Барселона-2013

«Брат Тибак, сидевший у соседнего стола, грузный, малиновый от духоты, поискал в бумагах, стёр с лысины пот и монотонно прочёл, поднявшись: – «Номер четыреста восемьдесят пять, дон Кэу за поношение имени его преосвященства епископа Арканарского дона Рэбы, имевшее место на дворцовом балу в позапрошлом году, назначается три дюжины розог по обнажённым мягким частям с целованием ботинка его преосвященства».
Брат Тибак сел.

– Пройдите по этому коридору, – сказал чиновник бесцветным голосом, – розги – направо, ботинок – налево. Следующий…»

(Братья Стругацкие. «Трудно быть богом»)

Двенадцатый год пролетел в России быстро и бестолково. Одни выборы, вторые. Оглушительная победа одной партии, сокрушительный триумф одного человека. Страна зашевелилась, будто просыпаясь, но сразу успокоилась и продолжила свою многолетнюю дрёму, лишь время от времени постанывая во сне.

Для меня все эти перемены, в результате которых ничего в стране не изменилось, означали многие потрясения, конец прежней работы, поиск новой. В общем – не до отдыха было. Но почему-то всё время хотелось в Барселону. Постоять потрясённо у великого собора Гауди, побродить под сенью вековых платанов по Ла Рамбле, поваляться на травке в Барселонете, приморском районе города, разглядывая миллионерские яхты в гавани.

И как-то к лету тринадцатого года ситуация наладилась, и я отправился в знакомое по прежним турам агентство. Пришёл и понял: что-то изменилось. Потом понял – вместо постеров с загорелыми красавицами на заморских пляжах и изображений старинных замков на недоступных утёсах стены агентства были увешаны трёхцветными плакатами с бредущим куда-то медведем и цитатами. Это лучшие люди победившей партии наставляли туристов. Ожидая, пока освободится менеджер, стал изучать тексты.

На одном плакате сообщалось, что туристические города – лишь показушная витрина, за которой скрываются бедность и нищета. Другой плакат с использованием знаменитых слов о паразитирующей экономике призывал туристов быть осторожнее: кризис там может начаться с минуты на минуту. Остальные призывали к бдительности, подозрительно напоминая изложенные казённым языком слова Высоцкого о «шпионках с крепким телом».

Над столом висел вымпел – но почему-то красный. Согласно шитому золотыми буквами тексту, агентство являлось участником федеральной программы «Щедрый бизнес». «Так вот почему они выжили в отличие от многих других», – подумал я. Участники программы «Щедрый бизнес» спонсировали мероприятия победившей партии. И хотя не были освобождены от налогов, но зато были избавлены от излишних домогательств фискальных служб.

Наконец клиент, чем-то опечаленный и озабоченный, попрощался с менеджером. Подошла моя очередь.

– Всё, что надо, принёс: НДФЛ, справку с работы, копию паспорта…

– Это всё хорошо, – менеджер печально посмотрела на меня, – но нужна ещё рекомендация от генерального совета районного комитета.

– Какого ещё, блин, генерального совета? – я аж подпрыгнул.

– Райкома победившей партии, такие справки теперь всем нужны.

То, что такие справки теперь всем нужны, я убедился, как только пристроился в хвост длинной очереди на первом этаже здания, когда-то бывшего райкомом для предыдущей правящей партии. Как водится у нас в городе, сразу же встретил нескольких знакомых. Один, так же как и я, собирался отдохнуть на далёком море, другой оформлял кредит, третий решил завести свой маленький бизнес. Прислонился к стене – стульев в коридоре не было, – достал томик Пелевина.

– Вы бы книжечку свою убрали, – шёпотом обратилась стоявшая рядом женщина, – не ровён час увидят.

Сама она с видимым отвращением листала книжку Сергея Минаева. Я вдохнул, но к совету прислушался. Наши гены ещё с советских времен приучены к длительному стоянию в очередях. Три часа пролетели незаметно. И вот она – моя очередь. Вхожу – просторная комната, тесно уставленная столами, вдоль стен огромные шкафы, плотно забитые канцелярскими папками. Ни одного компьютера – об этом я был наслышан. Дело в том, что местные руководители партии так и не смогли подружиться с Windows и другими операционными системами. Мелкие клерки в знак солидарности с шефами вернулись к дедовским методам бюрократии. Впрочем, был и другой вариант ответа: ждали выпуска первых российских компьютеров, разработкой которых занимался академик Петрик.

Подхожу к столу, представляюсь, объясняю цель визита.

Строгая девушка внимательно меня выслушала. Задумалась. На лацкане делового пиджака поблёскивал значок с четырьмя буквами: ВВВВ.

Не сумел я сдержать природного любопытства:

– А четвёртая «в» что значит? Первые-то три понятны – Вячеслав Викто…

– Вы ошибаетесь, – сурово прервала меня столоначальница, – четыре «в» значат «всегда выигрываем все выборы».

И отошла к шкафу, разыскивая папку с моим персональным делом. Папка оказалась объёмистой. Девушка «4В» внимательно изучала её и с прочтением каждой страницы хмурилась всё больше и больше.

