Солдатушки, бравы ребятушки!
Завтра, 23 февраля, День защитника Отечества – общий праздник для всех мужчин России. Среди известных в Саратове людей мы нашли тех, кто служил. И попросили поделиться армейскими байками, традициями, яркими эпизодами солдатской жизни. Примечательно, что все собеседники вспоминали о годах службы с теплотой и явным удовольствием.
80 хвостов в счёт отпуска
Виталий Попов, известный саратовский радиоведущий и шоумен (годы службы 1987–1990):
– Я три года служил на Балтийском флоте, на большом противолодочном корабле «Славный».
А начиналось всё с 45 дней учебки. Это был такой стресс для молодого организма, привыкшего к домашним лакомствам и сну до обеда. Как же трудно было вскакивать в шесть утра с тёплой кровати, собираться за минуту и вылетать в одной тельняшке и шапке на улицу для построения на зарядку. И это в декабре! Трудно забыть первые попытки самостоятельного пришивания погон и подворотничка, исколотые иголкой пальцы, наряды на кухню и горы картошки, которую приходилось чистить тупыми десертными ножами. Учились сами гладить, стирать, драить до блеска парадные хромовые ботинки и бляхи на ремнях.
Помню своё посвящение в моряки. Была такая традиция: нужно было выпить плафон заборной морской воды. Со стены снимался светильник, выкручивалась лампочка, а в плафон-рожок наливали забортной воды. Примерно литр нужно было выпить залпом, на одном дыхании, иначе попытка не засчитывалась. И вот настала моя очередь. Был декабрь, вода в море ледяная, солёная, а деваться некуда – надо пить! К счастью, Балтийское море не такое солёное, как Чёрное. И вот, пью свой плафон, а дыхания чуть-чуть не хватило, оставил на донышке. Не стали «старики» меня мучить, дополнительно налили лишь половину, а не целый рожок. Незабываемые впечатления!
Я за то, чтобы ребята служили. СМИ пишут в основном страшилки и негатив о службе. А ведь есть и другая сторона: из рохлей и маменькиных сыночков – их так много среди современных юношей – там делают нормальных людей, мужчин. В армии ни за кого не спрячешься, там характер вырабатывается.
Были у нас на корабле свои домашние животные – крысы. Бывало, сидим, смотрим телевизор, и они – рядком, свесив хвосты. Можно сказать, крысы тоже были членами корабельной команды. Если б вы видели, как они бегают по вертикальной абсолютно гладкой трубе или по канатам! Как заправские эквилибристы! Их было такое несметное количество, что главный ветврач объявил на нашем корабле приказ: тому, кто убьёт 80 крыс (принесёт 80 хвостов), положен десятидневный отпуск.
По выходным можно было пойти в увольнение на берег. Правда, Балтийск – маленький городок, и сценарий прогулок всегда был один и тот же. В кафе морячки заказывали что-нибудь домашнее – компот, выпечку, сметану. А ещё как раз тогда появись первые видики и видеосалоны, где можно было посмотреть фильмы со Сталлоне, Шварценеггером, эротику. А если на корабле не было командира и старпома, то мы договаривались, тайком проносили на корабль видик и устраивали массовые киносеансы.
Три года на корабле в мужской компании – это нелегко. У нашего «Славного» были шефы – Минская трикотажная фабрика. Раз в год ткачихи, белорусские красавицы (целый «Икарус»!), приезжали к нам в гости, на экскурсию. Мы устраивали праздничный обед, показывали им корабль, самые смелые успевали на ходу познакомиться, а потом, отпросившись вечерком, мчались на свидание в гостиницу. Возвращения этих ловеласов ждал весь корабль, разговоров было на месяц!
Много было чудес повсюду
Отец Владимир (Каширин), настоятель саратовского храма во имя святого пророка Божия Илии, окормляет военных, вошёл в состав новой Общественной палаты Саратовской области (годы службы 1996–1998):
– Я проходил армейскую службу в горячих точках – Дагестан, Ханкала.
Помню, у нас был офицер-мусульманин, и очень он нас в ислам агитировал, просвещал, книги, брошюры разные давал почитать о жизни мусульман. Вот, помню, как-то едем мы на уазике в Дагестане. Выполнили боевую задачу, возвращаемся. И вдруг я вижу православный храм. Кричу «Стой!», отдаю автомат и бегу в этот храм. Приложился к иконам, помолился, возвращаюсь. Едем дальше, и такая тишина в машине стоит! (Улыбается.)Больше тот офицер мне про ислам ничего не говорил.
