Город просит огня
«Как предпочитаете быть похороненными?» – пугала я вопросом своих знакомых на этой неделе. Правда, цель моих приставаний была довольно безобидной: выяснить отношение людей к погребальному ритуалу. Вместо ожидаемых ответов о традиционных способах захоронения – деревянный гроб, земляная могила – подавляющее большинство опрошенных желало после смерти быть преданными кремации. Только вот на саратовском рынке ритуальных услуг такой альтернативы сегодня нет.
Разговоры о том, что городу пора обзавестись крематорием, то возникают, то затихают на протяжении уже нескольких лет. В 2005 году обсуждалась возможность строительства крематория на территории Энгельса. В 2008 году говорили о необходимости этого строительства в Саратове. Тогдашний сити-менеджер Вячеслав Сомов, осмотрев саратовские погосты, пришёл к выводу: мест больше нет, пора подумать об альтернативных способах погребения. Не поленился и посчитал, во сколько обойдётся строительство крематория. Получилось 130–150 миллионов рублей. Не так уж и много, городскому бюджету по силам. Но всерьёз этим вопросом никто тогда так и не озадачился. Опроса общественного мнения не проводили. Публичных слушаний проекта не устраивали. После пары-тройки газетных публикаций про идею о крематории забыли.
На сегодняшний день в Саратове функционирует восемь погостов: Новоувекское, Староувекское, иудейское, старообрядческое, мусульманское, два кладбища на Петровском тракте (Староелшанское и Новое городское) и Воскресенское. Последнее для захоронений закрыто, но там разрешают «подзахоранивать» в могилы родственников урны с прахом. А значит, кремация каким-то образом всё-таки проводится.
На пределе возможностей
Ещё три года назад директор МУСП «Ритуал» Михаил Шулекин предупреждал, что кладбища работают на пределе своих возможностей. «На Увекском кладбище выделено под захоронения дополнительно четырнадцать гектаров земли. Этого хватит, по нашим расчётам, на шесть лет (осталось три года. – Прим. ред.), – рассказывал саратовским журналистам в 2008 году Михаил Николаевич. – На еврейском и старообрядческом погостах в посёлке Завокзальный осталось места на 50 могил (скорее всего, мест уже нет. – Прим. ред.). Ещё порядка 500 усопших сможет вместить старое Елшанское кладбище. Есть, но небольшой, запас и на мусульманском кладбище на Соколовой горе. В основном же хоронить будут на Новоелшанском погосте, где отведено 147гектаров земли. Их хватит максимум на 25 лет. Там за последние три года уже имеются пятнадцать тысяч погребений, с учётом дорог и зелёных зон освоено примерно 20 процентов от всей площади».
Шулекин ещё тогда говорил, что дожидаться момента, когда все погосты исчерпают свои ресурсы, чтобы искать решение проблемы, весьма неразумно. По его словам, строительством крематория заниматься надо параллельно. И начинать нужно как можно раньше. Ведь даже если урны с прахом покойных закапывать в землю, экономия гектаров кладбищенских земель будет значительной, то есть погосты в таком случае прослужат гораздо дольше. А можно было, по словам Шулекина, пойти и по другому распространённому пути: построить рядом с крематорием колумбарий – специальное хранилище с многоярусными нишами, куда помещается тара с пеплом.
Есть куда потратиться
По логике, с годами проблема должна зреть и становиться всё острей. Однако спустя почти три года позиция директора муниципального ритуального бюро Михаила Шулекина относительно необходимости крематория в Саратове изменилась: «Это вопрос не сегодняшнего дня, – заявил он «Газете недели». – О крематориях нужно говорить в тех городах, население которых составляет миллион человек и больше. В соседних с нами регионах – Самаре или Волгограде – население выше, но и у них крематория нет».
