и Михаил Пирогов тут же в галерее исполнили любимые произведения художника. Романс «Гори, гори, моя звезда», «О, если мог выразить в звуке», русскую «Ах ты, душечка» и итальянскую песни.
Гости разбрелись по залу, рассматривали картины, пили шампанское, угощались конфетами. Узнавали на картинах это место, и это, и это. И не так страшно им было выходить в февральскую стужу, в ледяной ветер, в житейский реализм.
