Денис Чуков: Власть поняла, что людей лучше не злить

После протестных митингов, прошедших по всей стране, Интернет забит вопросами: что дальше, как будет действовать власть, что делать оппозиции, не окажутся ли митинги разрядкой, а не зарядкой? Некоторые ответы получены: Медведев не согласен с требованиями протестующих; отставки Чурова и отмены выборов не будет; системная оппозиция не решилась расстаться со своими мандатами; лидеры КПРФ и ЛДПР уже назвали митинг на Болотной площади «оранжевой проказой». Премьер-министр и кандидат в президенты Владимир Путин провёл прямую линию с народом, ответив на вопросы, которые прежде интересовали только интернет-публику. У народа, отдающего предпочтение телевизору, немного поехала крыша.
Обсудить эти события мы пригласили единственного саратовского блогера-тысячника, вошедшего в штаб протестных действий в Саратове, Дениса Чукова.

– Денис, митинги получили массу характеристик: начиная с таких, что это настоящий гражданский протест, заканчивая тем, что на площадях объединились лесбиянки, националисты и хипстеры. Ты бы как охарактеризовал эти массовые мероприятия?

– И то, и другое правильно. Однозначно это реальный гражданский протест. Такого масштаба протестных митингов не было, наверное, с 93-го года. Моя френдлента в «Живом журнале» далеко не вся политизированная. Но очень многие люди –из тех, о ком я не мог даже подумать – были на митингах. А люди – это в том числе националисты, хипстеры, домохозяйки, инженеры, программисты, блогеры…

– То есть Интернет – сила?

– Сила. Люди далеко не такие примитивные, какими их хотела бы видеть власть. Многие ВИПы напрасно считают Интернет «не царским делом». В этом смысле я благодарен Медведеву за то, что он ввёл моду на Интернет, в котором над ним довольно зло шутят.

– Недавно он признался, что его тошнит от Интернета.

– Бывает. Но это не вина Интернета.

– Многие пишут, что выходить на митинги стало просто модно.

– Был такой американский психолог, Андрей Бандура, который говорил о том, что мы используем те социальные модели, которые наблюдаем. Одни люди смотрят на других, и если им нравится, что те делают, идут вслед за ними. Гражданская активность обретает массовый характер тоже благодаря примерам. Можно считать это модой, Бандура называл это социальным научением.

– Есть мнение, что на фоне новогодних каникул всё рассосётся. Есть и другое: власть сама не даст об этом забыть, так как Болотная стала для неё пугающим символом, аккумулирующим в том числе прокремлёвские силы.

– Ситуация меняется чуть ли не каждый час. Всё происходящее напоминает огромную шахматную партию, в которой масса игроков. И власть неоднородна, и оппозиция тем более. Но я не думаю, что рассосётся. Вспомни, сколько разговоров было о том, что народ у нас инертный, «нас ***, а мы крепчаем»… В обществе преобладал социально-политический пессимизм. Сейчас люди увидели, что их много, почувствовали свою силу, поняли, что власть этого всё-таки боится. Моё личное мнение: главный результат митинга на Болотной в том, что власть была вынуждена «заткнуть фонтан». Три дня первые лица молчали. Потом Медведев робко заявил в «Фейсбуке» о своём несогласии. То есть они уже не издают победных кличей, а скорее обороняются.

– А люди перестали бояться?

– Они стали не только меньше бояться за себя, но и самих себя. Главный аргумент проединороссовских пропагандистов был таким: как, вы против власти? Значит, вы хотите ГУЛАГа и Холокоста? Придут страшные коммунисты, страшные националисты, страшные либералы и устроят нечто ужасное! После Болотной общество увидело, что никто не жаждет крови, а все хотят единственного –чтобы уважали их права. Теперь будет гораздо меньше возможности манипулировать людьми с помощью страшилок.

Власть в свою очередь поняла, что людей лучше не злить, что нахрапом и даже позой альфа-самца, которую очень любит демонстрировать Владимир Владимирович, ничего не добьёшься.

– Тогда что Владимир Владимирович демонстрировал на прямой линии, сравнив, например, белые ленточки на протестных митингах с контрацептивами? Может, имел в виду, что народ начал предохраняться от того, что ему власть в мозг втюхивает?