На той службе чудеса случались повсюду – и со мной, и с товарищами. Бывало, выезжаем на разведзадание, а потом узнаём, что в этом квадрате боевики операцию готовили, засаду. И то ли боевики ошибку допустили, то ли по времени мы разминулись, но пронесло. Бывало, что человек наступал на гранату, на мину даже, а взрыв чудом в сторону «уходил». Контузия только, а руки-ноги на месте, что при взрыве почти невозможно. Подобных моментов очень много было, я в них начал созерцать промысел божий. Пообещал себе тогда: вернусь на гражданку, хоть маленькую часовню да построю. А получилось, что привелось участвовать в восстановлении храма на ВСО и военных окормлять.
С тех армейских времён остались у меня и друзья, с которыми делили все тяготы службы. Один остался служить, сейчас он в Ингушетии. Когда предстоит серьёзная боевая операция, он, зная, что я стал священником, звонит мне попросить благословения, помолиться за удачный исход или просто спросить жизненного совета. Остальные четверо друзей устроились кто как смог: один тренер по рукопашному спорту, другой бизнесмен, третий в милиции служит. Мы переписываемся, созваниваемся, связи не теряем.
Почему погранцы телефонной трубки боятся
Известный саратовский политик, имени не называем по причине его участия в выборах в Энгельсский муниципальный совет (годы службы 1982–1985):
– Я больше двух лет служил в пограничных войсках.
Вообще-то, 23 февраля пограничники своим праздником не считают. Ведь раньше он назывался День Советской армии и Военно-Морского флота. Пограничники не относятся ни к тем, ни к этим. Так что у нас свой праздник – 28 мая, День пограничника. И когда я вижу, как в фильмах погранцы бегут, одетые в красноармейскую форму, то возмущаюсь. У нас и форма своя – зелёная, с особыми знаками отличия, – и фуражки.
Приколов в «пограничной» службе было множество. Расскажу парочку. На границе была такая система связи – «Кипарис». С её помощью делали так называемый фланговый вызов: сигнал разносился на 400 метров, такой силы, что паровозный гудок по сравнению с этим – ничто. После этого все, у кого был телефон, разом подносили трубку к уху. Так вот молодых солдат учили, что нужен добавочный, и они, послушные такие, сигналили ещё раз. И тех, кто слушал этот добавочный уже в телефонный трубке, – оглушало капитально, вроде контузии. В общем, любого пограничника можно определить – он телефонную трубку держит чуть в сторону от уха, это рефлекс «Кипариса».
На нашей заставе имени И. К. Кибартаса служило много литовцев. Я выучил много литовских слов и даже целые фразы научился без акцента произносить. Кроме того, у меня получилось подражать разным голосам, я устраивал розыгрыши. Например, звонил другу Витасу и говорил по-литовски: «Привет, Витас, как дела?» Тот, уверенный, что это его земляк, начинал что-то по-своему лопотать в трубку, рассказывать, как дела. А потом я вставлял какую-нибудь хулиганскую фразу в конце. Витас ошеломлён, ругает меня на чём свет стоит, но в следующий раз снова попадается. Однажды стоит Витас на дежурстве, тут звонит старший офицер отряда, настоящий литовец, и приветствует земляка на родном языке. Тот, будучи, уверенным, что это опять я хулиганю, невежливо и сразу посылает офицера на том же литовском наречии. К счастью, офицер был с юмором и парня не наказал!
В кино с секретной папкой
Александр Ландо, депутат областной думы (годы службы 1962–1965):
– Я служил в ракетных частях в Азербайджане, на границе с Ираном, на Каспии.
Застал командиров, которые прошли Великую Отечественную войну, например Героя Советского Союза по фамилии Круподёр. Эти люди относились к нам, солдатам, по-отечески.
До присяги надо было пройти курс молодого бойца, и старослужащие устраивали нам свои испытания. Чем-то я провинился, воротничок не так пришил, что ли, и меня послали мыть туалет после отбоя. Убрал, бужу «старика», докладываю, что всё сделал. А тот глаз приоткрыл и говорит: «Плохо помыл, переделай». Так обидно стало! Но это был мой единственный наряд за все три года службы. А вообще, у нас не было никакой дедовщины, ребята самых разных национальностей нормально общались. Армяне и азербайджанцы и не думали враждовать.
