Илья Бейзман: В Израиле врачу некогда рассказывать анекдоты

Три года назад саратовский парень Илья Бейзман окончил саратовский же медицинский университет. И вполне мог жить привычной жизнью российского медика – сидя в кабинете, кричать «Следующий!», брать взятки и снимать водкой стресс после операций. Но Илья решил – рано ему больных лечить. И поехал становиться врачом в Израиль. Где, как известно, самая лучшая в мире медицина.

– Илья, неужели в отечественной системе медицинского образования всё плохо?

– Конечно, не всё. Например, в Саратове студенты-медики с первого курса учатся делать вскрытие, пробуют свои силы. На шестом курсе я от начала и до конца самостоятельно делал вскрытие. Ни в американской, ни в израильской системе обучения такое невозможно!

– Почему?

– Возможно, там к этому более трепетно, что ли, относятся. Не хотят допускать неумелого студента к человеку, пусть и умершему… С одной стороны, это понятно, но будущему врачу необходимо набивать руку, учиться, самому трогать все эти органы, мышцы, ткани. К счастью, я это застал. Но мне рассказывали, что наш выпуск 2009 года был едва ли не последний, кому повезло. Поговаривают, что отечественная система медицинского образования будет строиться по европейским, американским образцам. Очень жаль, если так.

Ещё один плюс российского образования: начинающие врачи допускаются к больным, много общаются с ними. В Америке такого нет. Там даже экзамены сдают с участием специально приглашённых актёров, которые играют пациентов. И всё по той же причине – мол, неэтично использовать для учёбы живых людей. В Израиле такого нет, там студентов к больным допускают начиная с третьего курса. И вообще, израильская система подготовки медиков продумана очень тщательно. Набор дисциплин примерно тот же, что и у нас, но уровень обучения – другой.

– В чём же отличие?

– Если наши преподаватели могут махнуть рукой на студента, поставить незаслуженный зачёт – за взятку, по блату или по доброте сердечной, – то там об этом и мечтать нечего. Израильские преподаватели свою зарплату отрабатывают на совесть, а студенты учатся как одержимые. Взятки там – табу. Никому в голову не придёт принести преподавателю конверт с деньгами или подношение. Студенты много находятся в больницах, им многое позволено выполнять самостоятельно. В результате после шестого курса выпускается готовый врач.

– А вы, Илья, почувствовали себя «готовым врачом» после саратовского медуниверситета?

– В том-то всё дело, что нет. (Смеётся.) Хотя выпускной экзамен я сдал на отлично и в моём дипломе значилось «специалист врач-педиатр», чувствовал – нельзя меня допускать к больному. Вот и встал на распутье. Если идти по проторенной дорожке в Саратове, то далее нужно было выбрать специализацию, год-два её осваивать в какой-нибудь больнице, получать сертификат, и вперёд –работать. Мои сокурсники рассказывали, что обычно эти год-два врачи проводят заполняя истории болезни. Я понял, что пользы от этого будет немного. И решил продолжить учёбу в Израиле. Там путь врача после окончания вуза только начинается. Чтобы стать дипломированным специалистом, получить сертификат, нужно пройти огонь и воду.

– И зачем вам эта головная боль?

– Не знаю, что мной двигало. Наверное, нежелание идти работать. (Смеётся.)

– А какая корысть Израилю брать к себе иностранных врачей и обучать их? Своих мало?

– Сейчас в этой стране огромная нехватка врачей. Это в 90-е годы в Израиль летели целые самолёты врачей, эмигрировавших из стран СНГ. Израильтяне даже шутили: «У вас в России что, одни врачи живут?» Приезжие врачи заполонили всё, была огромная конкуренция, за малейший промах их выгоняли с работы…

– Что же случилось сейчас?

– Самолёты врачей давно закончились, те специалисты, что приехали в 90-е, выходят на пенсию. Сейчас израильские медицинские вузы выпускают по 90–100 молодых специалистов в год. Это очень мало. Поэтому придумали специальную и очень удобную программу для врачей, ей-то я и воспользовался. Есть возможность, находясь в статусе туриста, подтвердить медицинский диплом, дальше учишь иврит, оформляешь репатриацию (гражданство) и работаешь там врачом.

