Роман Арбитман: Мы – у порога Большой Скуки

А вы знаете, что на Потсдамской конференции 1945 года Сталин предлагал Трумэну обсудить раздел Луны? Ну, как же! Об этом в разные годы были показаны три фильма на популярных телеканалах: РЕН ТВ, «Россия» и ДТВ! Во всех повторяется ссылка на «американского историка и политолога Роберта Майлина», который вспоминает, что Трумэн переспросил: «Простите, господин Сталин, вы имеете в виду, конечно, раздел Германии?», на что Сталин ответил: «О Германии ведь мы уже договорились. Я имею в виду именно Луну».

Изюминка в том, что всю эту историю выдумал доктор Рустам Святославович Кац, автор книги «История советской фантастики», вышедшей впервые ещё в 1993-м году в издательстве саратовского университета.

А доктора Каца вместе с его книгой выдумал неистощимый мистификатор Роман Арбитман. Он же выдумал и «вашингтонского» писателя Льва Гурского, написавшего в свою очередь книгу «Роман Арбитман, второй президент России». И он продолжает выдумывать…

– Тебя порадовало, что твой вымысел приобрёл убедительность исторического факта?

– Я испугался, мне стало не по себе. У меня была задача: написать книгу в жанре альтернативной истории, где максимум к середине любой вменяемый читатель мог понять жанр этой книги. А уж для тех, кто совсем не понимал, то в послесловии, как ты помнишь, всё объяснялось открытым текстом.

Но книга начала ходить по Интернету, и эта цитата, как совершенно реальная, стала кочевать по разным сайтам – в том числе вполне серьёзным. Пара человек выразили недоумение: дескать, в материалах Потсдамской конференции ничего подобного не было. А им возражали: ведь всё было засекречено! А в основном были такие отклики: да, великий Сталин это сказал, и если бы он не умер в 53-м, то, конечно, мы высадились бы на Луне задолго до американцев.

– Что же тебя испугало?

– То, с какой лёгкостью любая выдумка может быть подана как реальность. Конспирология и мистификация –совершенно разные жанры. Конспиролог, понимая, что всё, что он пишет, скорее всего, притянуто за уши, специально из мусора выстраивает некую концепцию. А мистификатор совершает некую операцию над реальностью, чтобы взглянуть на неё со стороны и удивиться некоторым несообразностям. Но в итоге человек всё равно понимает, что он обманут. Конспиролог же никогда не признает, что говорит неправду.

Пример: в патриотической прессе писали и будут писать о так называемой доктрине Даллеса, что где-то в 45-м году Аллен Даллес, руководитель американской спецслужбы, придумал концепцию борьбы с Советским Союзом. И вот мы, дескать, пожинаем плоды. Но один человек (а следом за ним и другие) стал искать истоки этой «доктрины» и обнаружил, что истоком является роман Анатолия Иванова «Вечный зов». Там бывший белогвардеец Лахновский, пособник немецко-фашистских оккупантов, допрашивает главного положительного героя и рассказывает ему, какое будущее они запланировали для Советского Союза. А потом эта цитата стала ходить по рукам, как подлинная доктрина. Сколько бы ни объясняли, что ничего подобного Аллен Даллес не писал, это никого не убеждает.

– Да, но действовали-то западные спецслужбы именно в этом направлении.

– В какой-то степени все спецслужбы действовали примерно одинаково. Но надо быть круглым идиотом, чтобы это открыто провозглашать. Политики –осторожные и осмотрительные люди. А для массового сознания надо, чтобы какое-то официальное лицо что-то ужасное сказало. Если этого нет, значит надо придумать.

– Недавно я беседовал с профессиональным историком и спросил: может быть, иногда исторические легенды бывают полезны?

– Не надо подстраивать легенду под факты, объясняя это даже благом Отечества. Ещё в 1966 году журнал «Новый мир» напечатал статью «Легенды и факты», послужившую одной из причин дикого раздражения властей, которое через несколько лет привело к отставке Твардовского.

Автор статьи, Кардин, писал о том, что есть мифы, которые вошли в наш обиход. Не было никакого залпа «Авроры», вот документы. Двадцать восемь панфиловцев –на самом деле их было не 28, и не все они погибли, и Клочков никогда не произносил фразы «Велика Россия, а отступать некуда, позади Москва», её придумал журналист Кривицкий. И так далее, и так далее. Вещи, легко проверяемые, но враньё, которое удобно считать фактом.

