Алексей Шминке: Выйти на площадь и сесть в тюрьму – это не проект

После интервью с Алексеем Шминке – практикующим психологом, по выходным консультирующим кандидатов в депутаты и политтехнологов – я страшно захотела записаться к психоаналитику. Потому что наш разговор меня настолько увлёк, что я даже не представляю, как буду жить без этого дальше. Cобеседник высказывает какую-то мысль. Ты с ней соглашаешься или не соглашаешься. А буквально через минуту он так же весомо излагает другую идею. Прямо противоположную первой. И так сто раз. А когда ты уже дошла до грани, за которой сладостно маячит сумасшествие, выясняется главная суть нашей беседы: всё должно быть настолько плохо, чтобы стало совсем хорошо. А вообще-то мы разговаривали о политике и предстоящих выборах.

– Алексей, мы тут проводили маленький соцопрос. И у нас получилось, что люди, ненавидящие «Единую Россию», вполне готовы голосовать за её лидера Владимира Путина. Можете объяснить этот феномен?

– Эта позиция выстраивалась очень долго. Путин всегда позиционировал себя любимого отдельно от ЕР. Этакий лидер, но не член. Зашёл на минуточку, возглавить список. Вы видели лицо Медведева, когда ему сказали, что отныне он возглавляет список партии и отвечает за всё – за ЖКХ, за малый бизнес, которого тоже нет, за коррупцию? Он же явно не был в курсе. Посмотрите ещё раз видео: повернувшиеся внутрь глаза и полное оцепенение. Путин взвалил на Медведева лидерство партией, которую ненавидит 70 процентов активного нечиновного населения страны, и нерешённые им самим проблемы. И ушёл работать хорошим барином.

– Ещё один феномен. В последнее время всё, что ни скажет Медведев, вызывает шквал гогота в Интернете. В своём видеоблоге с ракеткой в руках рассказал о пользе игры в бадминтон, потом на открытии назвал Большой театр «национальным брендом», а к вечеру в «бренде» рухнули декорации и придавили работника сцены… Ещё вдруг признался, что иногда сам «по-тихому» ездит за рулём и встречает на дорогах много парадоксов. Люди гадают: может, Дмитрий Анатольевич получил от лидера нации задание дискредитировать партию власти, чтобы Путин смог от них обоих ещё дальше дистанцироваться, или Медведев сам принял решение разрушать этот партийный проект изнутри?

– Может быть и то, и другое. Но скорее всего, это происходит на бессознательном уровне. Нормальному перспективному политику ведь на фиг не нужно быть лидером ЕР, Путин был нужен партии, а не наоборот. Поэтому Медведев потихоньку начинает играть роль городского сумасшедшего. Ну, вы понимаете, одно дело – быть ответственным за Сколково, рассуждать о том, что свобода лучше, чем несвобода… И вдруг такое! С медицинской точки зрения, говорю вам как психолог, у него случился шок.

– До выборов меньше месяца. Что я, рядовой избиратель, узнала к этому времени? Видела билборды ЕР, принесли домой пару газет против ЕР неизвестных исполнителей – и всё. Как меня собираются заманивать на избирательные участки?

– Никак. Чем меньше «вас» придёт, тем лучше партии «Единая Россия».

– А другим партиям?

– Другим по фигу мороз. Они уже сложили лапки. У них давно нет ни ресурсов, ни жажды власти, ни умения принимать конструктивные, собственно, властные решения. Они разучились думать в проектном режиме, просто говорят слова, за которыми ничего не стоит.

«Русский репортёр» недавно опубликовал блестящее исследование социологов Высшей школы экономики: они сравнили высказывания о судьбе России 100 бомжей и чуть больше 30 депутатов. В обеих группах охотно рассуждают о глобальных вопросах, но и те, и другие отличаются фольклорной примитивностью, тяготеют к штампам.

Нормальный взрослый образованный человек на вопросы о своей стране должен спокойно отвечать, что есть положительные тенденции, такие-то и такие-то, а есть и проблемы – первая, вторая, третья, депутатам ещё не худо бы обозначить, какие выходы из этих проблем они предлагают. Ничего этого нет и в помине! Большинство разговоров вообще сводилось к простой парадоксальной формуле «Что такое Россия?» «Великая и могучая страна!» – «Что с нами будет завтра?» – «Все развалится и взорвётся». С бомжами всё понятно, их суждения компенсируют ужасы жизни на улице, но что с депутатами-то будем делать?

