Сергей Утц: Когда система даёт сбой, страдают люди

Сегодня бушуют страсти вокруг модернизации здравоохранения. Депутаты всех уровней не очень довольны, как идёт этот процесс, в прессе появляются материалы о точках, где он пробуксовывает.
В чём проблема модернизации здравоохранения, мы попробовали выяснить у человека, который работает главным врачом клиники кожных болезней Саратовского государственного медицинского университета, а кроме того, наш собеседник Сергей Утц – заместитель председателя областной общественной палаты, где занимается профильной работой в комиссии по охране здоровья.

– Сергей Рудольфович, что такое модернизация в нашей области и почему вокруг нее столько разговоров?

– Модернизация – это попытка придать новые качества той или иной сфере деятельности человека. С моей точки зрения, очень сложно в каком-то механизме, имеющем целый ряд недостатков, пытаться ликвидировать лишь один и при этом надеяться, что по цепочке сможет исправиться весь механизм.

– Что предлагается для того, чтобы улучшить систему, в нашем случае здравоохранения, – увеличение зарплаты сотрудникам?

– Начнём танцевать от печки. Почему возникла необходимость в нацпроекте «Здравоохранение», а потом в программе модернизации региональных и муниципальных учреждений здравоохранения? По одной только причине – настало время коренным образом, практически с нуля переоснащать наши учреждения техникой и технологиями. Вспомните, как была устроена система здравоохранения в Советском Союзе. Лишь немногие больницы – в основном в Москве, Ленинграде, может быть, Новосибирске – имели возможность приобретать относительно передовую технику. И вся страна для получения высокотехнологичной, а на самом деле просто квалифицированной помощи должна была ехать в эти города.

Сегодня на дворе 21 век, и медицина без целого ряда технических устройств – томографов, анализаторов, современных лекарств (а чем эффективнее лекарство, тем оно более узконаправленное, и чтобы его назначать, нужно провести целый ряд специфических диагностических процедур) – невозможна.

Потому появилась необходимость создания в регионах, пусть не во всех, в шахматном порядке, центров высокотехнологической помощи. И по нацпроекту «Здравоохранение» такие центры были созданы. Но оказалось, что потребность в этой помощи невероятно высока. Народ-то здоровее не стал, несмотря на достижения социализма и постсоциалистического периода. Народ по-прежнему болеет. А сейчас все мы хотим жить не только хорошо, но долго и счастливо. Для этого нужно здоровье.

– А при чём здесь модернизация?

– Погодите, мы только начали. Было принято решение, что надо дать денег в регионы, чтобы они сами лечили своих больных на хорошем оборудовании, а в Москву отправляли только единичных пациентов с уникальными диагнозами. Но как любая хорошая идея, это решение наткнулось на местный «колорит» и очень сильно зависело от произвола чиновников от здравоохранения.

Я участвовал в обсуждении программы модернизации здравоохранения Саратовской области как член общественной палаты. Наша программа, может быть, и неплохая. Говорят, её даже похвалили в профильном министерстве! Однако она призвана ликвидировать зияющие дыры, а не вывести здравоохранение на качественно новый уровень. Всем сестрам по серьгам раздать невозможно, и надо бросать финансовые ресурсы и усилия на наиболее провальные направления.

Наша область имеет некоторую специфику: у нас более 100 лет функционирует один из старейших медицинских вузов, крупный научно-исследовательский, лечебный и образовательный центр – СГМУ имени В. И. Разумовского. Отделить медицинский университет от здравоохранения области в целом невозможно. Хотя бы потому, что 90 процентов, а может, и больше врачей в области являются выпускниками нашего университета. Когда в областном здравоохранении не было ничего, в клиниках, лабораториях университета были ресурсы, материальные и интеллектуальные. Всё-таки преподавание изначально предполагает постоянное самообразование и повышение уровня знаний.

И мне казалось, что выстраивать систему модернизации без учёта такой серьёзной структурной единицы – это и глупо и преступно.

– А почему так случилось?

– А потому, что согласно нашему законодательству ни одной копейки из денег, которые пошли на модернизацию здравоохранения, не могло пойти на помощь университету. Да, это плохо. Но разные бюджеты, ничего не поделаешь.

– И что делать?

– Как минимум необходима широкая дискуссия, заинтересованная и конструктивная.

– Но вы говорили, что программа модернизации обсуждалась.

– Да, минздрав привлекал общественную палату, ученых медуниверситета. Но по большому счёту для блезиру. И в итоге чиновники поступили так, как им было удобно. Как будто у нас нет научной школы, медицинского образования.

– А они могли поступить иначе? Вы же сказали, межбюджетные отношения и так далее.

– Могли. Да, медуниверситет – это серьёзная федеральная структура, которая постоянно занимается модернизацией и делает это очень успешно. И оно само по себе модернизируется. Например, клиника, которой я руковожу, тратит немалые деньги для обновления парка лечебного и диагностического оборудования.

– А откуда деньги?

– У нас много источников финансирования. Мы являемся центром оказания высокотехнологической помощи, для этого из бюджета выделяются квоты. Мы имеем федеральное бюджетное финансирование, оказываем услуги в системе ОМС и поэтому получаем деньги из областного бюджета, и у нас есть внебюджетная деятельность. И внебюджетные средства, которые мы могли пустить на зарплату, тратим на оборудование, лекарства, реагенты, на ремонт. Это вопрос престижа. Больной, приходя в федеральную клинику, должен это не только видеть, но и чувствовать. Нашей клинике в следующем году исполняется сто лет, немногие могут похвастаться такой историей. И все сто лет была наука, здесь учили врачей.

– Но давайте о модернизации.

– По моему мнению, логичным было бы перед тем, как начать модернизацию, сесть за стол переговоров и определить правила игры: что мы на территории области никогда не сможем делать и что всегда будем делать в Москве или Петербурге.

– Например?

– Сложная трансплантология, сложные пересадки сердца. Кроме того, есть заболевания, распространённость которых в стране составляет сотые доли процентов, то есть какие-либо уникальные случаи со специфическими методами диагностики, специфическими методами терапии. Мы должны определиться, что на областном уровне, по крайней мере в ближайшее время, этим заниматься не будем.

Всё остальное – наше. Останется определить, какие направления поддерживает медицинский университет – при имеющихся специалистах и оснащении. Возможно, придётся приобрести соответствующее оборудование. Например, кто-то специализируется на урологии, кто-то на неврологии. Больные направляются в то место, которое специализируется по определённой проблеме. И далее по нисходящей – сначала определяемся с загруженностью по видам заболеваний федеральных клиник, затем областных и потом уже муниципальных.

– А сейчас что, иная ситуация?

– У нас в Саратовской области компьютерных томографов уже значительно больше, чем в Израиле, где их на всю страну всего пять штук, а уровень здравоохранения там очень высок. Скоро главврачи районных больниц будут соревноваться, есть у них томограф или нет. Что есть глупость. Такое изобилие этого дорогостоящего оборудования неразумно и нерентабельно.

– Но кто-то должен координировать распределение потоков пациентов.

– В том-то и дело. Есть клиники медуниверситета, где есть специалисты, оборудование, возможность получения консультаций международного уровня. И туда нужно отдавать наиболее тяжёлые случаи, тем более областное здравоохранение их никогда не потянет ни по лекарствам, ни по диагностическому оборудованию. Дальше надо определить, что делает здравоохранение областное, что муниципальное. И не покупать в ЦРБ томографы просто потому, что надо истратить деньги.