Кроме того, по словам Михаила Николаевича, услуга кремации в Саратове не пользуется спросом. Несмотря на то что у МУСП «Ритуал» есть возможность вывозить усопших в московские крематории. «За те три года, которые я тут работаю, мы ни разу не оказали услугу по кремированию», – отметил наш собеседник. Он сообщил также, что с проектом строительства крематория в Саратов пару лет назад приходили частные инвесторы: «Один русскоязычный немец хотел здесь такой проект реализовать. Провёл маркетинговое исследование, изучил рынок и от своей идеи отказался. Сказал, что проект будет нерентабельным. Спроса на кремацию в Саратове просто нет, или он ничтожен».
Точка зрения Шулекина на «предельные возможности погостов» тоже стала мягче: «Тех ресурсов, что есть сейчас на Новоелшанском кладбище, хватит ещё лет на 20, при 800–900 захоронениях в месяц, как в настоящее время. Когда ресурсы будут заканчиваться, тогда и нужно будет задумываться о способах решения проблемы. Года за два-три, например. Может быть, городская власть к тому моменту и решит строить крематорий. Это дело не такое сложное: построить здание, поставить печь, подвести газ. Участок на новом кладбище под крематорий зарезервирован».
Сейчас, как говорит наш собеседник, у города есть более важные направления, в которые нужно вкладывать деньги. «Даже в отношении ритуальных услуг лучше потратить деньги на обустройство имеющегося кладбища. Новый городской погост ещё даже не огорожен, там и дороги нужно сделать, и деревья посадить», – говорит Михаил Шулекин.
Спрос рождает предложение
Однако в Саратове помимо муниципального похоронного бюро довольно много частных ритуальных агентств, которые тоже имеют возможность вывозить тела умерших в московские крематории. Обзвонив их, я выяснила, что спрос на услугу кремации в нашем городе всё же есть, причём он с каждым годом увеличивается. В частных похоронных бюро мне сообщили, что люди об этой услуге спрашивают часто: «Отказываются, только услышав цену. Услуга недешёвая. С учётом затрат на транспортировку, стоимость её в среднем составляет 50 тысяч рублей». В основном услуга по кремации пользуется спросом у состоятельных родственников усопшего, либо, даже при средних доходах, близкие люди хотят исполнить последнюю волю умершего. «За последние полгода услугу кремации мы оказали четыре-пять раз, – сказали мне в одном ритуальном агентстве. – Если бы услуга стоила дешевле, вероятно, к ней прибегали бы чаще».
Церковь против
Появление крематория в Саратове, по словам экспертов, маловероятно ещё и потому, что городская власть прислушивается к мнению церкви. Саратовское епархиальное управлениедаёт негативную оценку погребению путём сожжения усопшего. Епископ Саратовский и Вольский Лонгин неоднократно заявлял, что внедрение «огненного погребения» связано с насильственным разрушением традиционного уклада жизни нашего народа и искоренением христианских традиций и обычаев.По словам епископа, православная религия предполагает погребение по традиционному обряду. Внедрение погребения посредством кремации владыка Лонгин допускает только там, «где это вызвано насущной необходимостью». Острой необходимости строить крематорий в Саратове епископ не видит.
«Обычай предавать земле тела усопших сохраняется в христианской церкви неизменно с первых дней её существования. Глубокое уважение и благоговение воздаются останкам человека («мощам») в трогательном и поучительном чине погребения. Основа такого отношения – в православном учении о человеке: «Тела вашисуть храм живущего в вас Святаго Духа» (1 Кор. 6, 19), «тленное сие облечётся в нетление и смертное сие облечется в бессмертие» (1 Кор. 15, 54). Понимание того, что человек, созданный Богом, должен отойти в землю, существует и в других монотеистических религиях – исламе и иудаизме, поэтому в мусульманских странах и в Израиле традиции погребения сохраняются незыблемо. Никто не заводит там разговора о необходимости кремации из-за недостатка земли. В такой же громадной стране, как Россия, места для погребения умерших вполне достаточно. Чтобы доказать это, можно просто привести статистику о количестве заброшенных и пустующих земель», – сообщил владыка Лонгин «Газете недели».