– ВЦИОМ, «Левада-центр», фонд «Общественное мнение» – все отмечают рекордное падение реальных рейтингов «Единой России», а также Путина и Медведева…

– Хамство, самодовольное чванство, отсутствие собственной осмысленной позиции должно же когда-то вызвать противодействие. Несмотря на то что Россия – страна подростков, всё-таки начинают подрастать взрослые люди, способные не только задавать, но и отвечать на вопросы.

– Что значит «страна подростков»?

– В любой социальной коммуникации проявляется базовая схема, предложенная Эриком Бёрном, когда человек занимает одну из трёх внутренних позиций – взрослого, ребёнка, родителя.

Ребёнок – это такое состояние, которое предполагает отсутствие внутренних правил, если правила существуют – их можно нарушить, отсюда безответственность, одновременно страх и готовность понести наказание. Плюс уверенность, что в любой момент тебе кто-то поможет, накормит, сменит подгузник.

В нашей стране у большинства людей тело растёт и даже старится, а позиция не меняется, меняются только игрушки. Один подросток покупает у другого подростка право построить элитный дом вдоль ул. Чапаева на красной линии, где стояли снесённые ветхие домишки, да ещё с вынесением торговых подъездов на тротуар. А потом они оба сидят на ставшей слишком узкой улице в пробке в понтовых «джипярах» и плачут: «Какой дурак в нашем городе заботится о транспортных развязках?»

– Примеры взрослых стран?

– Англия. Там даже в школах, где обучаются дети, очень жёсткие правила и определённый набор гарантированных свобод. Взрослый человек либо создаёт правила, либо действует по договорным правилам, одинаковым во всех местах государства. В России на каждой отдельной территории создаётся отдельное правило, как и в каждом отдельно взятом случае.

– А где обитают родители?

– Да в России и обитают. Здесь живут одни родители и дети, без взрослых. Общество в России – это дети, которые ждут, что им гарантируют зарплаты, бесплатное образование, лечение. А родители – это Путин и «Единая Россия». Родители всегда выигрывают, потому что всегда могут поменять правила. Или придумать новые. Кстати, ещё Фрейд описал вступление во взрослый мир как синдром «убийства» родителя внутри себя: ребёнок, например, убегает из дома, уезжает в общежитие, отказывается от поддержки, советов и денег родителей.

– «Единую Россию» ждёт конец всех родителей?

– Безусловно. Когда дети подрастают, им надоедает клянчить пособия. Я вот сегодня в автобусе слышал, как два парня разговаривали о том, за кого голосовать. И один признался, что будет голосовать за Зюганова, несмотря на то что он такой же подлюка говорливый, как и любой другой, но главное, чтобы не за ЕР. Я его спросил: не лучше ли тогда голосовать за Явлинского – потому что он такой же, но только ещё и в Думу не пройдёт?! Они подумали и согласились. Начинают понимать, что надо голосовать так, чтобы меньше вреда принести, потому что от вреда, который несут умеющие только шаманить политики, всё равно не увернуться. Других политиков у наших родителей для нас нет.

– Так вы считаете, что лучше голосовать всё равно за кого (все одним миром мазаны), но главное, чтобы у него не было шансов пройти в Думу?

– Я бы голосовал за человека, который сумел-таки договориться по-взрослому со взрослыми дядьками.

– Кто бы так сумел?

– Прохоров. Большой бизнес невозможно построить без умения выстраивать договорённости и чётко их соблюдать.

– Это Прохоров-то сумел?

– Да, но ему тут же доказали, что сегодня в российской политике нет больших и взрослых дядек. Есть только большие и толстые раскормленные бомжи без чести и совести, которым очень не хочется снова на улицу… И есть ещё специально обученные взрослые кукловоды, с которыми он договориться не смог. Если бы Прохоров остался, у него был бы рейтинг точно не ниже семи процентов. Только не надо было слишком рано поручать управление купленной по дешёвке «как бы партией» «как бы правых» слишком умным методологам, которых он заведомо считал порядочными. Надо было купить нормальных политтехнологов – заведомо подлых, которые бы технологично учли все подводные течения на разных стадиях создания и управления партией.