– Отличная идея! Но думаю, вряд ли. Скорее это всё тот же «пацанский базар», он, видимо, хотел сказать «гондоны», но удержался. Такие фразочки людям нравились в начале двухтысячных. Сейчас ему просто трудно перестроиться.

– О самих митингах он сказал, что если это результат «путинского режима», то это хорошо…

– Штирлиц, разве ты не знала? Люди в силу отсутствия реальной политики очень часто занимаются фантазированием. Есть, например, очень интересная теория о том, что Путин на самом деле демократ, националист и вообще очень хороший человек. Просто когда он пришёл к власти, увидел: народ пассивен, не хочет бороться за свои права. И Путин решил принести себя в жертву, разбудив общество. И вот… разбудил. Теперь с надеждой и любовью думает: «Когда же вы меня свергнете, и я с чистым сердцем уйду на покой?»

– Общее впечатление от прямой линии?

– Теперь я совершенно спокоен за явку на митинг протеста 24-го декабря.

– Путин-президент для одних – неоспоримый факт. Другие сомневаются, что он наберёт в первом туре 50 процентов, и уверяют, что во втором за счёт протестных настроений проиграет любому кандидату.

– Второй прогноз может оправдаться, а может и нет. Мы находимся в точке бифуркации (точка разветвления). Завтра что-то происходит («эффект бабочки») – и меняется всё. Об этом, полагаю, известно и Путину с его окружением. И они, видимо, предпринимают какие-то шаги, чтобы этому противодействовать… Одно бесспорно: Путин сейчас «хромая утка». Его единственный шанс – не дать возможности выставить серьёзную альтернативу.

– И вот появился Прохоров, чьё выдвижение уже назвали спланированной акцией Кремля – ещё тогда, летом…

– Конспироложество – страшная болезнь. Сомневаюсь, что летом кто-то мог такое спрогнозировать. Сейчас, после Болотной, возгорелись многие. И это понятно. Увидели, что изменяется политическая ситуация. Грех не воспользоваться, если есть ресурс. Если бы в своё время ПАРНАС выдвинул кандидата на президентские выборы, сейчас была бы совершенно другая ситуация. Но не смогли договориться. Тоже болезнь – асоциальность.

– Либералы говорят: это потому, что у них горе от ума.

– Они себя льстят. Ровно такая же ситуация на всех флангах – правом, левом. Ты можешь себе представить, чтобы кандидат в президенты Америки, проигравший выборы, выдвинул бы свою кандидатуру ещё раз? Да ни за что, у него уже имидж неудачника.

– На днях уволен главный редактор журнала «Власть» Максим Ковальский; остаётся под арестом, находясь в очень плохом физическом состоянии, лидер движения «Левый фронт» Сергей Удальцов, подавший заявку на проведение первого митинга против фальсификации на выборах; на 15 суток арестованы Илья Яшин и Алексей Навальный… Это начало репрессивных действий, или пока «игра мускулами»?

– Это начало нано-репрессий. Конечно, у наших доблестных спецслужб «дергаются щупальца»: как это, быдло вышло на улицу? Но они стали осторожнее. Не дай бог с Навальным что-то случится в тюрьме… Реакция непредсказуема, на улицу могут выйти и пять миллионов. Поэтому они, конечно, хотят давить, но так, чтобы не передавить, не пережать. Кстати, первые лица оппозиции в достаточной степени защищены от какой-либо угрозы их жизни. Лидеры второго эшелона (такие, как Удальцов) более беззащитны. Что касается СМИ, их будут закрывать. Их всегда закрывают, но они открываются снова. Соцсети закрыть нереально, хотя отдельные виды цензуры есть и будут, могут прикрывать, например, какие-то протестные группы…

– Будут ли забирать студентов за нелицеприятные записи о власти?

– В армию, тюрьму? Возможно. Но не думаю, что это указание первых лиц. Очень мало из репрессированных людей были репрессированы по личному указанию Путина ли, Медведева, даже Сталина и Гитлера. Репрессии осуществляет аппарат.

– Эффект исполнителя?

– Да. Царю будет приятно, если мы сейчас этого холопа в бараний рог согнём. Или: а вдруг меня накажут, посчитав, что я не уследил? Я очень сомневаюсь, что первые лица приказали завкафедрам вузов идти на митинги и переписывать студентов, вышедших на площади. Это собственная инициатива вузов.