Причины роста «популярности крематориев», по мнению епископа Саратовского и Вольского, лежат в другой плоскости. «Погребение посредством кремации можно рассматривать как вызов христианской морали, свидетельство господства атеистического мировоззрения. После революции в России властью была поставлена задача массового строительства крематориев. По словам Троцкого, крематорий был «кафедрой безбожия», а кремация – антирелигиозным актом. И сегодня за кремацию активно ратуют люди не просто религиозно индифферентные, но и настроенные к религии враждебно, – считает владыка. – Вторая причина: в России государство давно сложило с себя обязанности по достойному содержанию некрополей. Во Франции, многих других европейских странах похоронное дело до сих пор находится в ведении государства. К сожалению, и общество, в котором разрушены многие добрые традиции, не берёт на себя труд заботиться о своих умерших. В частности, один из распространённых доводов сторонников кремации звучит так: прощание при кремации – это «менее эмоциональный», а значит, более предпочтительный обряд. И наконец, главное: к сожалению, похоронное дело превратилось в нашей стране в доходный бизнес. Строительство и оборудование крематория становится прибыльным делом для тех людей, кто специализируется на этом бизнесе, и тех, кто выступает заказчиком подобных нововведений. Поэтому в таких делах зачастую становятся решающими не реальные достоинства или недостатки того или иного проекта, а какие-то иные доводы».
На фоне цивилизованного мира
Католическая церковь, кстати, тоже не всегда лояльно относилась к кремации. Этот способ погребения был разрешён католикам только в 1963 году. Сегодня в Европе и Америке в среднем 60–70 процентов погребений осуществляется посредством кремации. В Японии – 98 процентов. Причём крематории есть в странах с совершенно различным вероисповеданием. Россия от этой мировой практики серьёзно отстаёт. На всю страну у нас 15 крематориев в 12 городах: четыре в Москве (три государственных, один частный) и по одному в Санкт-Петербурге, Владивостоке, Екатеринбурге, Нижнем Тагиле, Новокузнецке, Новосибирске, Норильске, Ростове-на-Дону, Сургуте и Челябинске. Крематории Москвы, Санкт-Петербурга и Норильска пользуются наибольшим спросом. Здесь проводится от 50 до 70 процентов похорон. В остальных городах кремируют в среднем не более 15–20 процентов умерших.
Самым современным на российском рынке ритуальных услуг признан крематорий Новосибирска. Крематорий здесь не просто здание с печью. Это так называемый Дом памяти, в основу архитектурного оформления которого была заложена идея религиозной толерантности. На фасаде здания обустроены специальные ниши, каждая из которых посвящена отдельной религии: ниша Русской православной церкви, ниша Римско-католической церкви, буддистская ниша. Инвесторы и руководство крематория сумели убедить ведущих новосибирских религиозных деятелей поддержать эту уникальную инициативу. Получено принципиальное согласие и одобрение на обустройство ниш разных религий и на совершение обряда отпевания накануне кремации. Крематорий окружён Парком Скорби (колумбарным парком), где построены православная и католическая часовни и пагода со скульптурой Будды. В новосибирском крематории два зала прощания. Нашему городу прощальных залов, кстати, очень не хватает.
Летом прошлого года в крематории Новосибирска впервые в России были проведены интернет-похороны. Известный польский путешественник Станислав Януш Колодейчик скончался в Новосибирске, находясь в очередном своём путешествии. Похороны польского гражданина были проведены в Новосибирске по всем канонам католической церкви. При этом в церемонии прощания с помощью интернет-технологий смогли принять участие родственники путешественника, живущие в Польше и США.
ДиректорМУП «Новосибирскийкрематорий» Ольга Кучинева, комментируя интернет-похороны,заявила: «Внедрение новшеств и достижений научно-технического прогресса стало приоритетной задачей и в похоронном деле».
За последние два года идеей строительства крематория вдохновились сразу несколько регионов России. О необходимости городу этого объекта сейчас говорят в Томске, Хабаровске, Перми, Сыктывкаре, Воронеже, Пензе, Самаре.