– Не знаю, что вам и сказать. Судите сами: за время прежней работы вы триста пятьдесят шесть раз нелестно отозвались о победившей партии, восемьдесят пять раз – об объединённом фронте, один раз назвали фронт «чемоданом без ручки». Сотрудничали с маргинальными партиями. Постоянно выступали на этом радио, как оно бишь называлось: «Эхо», «Ухо»…

– Так всё в прошлом, – начал оправдываться я (уж очень хотелось в Барселону), – всё это было до вашей сокрушительной победы...

– Вот видите, и победу объединившегося вокруг партии народа вы называете «вашей». Ещё скажите «эта страна». Есть же официальное название – «Великая, встающая с колен держава». Вам всё ясно?

Помолчали. Потом инспектор (или как её назвать) вновь углубилась в изучение справок. Открепила от скоросшивателя и отложила в сторону две.

– Смотрите – вот справка с телевидения. Политически сомнительных передач вы не смотрите, да их – слава генсовету – уже и нет. Интересуетесь только футболом. Но и новости вы не смотрите, ни на Первом канале, ни на втором. Как же вы узнаёте, чем живёт страна?

– Да просто – вокруг смотрю.

Мою реплику она пропустила мимо ушей. И пристально начала изучать вторую справку.

– Это от вашего интернет-провайдера. Просмотров политически незрелых сайтов за месяц: шестьдесят – по два раза в день. Попыток проникновения на запрещённые сайты – тридцать. А ваши комменты в «Живом Журнале»?!

– Так его уж больше нет, «Живого Журнала», – попытался возразить я.

– А комменты остались. Ничто на земле не проходит бесследно, – вдруг пропела она. – Вот по рабочему компьютеру данные получше. Хотя тоже не без греха. Ведь знаете, что «Ежа» давно уже нет, так зачем снова и снова набирать его в поисковике? За такие штучки можете и доступа в Сеть лишиться – примеры есть. И вообще, вот ваша новая газета «Правобережный дачник». Почему опять «правый»? Всё Прохорова забыть не можете?

– И ещё, – вдруг вспомнила она, – мы направляли вам статью Александра Соломоновича «Роль правящей партии в повышении урожайности огурцов». Вы её не напечатали. Почему?

– Боялся последних читателей отпугнуть, – буркнул я, – он что, агроном?

– Он во всех отраслях специалист.

Опять помолчали. Потом она подвела итог:

– Окончательного ответа я вам дать не могу. Принесите ещё справку из избиркома. А пока ваше дело я отправлю в совет женщин-старейшин при областном генеральном общественном совете правящей партии.

– А бабульки-то здесь при чём? – от неясности ситуации я начал грубить.

Инспектор спокойно возразила мне:

– Никакие там не бабульки. Ветеранский стаж засчитывается не по возрасту, а по сумме заслуг перед партией. Там вполне ещё молодые люди – Ольга Юрьевна, Наталья Геннадьевна, Сергей Рудольфович...

– Этот, как я предполагаю, мужчина, – попытался я вставить словечко.

– Да, мужчина! Но как знает женщин!.. – она мечтательно закатила глаза.

Решил не откладывать дело в долгий ящик. Отправился в избирком. Народа там не было, но подождать пришлось. Ходил по коридору, рассматривал наглядную агитацию. Конечно же, на всех плакатах были начертаны уже знакомые мне ВВВВ. Бросались в глаза лозунги: «Догоним и перегоним Ингушетию!», «Обеспечим на будущих выборах 99,9 процента голосов за правильную партию!» «Наверное, опечатка», – подумал я. Хотя рядом на небольшом листке прочитал «Список партий, не рекомендованных к допуску в Государственную и областную думы следующих созывов». Числом шесть. Значит, не опечатка, правящая, правильная – не один ли чёрт. Всмотрелся в ряд фотографий под шапкой – «Будущие депутаты Государственной, областной и городской дум», – засомневался: «Неужто все надеются дожить, ведь до выборов-то ещё…» И тут меня пригласили в очередной кабинет. Сесть не предложили.

– Нам тут звонили по вашему поводу, – взгляд молодого человека, по виду отличника из ПАГСа, метнулся к потолку. Я тоже глянул вверх – ничего не заметил.

– Итак, на выборах в Госдуму вы с женой голосовали за «Правое дело», а ваш сын вообще испортил бюллетень нецензурным «нах». Тоже мне Шендерович! Не надо, не отпирайтесь, у нас есть видеозапись и показания свидетелей. Но позже вы поступили правильно: на выборы в областную думу не пришли всей семьёй, и ваши бюллетени использованы во благо общему делу. Вопросы есть? Тогда идите, мы будем готовить ответ.

Через две недели я пришёл в турагентство. Менеджер уже ждала меня, изучая ответ на бланке, бланк был украшен одиноким медведем.

– Что, отказ? – ничуть не сомневаясь, спросил я.

– Нет, разрешение.

Мне показалось, что менеджер чем-то смущена.

– Понимаете, какое дело, разрешение есть только на выезд. Возвращаться генсовет райкома вам настоятельно не рекомендует.

Из динамиков тихо лилась музыка. Я прислушался. Нестройный хор – и мужчины, и женщины – под аккомпанемент фальшивящего пианино несогласованно, но душевно пел: «И Родина щедро поила меня берёзовым соком, берёзовым соком».