Кстати, удивлён, что саратовские оппозиционные партии и движения не отреагировали должным образом на факт давления на студентов со стороны руководства вузов. Могу сказать, что Русское общественное движение готово обеспечить бесплатную юридическую помощь любому саратовскому студенту, у которого возникнут проблемы с отчислением за то, что он был на каких-то протестных мероприятиях. Мы будем добиваться их восстановления через суд.

– Тогда скажи о себе… С одной стороны, ты участник РОД-Поволжье, с другой – входишь в региональный совет «Солидарности». Ты либеральный националист или националистический либерал?

– Есть хорошее слово – национал-демократ. Могу с гордостью сказать, что к национал-демократии я пришёл в 2006-м году, когда ещё националисты за редким исключением мечтали об империи, православной монархии и «святом Сталине». Сработала чистая логика. Я по образованию физик. Всё очень просто: русских в России 83 процента. Извините, а что тогда такое русский национализм, если не демократия, которая является властью народа, то есть большинства? Большинство – русские. Всё логично. Большинство принимает решение, что справедливо, и несёт за это ответственность.

– Человек по фамилии Шинчук может вступить в вашу организацию?

– Конечно. Байрон был активистом греческого национально-освободительного движения? Он что, после этого стал греком и отказался быть англичанином?

– В общем, это тема отдельного разговора, а Шинчуку передам… Сейчас ты вошёл в штаб протестных действий в Саратове. Следующий митинг назначен на 24-е число. И тут выясняется, что и в Москве, и в Саратове на роль координаторов митингов претендуют несколько оргкомитетов, которые не могут между собой договориться. Людей, которые вышли на площади, сейчас довольно грубо пытаются растащить.

– Это делёж шкуры неубитого медведя. Люди вышли не потому, что вышла Чирикова, или Немцов, или кто угодно. Люди вышли защищать свои права. Политизированный актив (от всех движений) составлял не более 20 процентов. Остальные были обычными гражданами.

Но у меня не поднимется рука и на лидеров внесистемной оппозиции. Они десять лет бились об стену головой без больших успехов. И вдруг прорвало, они оказались на гребне волны. Естественно, эйфория повлияла на мозг. Политически попытка поделить протестную активность – это ошибка, но по-человечески понять можно. Когда градус спадёт, наступит некоторое отрезвление. И тогда они начнут договариваться.

– А почему не позвать в этот оргкомитет обычных граждан – например, из тех, что выступали на том же саратовском митинге 10 декабря?

– Согласен. Политик – это не тот, кто навязывает людям свою программу, а человек, который выражает то, что хотят выразить граждане, но не могут подобрать нужные слова.

– Чего сегодня хотели бы люди?

– Одного: чтобы у них не крали голоса. Эту позицию точно отражает лозунг: «Я не голосовал за этих сволочей. Я голосовал за других. Верните мне мой голос». Многие граждане жалели, что не пошли в наблюдатели. Наблюдатели сейчас –герои! Какой самый логичный и простой ход политика? Позвать наблюдателей на митинг, дать им слово. Сделать ролики с замечательными саратовскими студентками, которые бесстрашно бились на участках за наши голоса до утра. Объявить набор новых наблюдателей на следующие выборы. И начать готовить их заранее, не в марте. Вот что надо делать, вместо того чтобы разбираться, с какими флагами приходить.

– Недавно на «Дожде» телекритик Юрий Богомолов сказал очень простую вещь: единственное, что нас сегодня объединяет, – это отрицательные герои, а вот положительных героев, вокруг которых мы могли бы объединиться, нет. На твой взгляд, есть такие?

– В Саратове роль такого лидера мог бы сыграть Вячеслав Мальцев, но, мне кажется, у него наступило некоторое разочарование в «уличной» политике.

На уровне России это Алексей Навальный. Почему его стратегия «Голосуй за любую другую партию, против ПЖиВ» оказалась удачной? Потому что это политически верное решение. Проект «РосПил», созданный Навальным, собрал несколько миллионов рублей пожертвований. Ну, кто вложит деньги в старых системных политиков – Зюганова, Жириновского? Никто. Люди привыкли к политике относиться потребительски: «Приходи на митинг». – «А сколько платишь?»… Это не политика. Политика начинается тогда, когда каждый избиратель становится политиком и принимает политическое решение, когда он свои деньги вкладывает в своего кандидата.