– Почему обязательно враньё? Клочков не говорил, но другие говорили что-то подобное, в другие дни, на других участках фронта. Историк, о котором я упомянул, сказал, что фраза Александра Невского «Кто с мечом к нам придёт…» – вымысел, но она так укоренилась в сознании людей, что пусть живёт.

– Но ведь это чрезвычайно опасная точка зрения. Если можно примиряться с одним мифом, то почему не примириться с другими? Очень многие люди верят в «Протоколы сионских мудрецов». Означает ли это, что мы должны принять их как реальность? Надо решить в принципе: или мы допускаем встраивание мифа в реальность, или мы стоим на страже. Есть мистификация – почтенный, уважаемый, весёлый жанр. И есть изменения истории в угоду тем или иным концепциям.

– А вот это к какому жанру отнесём? Леонид Ильич Брежнев существовал, книги его существовали. Но писателя Леонида Ильича не было!

– Очень многих писателей, чьи имена стоят на обложках книг, не существует, это коллективные проекты.

– Ты говоришь о литературных неграх.

– А кем, по-твоему, были Аграновский и компания для Брежнева? Возможно, они брали у него интервью, и какие-то живые подробности он сообщил. А дальше они сели и написали. Так что книги Брежнева– это не мистификация и не фальсификация.

Совсем другое дело, когда, например, Михаил Алексеев рассказывал в интервью, что это он пробивал в журнале «Москва» роман Булгакова «Мастер и Маргарита», –это уже фальсификация истории. Мы знаем человека, ответственного за публикацию романа, –Евгения Поповкина, тогдашнего главного редактора журнала «Москва». Но Поповкин умер, и в 2002 году, когда Алексеев давал это интервью, ещё помнилось, что Алексеев был когда-то редактором «Москвы», однако забылось, что он стал им через два года после публикации романа Булгакова.

– Это далеко и от фальсификации. Просто: поздравляю вас, гражданин, соврамши.

– Есть такой фильм, «Сукины дети». В годы застоя из театра выгоняют знаменитого режиссёра, и актёры захватывают театр, устраивают забастовку, дело чуть ли не доходит до самосожжения. Всё бы хорошо, если бы авторы фильма не намекали настойчиво на близость фильма к реальной истории. А в реальности актёры максимум, что могли, – устраивать пакости Эфросу, который был насильственно назначен на место Любимова.

– Так это, наверно, из разряда утопии: как бы хотелось, чтобы это было.

– Может быть. Собственно, и книга Льва Гурского о президенте Арбитмане – тоже утопия: что было бы, если бы вторым президентом России был не чекист из Петербурга, а школьный учитель из Саратова. По мнению Гурского, страна бы только выиграла.

– Кстати, когда лет пятнадцать назад ты написал в первоапрельском номере газеты «Саратов» о том, что световой переход и музыкальный фонтан на проспекте – секретная радарная установка, в редакцию, кажется, звонили из «конторы»?

– Сотрудник, отвечавший за связь с общественностью, чуть ли не бумагу прислал. Смысл сводился к тому, что есть вещи, над которыми шутить нельзя.

– А за второго президента спецслужбы не обиделись?

– Да кто их знает, во всяком случае мне не доложили ничего. Вот волгоградский арбитражный суд решил удовлетворить иск – хотя и на ничтожную сумму – издательства «Молодая гвардия» и тем поставил главного героя этой книги в один ряд с реальными историческими лицами, которым посвящена серия «Жизнь замечательных людей».

Хотя «ЖЗЛ» и то начинает размываться. Вот одна из последних книг: «Козьма Прутков». Хотя Прутков полностью придуман Алексеем Толстым и братьями Жемчужниковыми. А до этого вышла книга о персонаже, который я считаю полумифическим, – Арина Родионовна, о которой практически ничего не известно, кроме того, что она была няней Пушкина. Всё остальное допридумал автор.

В общем, я в одном рассказе предположил, что следующая книга должна быть о Колобке. Или «Макс Отто фон Штирлиц» – отличная книга получится! Кстати, есть целая серия книг, где придуманные персонажи описаны как реальные. Скажем, биография Шерлока Холмса. Но это сделано из неких поэтических намерений.

А когда это делается из намерений политических, мы получаем, например, подъячего Крякутного, который благодаря мистификатору Сулакадзеву «полетел» первым на воздушном шаре, Сулакадзев был не мистификатор, а фальсификатор. Он изготовил квазидокумент и потом его всячески пропагандировал.