– Таких, как Сурков, например?

– Это слишком крупная фигура, этот сам кого хочешь продаст и купит. Но такого склада, да. Таких, которые смогли бы заранее перехватить управление партией, договориться и с Сурковым, и даже выше.

– Политтехнологи в России – это кто?

– Это люди, которым не надо находить оправдания перед собственной совестью. Потому что они всегда готовы к самым подлым ходам, которых от них никто не ждёт. Готовы удивить даже человека, который, казалось бы, видел всю изнанку человеческих отношений.

– Давайте поговорим о шансах оппозиции. По последним опросам, за КПРФ может проголосовать 20 процентов, за ЛДПР – 14, за «Справедливую Россию» – 7, за «Яблоко» – 4. Будут ли они расти?

– Вряд ли. И потом, это же средние замеры по России. В Саратове – ну какая оппозиция? Болото, город депрессивного настроения. Вся оппозиция – это сугубо личные интересы конкретных лиц, сосредоточенные на людях, находящихся в структуре партии власти. Поэтому ни Ищенко, ни Коннычев не хотят победить.

– Ну вы загнули.

– Я пытался разговаривать с ними на предыдущих выборах, был готов работать на ЛДПР за очень небольшие деньги, потому что не хотел работать на ЕР. Но у них совсем не было ресурсов. Победа на выборах ведь не всегда единственная задача. Есть ещё задача освоить ресурс.

– Отсутствие ресурсов не то же самое, что отсутствие желания победить. Вот у эсеров ресурсов больше, разве они не хотят в Госдуму?

– Эсеров в Саратове вообще нет. Есть только Полещиков, театр одного актёра. Театр Революции, где верхи не могут, низы не хотят. Он тоже не хочет в бомжи на улицу, хочет поторговаться ещё. Не случайно же Саратов – торговый центр.

– Да прекратите. Почему тогда лидер «Яблока» Дмитрий Коннычев, вполне известный человек, который мог бы составить честь любой партии, за столько лет так и не продался?

– Типичный синдром демонстрации порядочности для публики. Несколько недель назад было опубликовано интервью с ним. Он прямо сказал, что хочет, чтобы приличным людям было за кого проголосовать. Не за проект, ни один из которых «Яблоком» никогда не был реализован, не за целевую программу действий, оснащённых ресурсами, – а просто за флаг порядочности. Не нужны в политике порядочные, нужны умеющие думать системно и проектно договариваться о совместных действиях.

– Но у каждого свои внутренние потребности, гражданская позиция.

– Политик всегда как минимум эксгибиционист, тут с порядочностью уже проблема.

– То есть вы не верите в политиков, которые считают свою деятельность гражданским долгом?

– В России? Нет, конечно. Любому нынешнему российскому политику надо поддерживать, почёсывать свой эксгибиционизм. Коннычев не может создать реально действующую организацию из-за отсутствия всё тех же ресурсов и умения грамотно строить организации, вот и почёсывает свою порядочность. Вспомните семь человек, которые вышли на Красную площадь в 68-м году…

– Это они сделали ради эксгибиционизма?

– Бессмысленное публичное действие с расчётом на обязательное наступление страданий – это отнюдь не политическое действие. Всякая публичная самодемонстрация – это никогда не политика. Обратный пример: когда Жириновский плещет соком в Немцова или бьёт журналистку – это политика, что ли? Только он не на страдания, а на популярность рассчитывал. Это тоже не политика.

– И когда семь человек сели в тюрьму – это не гражданский позыв?

– Этот позыв называется «меня что-то Гондурас беспокоит». Их беспокоила Чехословакия? Взял ружьё и пошёл в партизаны. Или продолжил разумную работу в «Самиздате», всё-таки просветительский смысл.

– Сейчас политики объединяются ради одной цели – сменить «Единую Россию»…

– Протестные настроения – это не созидательный лозунг. Потому что отмени сейчас «Единую Россию» – наступит хаос 90-х. А «Единая Россия» даёт ощущение стабильности миллионам бабушек и учителей. Хотя, как только повысили зарплату на 30 процентов, 20 процентов учителей сократили, оставшихся завалили бумажной работой, чтобы жизнь мёдом не казалась.

– Так вы хотите сказать, что «Единая Россия» – хорошо, а не плохо?