В Израиле профессия врача очень уважаемая. Не просто элита – элита из элит! Но чтобы приблизиться к ней, нужно преодолеть огромные трудности. Обучение в медицинских вузах Израиля очное и платное. Но, как в каждом правиле, есть исключение: бесплатно можно учиться за счёт армии, но потом пять лет придется отработать военным врачом. Поступить в Израиле в медицинский вуз очень сложно. Если у нас, в России, «на врача» идут поступать после школы, то здесь между этими двумя событиями может пройти год, два, больше. Это время уходит на сложную переподготовку – всё ради того, что чтобы набрать балл, позволяющий поступить в медицинский.

– Как принял начинающего саратовского врача Израиль?

– О, для начала пришлось совершить настоящий мозговой штурм – подтвердить медицинский диплом! Российский в Израиле не котируется. Сдавал тяжелейшие экзамены по психиатрии, терапии, педиатрии, гинекологии, хирургии. Одна из трудностей заключалась в том, что экзаменаторы гоняют по самым новейшим исследованиям медицины. Кстати, большой минус российской системы обучения в том, что она построена на русскоязычных учебниках и материалах. Тогда как все последние разработки из области медицины печатаются на английском. Все наши переводы опаздывают лет на пять.

В общем, каким-то чудом я экзамены сдал. Нас, таких счастливчиков, оказалось четверо из тринадцати. Вместе со мной подтверждали дипломы врачи из Украины, Молдавии, Белоруссии, России. Потом мне сказали, что это хороший результат – обычно цифра не превышает 20 процентов. После экзамена мне предстояла годичная стажировка, её проходят все выпускники израильских медицинских вузов.

– Это учёба или работа?

– И то, и другое. Обучающая практика. Меня распределили в больницу, где я по два месяца работал в разных отделениях – терапии, педиатрическом, хирургическом, приёмном. И ещё два можно было выбрать по своему усмотрению. По-моему, это очень разумно – хороший хирург должен знать терапию и наоборот. Комплексный подход к больному в израильской медицине очень чётко прослеживается на всех уровнях.

– Как дался этот год стажировки?

– Мне досталась тяжёлая больница – на юге страны, огромное количество пациентов, огромная нехватка врачей. Но не жалею, это был богатый опыт. Пришлось пахать с утра до вечера. Без преувеличения – не было ни минуты свободной! Рассказать анекдот – и то некогда. В месяц бывало по десять круглосуточных дежурств. Часто приходилось дежурить в приёмном отделении.

– Похоже на наше?

– Абсолютно не похоже. В России приёмное отделение считается самым лёгким участком работы: всё, что от тебя требуется, – это опросить, «что болит, что не болит», и правильно распределить поступивших больных.

В Израиле это один из самых сложных этапов врачебной помощи. Там приёмное отделение больницы занимает целый корпус, несколько отделений. Только в терапевтическом – 40 коек. Каждая койка оборудована кислородом, аспиратором и т. д. Существует так называемое наблюдательное отделение – туда помещают пациентов в тех случаях, когда врач не уверен, стоит его госпитализировать или нет. Каждого поступившего больного осматривают по полной программе.

– Чему вы научились за год стажировки?

– Я не умел колоть в вену, пришлось научиться. В Израиле внутривенные инъекции имеют право делать только врачи, а не медсёстры, как в России.

– А много ли времени у израильских врачей отнимает писанина?

– Достаточно много. А я её настолько не люблю, что одним из критериев выбора специальности, в которой хочу совершенствоваться, было почти полное отсутствие писанины. Склоняюсь к анестезиологии-реаниматологии – там не придётся вести истории болезни. Но анестезиология-реаниматология – это самое страшное для меня в медицине.

– И её-то и выбрали?

– Я для себя решил: надо выбирать то, чего ты больше всего боишься. Ещё меня очень привлекает психиатрия, но психиатры много сидят, пишут, никакой динамики. (Смеётся.) А мне хочется что-то делать руками!