– Но это всё об изменении прошлого…

– А вот изменить настоящее, тем более будущее в реальности придуманной, – это, я считаю, задача благородная. Мы не можем реальную реальность менять, для этого у нас нет уже ничего. Те люди, которые придут на выборы и честно проголосуют – а их становится всё меньше и меньше, – не могут быть даже на несколько процентов уверены, что их право на свободное волеизъявление будет реализовано.

Поскольку мы существуем в пространстве тотальной лжи, давайте этой лжи противопоставим произведения, в которых будем следовать другой реальности, куда нам придётся уйти, если нет возможности реализоваться в реальной реальности.

– А вдруг потом не получится вернуться? Так и будем жить: власть в реальности, мы – в вымысле.

– Опыт подсказывает, что вернуться всё-таки можно. В советские времена, в застой после оттепели, многие прозаики просто перестали писать о сегодняшнем дне, переместились в область исторической романистики. Серия «Пламенные революционеры», которая выходила в Политиздате, была прибежищем для многих достаточно диссидентствующих писателей.

– Там были очень сильные писатели: Аксёнов, Гладилин, Трифонов, Эйдельман, Окуджава.

– Да. И потом, когда появилась возможность вернуться к реальности, они вернулись.

В любом случае, сейчас вариантов-то никаких не видно. Либо «Единая Россия», либо компьютерные игрушки на темы альтернативной истории. А что ещё?

– Вариант Ходорковского, Прохорова.

– А-а! В смысле, тюрьма? Это, конечно, вариант, но немногие люди готовы идти на такие жертвы. Ходорковский был готов…

– Думаю, он всё-таки не ожидал.

– Да, конечно, надеялся, что как-то обойдётся. Но какая-то внутренняя готовность была. А я не думаю, что у Прохорова такая готовность есть. Заняться политикой – да, а сразу после этого пойти в тюрьму под каким-нибудь предлогом – я не знаю… Любой нормальный человек не хочет идти в тюрьму. Тем более если ты капитан большого бизнеса, если на тебе завязаны тысячи людей, которые работают на тебя.

Но если выбирать между доктором Кацем и «Единой Россией», наверно, нужно выбрать доктора Каца. Это не стыдный выбор. Раньше, когда человек делал карьеру, вступление в КПСС для многих было почти неизбежным ритуалом: если ты этого не сделаешь, ты ничего не сделаешь. Сейчас ты вполне можешь не быть «партейным». Тем страннее и печальнее смотреть на людей, которые обладают каким-то авторитетом и которым, может быть, и нечего терять… Я, скажем, не брошу камень в Табакова или в Калягина, которые вынуждены как-то лавировать, потому что они не только личности, но и руководители. Но вот когда Федя Бондарчук вступает в партию или Владимир Машков…

– Но виртуальная реальность –выход для мизерной части народа. Большинству, даже если не нравится то, что происходит в стране, просто придётся работать на своих заводах, если те сохранились, в ларьках, на рынках…

– То есть их ничто не сдвинет с места, пока всё не посыплется… Это значит, что основа современной российской цивилизации – цены на углеводороды. Только если они резко упадут, власти придётся как-то реагировать. Но они могут не упасть ещё сто лет. А через сто лет, когда люди перейдут на другие источники энергии, тогда выяснится, что у нас вообще нет ничего. Огромная страна останется без будущего.

Жанр альтернативной истории в нашей фантастике в советское время вообще не существовал. Ведь само допущение, что история может иметь сослагательное наклонение, наводила на мысль, что в истории могло не быть, например, 17-го года. А сейчас альтернативная история стала абсолютно попсовым жанром. Еженедельно выходят две-три книги. Допустим, часть из них тешат империалистическое чувство авторов: герой вернулся из нашего времени в прошлое, рассказал, «как надо», история пошла по другому пути, и Россия всех «уделала», ещё в 19-м веке, или в начале 20-го.

Но есть и другая причина популярности жанра: реальная реальность уже не интересна. Мы, как говорил персонаж Богомила Райнова по другому поводу, стоим у порога большой скуки. Впереди нас ждут неживые, скучные времена, в которые ничего не будет происходить, – это в лучшем случае. В худшем – мы будем жить в интересные времена.

– По Глазкову: «чем столетье интересней для историка…»

– «…тем для современника печальней».