Лидия Златогорская: Журналисты открыто говорят о вещах, о которых многие молча думают

Кто-то считает Союз журналистов ненужной организацией, другие видят в нём опору и реальную защиту. Председателя Союза одни ругают, другие поддерживают. Но при всём противоречивом отношении Лидия Златогорская – фигура в жизни Саратовской области заметная.

– Лидия Николаевна, недавно вы были в третий раз переизбраны председателем Саратовского отделения Союза журналистов России. Во время этой предвыборной кампании не обошлось без интриги, привнесённой извне. Представители ЕР очень хотели сместить вас с должности. Вы были в курсе, что ведутся некие закулисные переговоры?

– Ровно накануне я узнала об интригах и очень посочувствовала их инициаторам. Дело в том, что я не держусь за этот пост. Более того, давно присматриваюсь к своим молодым, успешным коллегам, потому что очень хочу, чтобы кто-то из них возглавил Союз журналистов. Это было бы логично. А я бы сосредоточилась на другом, например, на создании центра технологий по обучению журналистов. Этим надо заниматься отдельно. Но… пока не судьба. Потому что те мои коллеги, которые могли бы возглавить Союз журналистов, сейчас являются успешными менеджерами и редакторами, занимаются своими проектами. И не готовы посвятить значительную часть времени общественной работе. Некоторые из них просто её не любят.

В общем, получилось так, что на пост председателя Союза журналистов других кандидатур, способных сохранить самостоятельность организации, и не было. Это было отражено в протоколах собраний первичных организаций. Поэтому затея «Единой России» выглядела бесперспективной. Да и сработали они грубо, топорно, в спешке. Поработали бы над этим хотя бы месяц, постарались бы как-то дискредитировать меня, что ли… То ли лень, то ли самонадеянность помешали.

И ещё, полагаю, здесь у горе-идеологов сработал элемент зависти: как это, кто-то может быть свободным? То есть, будучи в зависимом, униженном состоянии, они ненавидят тех, кто может позволить себе быть свободными. И конечно, полное неуважение к мнению большинства. Привыкли ломать людей через колено. А тут – не получилось.

– А вам не кажется, что общественные профессиональные организации – это некий анахронизм? Общественная организация должна быть объединена одной целью (защита Химкинского леса, например), а людей одной профессии должен объединять профсоюз, который сможет защитить их права.

– Согласна. Во всём мире, и особенно в Европе, союзы журналистов существуют именно как профсоюзы. И это правильно. Более того, каждый гражданин считает хорошим тоном быть членом какой-либо общественной организации. Если взять за образец Швецию, где был принят первый закон о свободе слова, то там 98 процентов работающих в СМИ являются членами профсоюза журналистов. А руководители объединены в ассоциацию издателей. Между ассоциацией издателей и профсоюзом журналистов заключается коллективный договор. Кстати, всем членам Союза журналистов выдаются пластиковые карточки, которые позволяют им беспрепятственно проходить на любые мероприятия, совещания в органы власти, если они, конечно, не носят закрытый характер.

Наш Союз журналистов, которому уже 90 лет, генетически происходит от Союза писателей. Когда-то это был элитный (в самом хорошем смысле слова) творческий союз. Да, он существовал под зорким приглядом ЦК КПСС, это не секрет. И в те времена были серьёзные материальные стимулы для членов Союза – дополнительные метры жилплощади, лечение в Карловых Варах, отдых в Крыму… Журналисты стремились попасть в Союз, но принимали в него далеко не каждого.

Когда наступила перестройка и КПСС рухнула, Союз журналистов стал никому не нужен. Начался процесс самоидентификации: а мы кто, что, зачем? Конечно, были нелёгкие 80-90-е годы. Но в итоге руководить Союзом журналистов пришли приличные люди. Например, Всеволод Богданов решил объединить журналистов в Союз. И люди воспряли духом, потянулись.

– Объединить для чего?

– В 94-м году был выработан Кодекс профессиональной этики российского журналиста. Если объединить все положения, то главный посыл кодекса – отрицание всяческой дискриминации (по национальному, расовому, религиозному, половому признаку) и защита прав человека. И сам Союз журналистов, и выработанный кодекс были призваны объединить журналистов. В 90-е годы старшее и молодое поколения очень резко разделились, не находя понимания.

Мне нередко приходится слышать вопрос: а что дают «корочки» члена Союза журналистов? Да ничего, никаких льгот и привилегий. Общественные организации и потребительское отношение – понятия несовместимые. На блюдечке с голубой каёмочкой нам никто ничего не принесёт. В этом убеждена половина регионов России, где так же, как у нас, нет Домов журналистов, нет финансирования, почти нет господдержки. Больше того, есть регионы, где Союз журналистов вообще не воспринимается всерьёз. Возможно, потому что профессия журналиста была дискредитирована и доверие общества приходится завоёвывать заново.

Вспомните, сколько в 90-е годы появилось и исчезло газет. Причём 99 процентов проектов были не журналистскими, а выполняли иные задачи – политические, экономические, амбициозные, личные. Да и сегодня настоящих изданий мало. В области зарегистрировано около семисот СМИ, но издания, которым мы доверяем, которые обозначили реальную дистанцию от групп влияния и в которых присутствует настоящая аналитика, можно пересчитать по пальцам. Это и есть журналистика. Всё остальное – многочисленные пиаровские технологии, которые подаются как журналистский продукт. Как выразился Эдуард Абросимов, самая удобная позиция – паразитирование на ЕР.

– Этические правила для журналистов достаточно просты и даже наивны: быть честными, смелыми, не превращать людей, с которыми общаешься, в свой журналистский проект… Они, на ваш взгляд, применимы к российской журналистике или всё-таки рассчитаны на европейскую?