Впрочем, до этого ещё далеко. Пройдя год стажировки, я получил только израильскую лицензию общего врача, это ещё не специалист. Чтобы им стать, мне предстоит пять лет проходить специализацию в местных больницах. Такого рода врачи – рабочая сила больницы, они выполняют всю черновую работу. В общем, предстоит нешуточное испытание на ближайшую пятилетку.

Зато эти годы врач – под постоянным присмотром старших коллег, набирается опыта. Будет много обучающих курсов, семинаров, работа в разных отделениях. За пять лет специализации врач должен сдать два экзамена. Без их успешной сдачи нечего и думать о повышении квалификации. Но пройдя всё это, врач получает право работать в любых больницах, претендовать на должность старшего врача.

Думаю, в этом кроется секрет лучшей в мире израильской медицины. Система обучения построена так, что, пока ты не станешь хорошим врачом, тебя не допустят к больному. Конечно, играет свою роль и материальное обеспечение больниц, условия, аппаратура, доступность к любым обследованиям, слаженная работа всех служб и т. д. Всё это в Израиле на высшем уровне.

– Зарплата врача в Израиле обеспечивает достойное существование?

– Достойное – да. Даже у меня как стажёра был доход выше среднего, хотя жизнь в Израиле очень дорогая. И всё-таки врачи в Израиле – не самая высокооплачиваемая профессия. Я как-то подрабатывал на стройке и получал 30 шекелей (примерно 240 рублей) в час. Это считается прилично. Доплачивают за сверхурочные, ночные и т. д. А на дежурстве в больнице мне платили 22 шекеля в час. Без всяких доплат за переработку. Правда, у врача есть ставка, но она маленькая. В общем, их зарплата зависит от количества отработанных дежурств.

– Появились ли у вас друзья среди израильских коллег?

– Честно скажу, мне трудно найти с ними общий язык. Они – очень правильные, практически идеальные. (Смеётся.) Все– спортсмены, не нарушают правил дорожного движения, честолюбивы, немного снобы. Не пьют, не курят, работают с утра до ночи. Они просто заточены на карьеру. Я – далеко не такой идеальный. (Улыбается.)Мне, наверное, в силу непоседливого моего характера с ними скучно. Вот с реаниматологами попроще – работа такая напряжённая, что без юмора нельзя. Не знаю, случайно или нет, но большинство реаниматологов там – русские.

– А армия вам не грозит?

– Грозит. Перед началом специализации придётся полтора года отслужить в израильской армии –это обязательное правило для репатриантов. Думаю, это тоже будет полезный для врача опыт. В марте призываюсь.

– Илья, скажите честно, зачем вам, 26-летнему парню с умной головой и здоровым аппетитом, все эти мучения?

– Говорю честно: во время учёбы в саратовском медицинском я довольно прохладно относился к занятиям. Но получив диплом, даже и с пятёркой, вдруг понял –такого специалиста рано и даже опасно допускать к больному. Повзрослел, наверное, появилось какое-то упрямое желание непременно стать врачом. Может быть, гены сказались: мой дедушка был очень сильным специалистом, известным в Саратове гастроэнтерологом. В общем, я понял –меня спасёт только Израиль.

– Вы получили израильское гражданство, у вас хорошие перспективы остаться жить там. Останетесь?

– Я очень люблю Россию, Саратов, Волгу. Очень скучаю по родителям, по дому. Но я решил, что перетерплю и стану специалистом. Может, я бы и на родине стал хорошим врачом, но это займёт гораздо больше времени. Собираюсь вернуться в Россию обязательно. Мне хочется большего, чем просто быть классным врачом: хочу принести пользу российской, саратовской медицине. Насколько хватит ума и сил. Не знаю, сохранятся ли эти идеалы через шесть лет, к концу моей большой израильской стажировки. Хочется, чтоб сохранились.

– А взятки будете брать?

– Взятки брать-давать не умею и учиться не собираюсь. Во всяком случае приложу максимум усилий, чтобы этого избежать.