Какого вам «бренда» надо?

Говорят, что только провалившиеся разведчики становятся знаменитыми. Причины понятны: те, что сумели избежать провала, тянут за собою длинную цепочку связей, преемников и т. д. Они и на пенсии продолжают действовать.

А вот почему в российской истории так много внимания уделяется неуспешным реформаторам? Или, если помягче выразиться, тем, кому по той или иной причине не удалось завершить начатые реформы? Может быть, потому, что их большинство? Сперанский сослан, Пестель повешен, Столыпин застрелен. Реформа, задуманная в 60–70-е годы прошлого века Косыгиным, спущена на тормозах, практически задушена.

Реформаторов, осуществивших свои реформы, впрочем, тоже не так мало. Но это, как правило, давалось очень большой кровью, как у Петра, Ленина и Сталина. А такой выдающийся реформатор, как Александр II, сам пал жертвой террористов.

После горбачёвских и ельцинских реформ, проводившихся, кажется, по известной формуле тургеневского Базарова («Сперва нужно место расчистить». А строить? «Это уже не наше дело»), вполне естественно в обществе проснулся интерес к тем, кто строил или хотя бы пытался строить.

Пётр Аркадьевич Столыпин, безусловно, одна из ярких фигур отечественной истории, естественным образом оказался в центре внимания – прежде всего политиков, примеряющих на себя его мундир: то саратовского губернатора, то министра внутренних дел или премьера. В Саратове памятник ему установлен почти десять лет назад стараниями тогдашнего губернатора Дмитрия Аяцкова. Теперь вот и премьер Владимир Путин обратился к тени своего знаменитого предшественника, деньги на московский памятник Столыпину собирают директивно.

Сейчас, в дни 100-летия со дня гибели Столыпина, в Саратове спорят: нужен ли музей Петра Аркадьевича в деревне Столыпино? Мало того что деревня названа по имени совсем других Столыпиных (это был большой разветвлённый род) и каким-либо предметам и документам, связанным с Петром Столыпиным, там взяться неоткуда. Куда важнее другое: в принципе определиться, так ли уж заслуживает этот государственный деятель того фимиама, что проливают на него в последнее время?

Когда открывали памятник Столыпину в Саратове, я высказал несколько утопическую идею, и сейчас повторюсь. Открывая памятники таким деятелям, нужно на пьедестале или на мемориальных досках помещать информацию, как красящую, так и не красящую персону, которую потомки решили увековечить. Столыпинская реформа имела место, но и «столыпинские галстуки» – тоже.

В областном краеведческом музее есть постоянная выставка «П. А. Столыпин – саратовский губернатор». Там можно увидеть и при желании внимательно прочитать огромный лист под заглавием:

«Свободное переселение на казённые земли в азиатской России и правительственная помощь переселенцам в 1907 году. Разъяснение Главного Управления Землеустройства и Земледелия».

Разъяснение очень подробное: куда можно ехать, как, на каких условиях, есть даже «путевая карта».

Желающим переселиться на Восток напоминают, что никого не заставляют, это – дело добровольное, и несколько раз предупреждают:

«Прежде чем решаться на переселение и ехать искать новых мест или посылать за Урал ходоков, надо хорошо обдумать это дело».

«Переселение – самое трудное и даже рискованное средство улучшить своё положение».

И ещё:

«Все ходоки и переселенцы предупреждаются, что перевозка их будет производиться, по недостатку классных вагонов, в товарных вагонах, приспособленных для войск…»

Рядом – изданная Рязано-Уральской железной дорогой и отпечатанная в Саратове в 1911 году брошюрка: «Правила врачебно-санитарного надзора за переселенцами во время их следования по железным дорогам» и «Правила для переселенцев, как предохранить себя от заболеваний в пути». Это к вопросу о «столыпинских вагонах». Видимо, не так уж и страшны они были? Во всяком случае расписано всё очень благообразно.

Со «столыпинскими галстуками» иная ситуация. Да, конечно, Пётр Аркадьевич стал саратовским губернатором в очень неспокойное время.

Циркулярное письмо саратовского губернатора земским начальникам Саратовской губернии. 6 июля 1905 года:

«В некоторых сельских обществах происходит весьма нежелательное явление: крестьяне собираются тайно в лесах, обсуждают там свои нужды, по большей части в присутствии лиц, совершенно посторонних обществу, и тайно записывают приговора и постановления для отсылки их в правительственные учреждения».

Далее земским начальникам предписывается разыскать тех крестьян и разъяснить им, что «верноподданные, желающие принести челобитную Царю о своих нуждах и тягостях, не должны скрываться и прятаться, если намерения их честны и помыслы чисты».

Не правда ли, эта история что-то очень напоминает, что-то очень сегодняшнее: о шествиях и митингах разрешённых и не разрешённых.

Но вернёмся в Саратовскую губернию 1905 года.

Пётр Аркадьевич практически ежедневно писал письма жене Ольге Борисовне, которая вместе с детьми уехала в своё имение. Рядом с очень нежными строками о своих чувствах к жене и о беспокойстве за детей – «сводки с поля боя».

30 октября 1905 года:

«Пугачёвщина растёт – всё уничтожают, а теперь ещё и убивают… Сегодня послал в Ртищево две пушки… Вчера в селе Малиновка осквернили Божий храм, в котором зарезали корову и испражнялись на образе Николая Чудотворца… Малочисленные казаки зарубают крестьян, но это не отрезвляет… Уже подлая здешняя пресса меня, спасшего город (говорю это сознательно), обвиняет в организации чёрной сотни».

31 октября 1905 года:

«Оленька моя, кажется, ужасы нашей революции превзойдут ужасы французской. Вчера в Петровском уезде во время погрома имения Аплечева казаки (50 чел.) разогнали тысячную толпу. 20 убитых, много раненых… А в Малиновке казаки по приговору перед церковью забили насмерть 42 человека за осквернение святыни».

Короче говоря, и Столыпин не ангел, но и действовать ему приходилось не в райских кущах. И крестьянскую реформу он, может быть, успешно завершил бы, имея в запасе двадцать лет, о которых столько говорят, а может быть, и ничего хорошего из этой реформы не вышло бы. Кто теперь проверит? Вот это и надо помнить, открывая ему памятники, героизируя его и едва ли не делая святым.

Кстати, почему саратовцы, особенно власть имущие, так ухватились за Столыпина в качестве символа Саратова («бренда», как теперь модно говорить)? Почему забыли другой символ: Николая нашего Гавриловича, Чернышевского? Не модно стало. Хорошо ещё, никому в голову не приходит поднять кампанию за снос памятника.

А между прочим, Чернышевского вполне можно отнести к тем самым реформаторам, о которых речь шла в начале: тем, кто по каким-либо причинам не осуществил своих реформ. Это очень остро почувствовал один из своеобразнейших русских мыслителей Василий Розанов:

«Конечно, не использовать такую кипучую энергию, как у Чернышевского, для государственного строительства было преступлением, граничащим со злодеянием…

С самого Петра (I-го) мы не наблюдаем ещё натуры, у которой каждый час бы дышал, каждая минута жила и каждый шаг обвеян «заботой об отечестве».

В сущности, он был как государственный деятель (общественно-государственный) выше и Сперанского, и кого-либо из «екатерининских орлов», и бравурного Пестеля, и нелепого Бакунина, и тщеславного Герцена».

Так какого же нам ещё «бренда» надо?