– Любые кодексы, как и заповеди, просты. И если им следовать, твоя жизнь будет другой. Это идеальный путь: если ты не обидишь – тебя не обидят, если ты не преступишь закон – тебя наказывать будет не за что. Это мудро продумано, но без самоограничения невозможно считать себя профессионалом.

– Только следовать этому сложно.

– Конечно. Приходится что-то в себе преодолевать, а хочется лёгких путей. И в жизни, к сожалению, мы нередко идём на компромиссы. Если говорить о российской журналистике, то она разная. Кто-то ведь следует этим правилам. Есть Ирина Петровская из «Известий», которая каждый раз потрясает своей честностью. Я уже не говорю о её слоге, остроумии. Это настоящая журналистика. А что, в Саратове мало таких журналистов? То, что делает Вадим Рогожин, для меня – гражданский подвиг. Он великий трудяга, очень оперативный журналист.

– В большинстве своём журналисты, даже имея членский билет Союза журналистов, знают о его деятельности совсем немного.

– Основная цель – помощь в профессиональном росте, участие в обучающих программах. Мы ищем возможности для проведения семинаров, круглых столов, стараемся принимать участие в зарубежных программах, чтоб наши журналисты смогли знать, как живут и работают наши европейские коллеги. Поэтому и наши журналисты выезжали в Европу, и европейские приезжали к нам.

– Но очень часто партнёрство с Союзом журналистов заканчивается тем же, чем и начинается, – выдачей членского билета. Наша это вина или ваша, но мы живём, практически не пересекаясь.

– Общая вина, наверное. Трудно достучаться до журналистов, когда они проявляют безразличие. Я всегда прошу: выразите своё отношение – плохое, хорошее, любое, но выразите. Скажите: вы плохо работаете! Спросите: почему вы ездите за границу, а нас не зовёте? Спрашивайте, критикуйте, попросите отстать от вас, но реагируйте хоть как-нибудь, не оставайтесь равнодушными! СМИ – часть гражданского общества, его зеркало. К сожалению, наши слова и желания часто сильно расходятся с делом. Планов – громадьё, хочется сделать одно, второе, другое. Многое упирается в финансы. Все зарабатывают деньги. Восемнадцать из двадцати редакторов на предложение заняться общественной работой ответят: подожди, я сейчас немного со своим бизнесом разберусь.Знаете, что я поняла: нас сберегут только какие-то общие вещи, которые мы будем отстаивать вместе.

– От чего сберегут?

– Сохранят профессию и сделают наше влияние более ощутимым. Только объединившись, мы можем отстаивать идеи или защищать людей от произвола властей. Как это, например, происходит с редакторами районных газет, которых Союз журналистов старается поддержать. А ведь районкам очень трудно приходится, местные власти оказывают на них колоссальное давление. Такие острые вопросы и становятся поводом для наших общественных дискуссий.

– Может быть, недостаточно острые? Если бы вы заявили, что Союз журналистов выступает против «Единой России», ваша популярность бы возросла…

– Как раз этого никогда не будет. Общественная организация не ставит перед собой политические цели. Мы защищаем свободу слова и выражение мнений и имеем право критиковать, в том числе и ЕР. Своими действиями я демонстрирую, что на меня не оказывается влияния со стороны партий, политических объединений. Неслучайно многие пытались вычислить, чья я, на кого работаю, кого поддерживаю. Например, когда четыре года назад мы провели совместный круглый стол как раз с «Единой Россией», некоторые пытались обвинять меня в политической ангажированности. Кто-то не вник, кому-то так было удобно. Но кто хотел понять, тот понял.

Мы не совершаем никаких особенных подвигов, выполняя уставные цели, но в Союз журналистов приходят серьёзные профессионалы – Вадим Рогожин, Пётр Красильников, Алексей Колобродов, Денис Есипов, Дарья Книгина, Алексей Голицын. То есть люди, у которых уже есть имя, и они не нуждаются ни в каких подпорках. Возможно, им просто интересно, возможно, в них созрело ощущение нужности нашей организации.

– Не так давно состоялись выборы Общественной палаты. Вы ждёте от новой ОПы многого?

– Не жду. Нарушено главное условие в работе палаты: она не должна быть зависимой, не должна находиться под влиянием политических партий. В данном случае – «Единой России». Я уже не говорю о том, что в состав палаты вошли некоторые люди с такой репутацией, которая просто не позволяет им выступать от имени общественности. Во время выборов председателя я посоветовала Шинчуку взять самоотвод. Я должна была это сказать, не могла промолчать, это мои принципы и отражение общественного мнения. Пусть это будет известно молчаливому большинству, от которого зависит принятие решений. Возможно, гражданское общество и держится на наивной вере, что решения будут приниматься с учётом и моего мнения. Впрочем, это у нас считается наивностью, а демократическое общество по таким принципам живёт.

Я нисколько не сомневаюсь, что так будет и у нас. Есть достаточно большая масса людей, имеющих своё мнение и возможность влиять на умы и настроения людей, чтобы изменить жизнь к лучшему. И даже когда кажется, что наш голос ничего не значит, мы всё равно оказываем влияние на тех, кто принимает решение. Но мне кажется, проблема в том, что, являясь авангардной частью общества, журналисты просто не ощущают себя лидерами общественного мнения. Мало кто в нашем обществе открыто говорит о вещах, о которых многие молча думают. Например, о вороватости власти и лживости политиков. Мы пытаемся говорить. Нас слышат, но часто наказывается не порок, а гонец, принёсший плохую новость. Вот почему важна наша солидарность.