Елена Аваева: Дети сами сочиняют музыку, для них это не сложно

Гость рубрики – Елена Аваева, преподаватель первой категории по классу флейты со стажем 28 лет. Сейчас она преподаёт в детских музыкальных школах № 16, 10 и 21, а также в православной гимназии.

Флейта покорила меня своим тембром. Когда я первый раз услышала её в оркестре, мне показалось, что это поёт человеческий голос. Это была знаменитая ария Глюка. Она настолько тронула мои чувства, что я решила сама обучиться играть на флейте. Мне было 19 лет. Ещё к этому меня подтолкнула судьба известного рокового музыканта-флейтиста Андерсона из группы «Джетро Талл». Он тоже начал свою карьеру в зрелом возрасте. Сначала я занималась самостоятельно, потом поступила в саратовское музыкальное училище. Параллельно начала работать в театре оперетты. Когда мы играли детские спектакли, меня поражали глаза малышей. И окончив училище, я не раздумывая оставила театр и пришла в школу.

Когда я преподавала в детской музыкальной школе № 7, ко мне пришёл Лёша Мишин. Впоследствии он стал губернским стипендиатом, а тогда был маленьким и трогательным, как птичка-пичужка, и так внимательно смотрел на меня, что я твёрдо решила заниматься педагогической деятельностью. Дети были настолько разные, настолько сложные, со своими мыслями и внутренним миром. Я стала создавать свои методики, чтобы научить ребёнка воспринимать флейту, как я это слышу. Звук должен быть красивым, я не могу допустить, чтобы было иначе... Это моё творческое кредо – привести детей к живому выразительному звуку.

Я не делаю акцента на том, чтобы воспитать профессионалов, а просто хочу, чтобы дети выросли интеллигентными и духовно богатыми людьми. Многие учащиеся занимали призовые места на городских и международных конкурсах, но не обязательно они продолжат музыкальную карьеру. Я учу их добиваться каких-то целей, говоря детям: «Здесь ты воспитываешь свою волю и многие другие качества, они пригодятся тебе в жизни». У меня есть мальчик, который обучался чуть ли не со слезами, так ему было тяжело. Потом он смог добиться поставленных целей, но уже в спорте. Когда мы с ним встречаемся, он говорит: «Я благодарен вам за то, что научили меня работать». Нереально сделать так, чтобы все стали профессионалами. Я хочу, чтобы дети прикоснулись к прекрасному и сохранили это чувство в душе на протяжении своей жизни, чтобы они не были испорчены некачественной музыкой, которая обрушилась на юное поколение.

Мне нравится работать с детьми. Они настолько мудры от природы, что у них многому можно научиться. У меня есть ученик Данила, лауреат. Мои требования к нему очень высокие, и родители это поддерживают. Мы готовим его на конкурсы, поэтому программа сложная, времени мало. Бывало, что восьмилетний ребёнок не выдерживал, и когда ему становилось очень тяжело, Данила аккуратно смахивал со щеки слезу и уходил в туалет со словами: «У меня что-то в глаз попало». Ребёнок проявлял мужество, не показывал свою слабость.

Самые важные качества для преподавателя музыки – любовь и терпение. Сейчас я занимаюсь с пятилетним ребёнком, с которым действительно приходится проводить реабилитацию – у него тяжёлое неврологическое заболевание и неустойчивая психика. Иногда на него находят приступы агрессии, он начинает кусаться. Но когда ребёнок после приступа говорит «Ты самая лучшая, я тебя люблю», это дорогого стоит. Все, кто это видел, говорят: «Зачем тебе это нужно, ты сумасшедшая». Но он всё равно ребёнок. Я понимаю, что это страдание для родителей, он не адаптирован к обществу. Конечно, из него профессионала не выйдет, но арт-терапия – это метод, который приводит к хорошему результату.

Когда играешь на флейте, отвечаешь только за себя. А когда учишь детей, на тебя ложится ответственность за ребёнка. Есть люди, которые великолепно играют, но не могут преподать своё мастерство другому человеку. Что-то объяснить ребёнку, проникнуть в его внутренний мир, добиться взаимопонимания и желания работать – это тоже, наверное, какое-то искусство, которым нужно владеть.

Дети сами сочиняют музыку. Для них это не сложно. Взрослые скованы рамками, а дети пишут душой. Я пытаюсь сделать их творчество непохожим на чёрно-белый телевизор. Обучая их нотной грамоте, я провожу параллель между семью цветами радуги и семью звуками. Дети начинают цветами выкладывать мелодию. Я задаю им определённую тему, и они творят, отталкиваясь от цветовой гаммы. Иногда я понять не могу, как они могут так здорово придумать.

Каждый мой ученик уникален по-своему. Например, Иван, очень интересный молодой человек пяти лет. Когда он сюда пришёл, его спросили, что он поёт. Иван ответил: «Исключительно патриотические песни, например о Щорсе». Прежде чем ему что-то дать, его надо убедить, что это патриотическая песня. Вот мы ему доказывали, что «Во поле берёза стояла» является таковой. Он пишет музыку о войне, выкладывая на бумагу скупые 2–3 ноты. Я слушаю и представляю себе уничтожающую машину, вспоминая Ленинградскую симфонию Шостаковича.

В духовых инструментах меня прельщает то, что они действительно живые. Останавливается дыхание – останавливается жизнь. И только дети с их искренним восприятием мира могут это ощутить. Жаль, что приходит момент, когда дети становятся взрослыми и теряют своё особое ощущение мира. Мне очень хочется сохранить их душу, и уже не так важно в ребёнке мастерское владение инструментом.