Помню, как трудно мне было поначалу уложиться в норматив, когда бежишь в полной выправке – с автоматом, в противогазе. Мне всегда хотелось быть в числе лучших, а нормативы никак не давались. Нелегко было преодолеть себя.
Помню, как я не любил ночные наряды по охране территории. Стоишь, и всё кажется, что неприятель через забор лезет, ветки трещат, шумы какие-то. Хотя и в нарушение инструкций я всегда снимал оружие с предохранителя и постоянно палец на спусковом крючке держал.
На втором году службы мне доверяли возить секретные документы в Баку. А я молодой, в Баку первый раз, всё хочется посмотреть. С этой секретной папкой в кино ходил! К счастью, бумаги остались целы и невредимы, а то страшно подумать, к чему моя тогдашняя легкомысленность могла бы привести.
Благодаря армии первый раз в жизни я увидел море, и не только я. Ещё вспоминается, что, когда нам давали свинину, это был праздник! Ребята-мусульмане отдавали свои порции нам, а мы наедались до отвала.
Меня армия очень закалила, я ведь был болезненный, простужался часто. Единственный минус: три года – это много. А вообще, армия предопределила мою дальнейшую судьбу. Ведь было заведено: те, кто хорошо служил, могли посещать подготовительные курсы для поступления в институт. А в августе их отпускали на экзамены. По такому пути пошёл и я, когда, в армейской форме, поехал поступать в Саратовский юридический институт. И нас таких было там большинство.
Один ракету не поднимешь!
Владимир Пожаров, депутат областной думы (годы службы 1985–1987):
– Я служил в ракетных войсках оперативно-тактического назначения на Западной Украине, город Нестеров.
Это была прославленная «железная берлинская бригада», полк первых катюш. Богатая военная история, суровая дисциплина, лучшие командиры (например, внук знаменитого маршала Лизюкова). В общем, образцово-показательная часть, постоянно проводились учения разных уровней. Было тяжело, но и очень интересно.
Наше начальство внедрило такие правила: если батарея на отлично проводит учения, два бойца идут в отпуск. Это был мощный стимул, все знали – если батарея не постарается, кто-то лишится отпуска. Я был старшиной батареи и за два года умудрился трижды побывать в отпуске!
В армии, как в жизни, много было и весёлого, и трагического. Вспоминаю один случай. Служил у нас украинский парень Иван. Он был из тех мест, родное село в 17 километрах от части. Его старший брат погиб в Афганистане, мать одна их воспитывала. Она болела и просила военкома не забирать младшего сына, но его всё-таки забрали, хоть и оставили служить недалеко от дома. Старательный парнишка такой оказался, руки золотые – из старой машины конфетку сделал. Отслужил Иван полгода, пришли новобранцы. У одного из них уже были водительские права, и его сразу посадили за руль. Вместо первой передачи он включил заднюю. Машина сдала рывком назад, а там как раз Иван проходил. Его раздавило насмерть. А в этот день к нему мать приехала! Я, старшина батареи, шёл на КПП, чтобы сказать ей… Это было очень тяжело.
Армия даёт мощную физическую закалку. Когда я отслужил и вернулся домой, мне все вещи оказались малы. С 46 размера я окреп до 52-го! Ну и морально, психологически человек меняется. У нас не было жестокой дедовщины, о которой заговорили в 90-е годы и из-за которой сейчас матери боятся отправлять своих детей в армию. Может, потому что труд офицера был в почёте, с достойной зарплатой. Им и в голову не приходило отправить солдат на строительство дачи или копку огорода! (Смеётся.) Это не высокопарные слова, но тогда армия действительно была боеспособной, была школой жизни. Там понимаешь, что такое команда, что нужно обязательно научиться строить отношения с другими. Потому что один ракету не поднимешь и не выстрелишь, это можно сделать только командой.
Я вернулся из армии в звании старшины и этим званием по-настоящему горжусь. Мне кажется, и сейчас, разбуди меня, я бы смог поучаствовать в процессе наведения ракеты на цель.