– В нашей стране и на сегодняшний момент, конечно, хорошо. Пока ещё не всё разворовали.

– Вы мне мозг вынесли, а у меня его не то чтобы в избытке. Я вообще-то блондинка. Сначала вы мне сказали, что правильно, что рейтинг ЕР падает, потому что хамству должен настать предел.

– Совершенно верно.

– И что народу пора вырасти.

– Правильно.

– А теперь говорите, что ЕР – это стабильно и хорошо, пока ещё не до конца всё разворовали?

– Да.

– Но разворовать всё можно уже в обозримом будущем.

– Можно.

– И тогда будет ещё лучше?

– Ну конечно. Это будет настолько плохо, что совсем хорошо. «Свет в конце тоннеля» – метафора неработающая: и идти ещё далеко, да и вдруг там просто светлячок, вроде как отремонтированный двор вместо восстановления порушенного производства. А вот «Ощущение дна под ногами, когда воздуха в лёгких уже не осталась» – терапевтическая метафора. В грамотной шоковой психотерапии есть техника: «падающего толкни». Нет человека, который не стал бы сопротивляться, когда его толкают. У человека тогда быстро появляются мускулы.

– То есть может наступить момент, когда вся стабильность рухнет и наступят, как вы говорите, опять 90-е?

– Сейчас подросли совсем другие ребята. Я думаю, Прохоров, если он на самом деле такой, каким мне показался, составит альтернативу и Путину, и ЕР гораздо раньше, чем в ближайшие восемь лет.

– А Прохоров за идею или чтобы «почесать Гондурас»?

– У Прохорова есть ещё реальные интересы в этой стране. И он должен интегрировать иную элиту, интересы которой входят в полное противоречие с политикой «Единой России». Эти интересы сопоставимы с интересами группы Путина. Поскольку Прохоров – управленец заведомо лучше Путина, то у него может что-то получиться. Но нужно быть готовым пострадать.

– А разве он не продемонстрировал, что страдать отказывается?

– И отлично, что отказывается. «Суетливым нищим меньше подают», а суетливым «страдальцам» вообще подавать противно. Как только станет совсем плохо, как только у миллионов людей реально заболят головы, понадобятся иные политтехнологи…

– Подонки, о которых вы уже говорили?

– Нет, реальные «социальные режиссёры», методологически грамотные, способные снять головную боль и уже после этого договариваться между реальными группами элит. Взамен проданной, купленной и самоуничтожившейся партии «псевдоправоделов» вырастет реальная партия, решающая проблемы конкретных людей, готовых вложить средства в конкретные проекты без страха, что придут, отнимут и поделят. Сейчас же взрослых-то на «политполяне» нет, кроме ЕР.

– То есть в партийной политике людей, желающих, чтобы в государстве что-то наладилось, нет?

– Нет. Одной порядочностью перестроить страну нельзя. Выйти на площадь и сесть в тюрьму – это не проект. Я не верю в политическую успешность честных и порядочных. Я верю в умных. В тех, кто владеет технологиями системной организации социального пространства.

– А откуда возьмутся политтехнологи-неподонки?

– Ну, вот Ходорковский выйдет, Прохоров ещё кого-то подрастит. Они всегда договорятся. Они способны выстраивать любые антикризисные проекты, сумеют воплотить их в реальную жизнь. А политтехнологи им нужны будут только для того, чтобы адекватно доводить до населения грамотные и правильные мысли.

– И вот этот умный Прохоров спишется с Ходорковским…

– Думаю, списался уже. Ходорковский, кстати, пострадал именно оттого, что поверил, что достаточно быть умным и порядочным, чтобы люди к тебе потянулись. Хотя порядочность и гораздо выше политики, она не технологична, но она либо есть, либо её нет.

– Значит, «Гондурас чесал»?

– Не только. Он создавал альтернативную систему управления. И верил, наивный, что это достаточно безопасно в агрессивной среде российской политики.

– Получается ли, что институт сегодняшних политиков самого разного толка изжил себя?

– Да, нужны социальные руководители, реальные люди, которые умеют управлять процессами и организациями и могут договариваться с другими элитами, а не подминать и уничтожать их с холодной головой и чистыми руками. Именно они создадут условия, удобные прежде всего для себя, а в итоге для развития страны.