Владимир Пожаров: Целей нет, задач нет – корабль плывёт

С депутатом Саратовской областной думы, заместителем председателя бюджетного комитета думы, членом согласительной комиссии по формированию консолидированного бюджета на 2011 год мы говорили не только о величине и качестве казны. Скорее – о качестве управления областью.

– Саратовская областная власть входит в новый финансовый год с госдолгом в 20 миллиардов рублей. Это говорит о том, что область умело финансирует банковскими деньгами свой дефицит, или о том, что бездарно наращивает этот дефицит?

– На самом деле область должна больше. Бюджетные кредиты составляют два миллиарда 700 миллионов, кредиты банков – 18 миллиардов 700 миллионов. Только обслуживание этого госдолга стоит нашему бюджету больше двух миллиардов. Для области это выброшенные деньги, они уйдут в доход банков. Основные кредиторы – Сбербанк, ВТБ и Саровбизнесбанк. Теперь к этой сумме прибавляется ещё миллиард бюджетного кредита, который на этой думе внесём. Будет 22,5 миллиарда. У нас госдолг уже превысил 60 процентов бюджета, и просвета особо, если честно, не видно. В бюджете, который будем принимать, дефицит заложен в размере 600 миллионов рублей, но это абсолютно нереально.

Потому что, во-первых, непонятно, как умудрились сократить почти на 8 миллиардов расходы по сравнению с этим годом. Во-вторых, неясно, как они соберут доходы, потому что рост запланирован по отношению к этому году на уровне 6 миллиардов рублей, и при этом как-то просматривается подоходный налог, виден налог на имущество, тенденции по акцизам, но налог на прибыль проблематичен. Два-три миллиарда этого налога мы опять не соберём.

– А сколько собрали в этом году налога на прибыль?

– Около 8 миллиардов на 1 октября из 13 плановых. Ещё квартал, конечно, работать, но дырка будет. Хотя можно выпросить эти деньги авансом у сотни крупных предприятий. При этом в правительстве так бодро говорят о росте ВРП, о хороших тенденциях. Я не очень понимаю, откуда энтузиазм. У нас весь рост инфляционный. В реальном выражении идёт спад. Заместитель председателя правительства Щербаков и не скрывает, что у него вся надежда на то, что нефть скакнёт за 90 долларов за баррель и что в федеральном бюджете появятся средства и они нам подбросят. Если раньше мы придумывали названия – бюджет выживания, бюджет развития, бюджет безнадёги, – то это просто бюджет, чтобы войти в год. Абстрактно-виртуальный. Кудрин заявляет одно. Потом его заявления дезавуируют рядом стоящие товарищи.

– А потом самые старшие товарищи противоречат друг другу.

– В этих условиях нереально что-либо планировать. И может быть, наш министр финансов Ларионов всё сделал мудро, сказав: давайте войдём хоть с чем и посмотрим, что сделает Москва. Ларионов профессионал. Он пытается слепить из того, что было, «а потом что было, то и полюбила». Федеральное правительство резко сокращает финансовую помощь регионам, саратовское правительство на миллиард с лишним сокращает дотации для органов самоуправления. Вынуждают всех жить одним днём. Какую налоговую базу увеличивать? И нам, и муниципалитетам сейчас важно задрать, обмануть, выпросить, вымолить, получить, как-то использовать, а там дальше видно будет.

– А стоит объяснять людям, что условия игры изменились, что область становится беднее?

– Мне кажется, что скрывать правду хуже. Другое дело, что не надо кошмарить ситуацию, намекая, что завтра – всё, катаклизм будет. Нужно дать понять, что придётся экономить. Всем. И правительству, и органам местного самоуправления, и бизнесу, и людям. Более того, нужно стимулировать желание людей экономить. Но когда на энергоэффективность выделяют всего 200 миллионов рублей, а потом в ходе согласительных процедур оставляют 100, ни о каком стимулировании речь уже не идёт.

Мы свою-то бюджетную сферу не сможем сделать более эффективной. И будем потреблять колоссальные объёмы электричества, газа, тепла. А надо помогать ставить энергоэффективное оборудование. Стимулировать брать на его покупку кредит в банке, помогая заплатить проценты. Но нужна финансовая поддержка и политическая воля. К сожалению, у нас и с тем, и с тем крайне спокойно.

– На заседании думы будут приостановлены социальные законы, по которым материально уязвимым людям была обещана бюджетная помощь.

– Все законы, где была индексация выплат, приостановили. Осталось только 6,5 процентов к зарплате бюджетников с 1 июля. Я считаю, что всё надо было оставить. Цена вопроса – 700 миллионов рублей. Самое важное в любых экономических условиях – сохранять доверие людей к власти. Понятно, что денег нет. Но вы как-то общайтесь, разговаривайте, пытайтесь себя оправдать.

– Хотя бы в курилке хоть раз возникали разговоры о том, что богатым людям хорошо бы самообложиться в суровых для области условиях? Или о том, чтобы заставить хозяев домов в элитных посёлках платить налоги на имущество?

– Налог на имущество физических лиц идёт в муниципалитеты. Им надо просто перестать стесняться и начать требовать его уплаты. Факт проживания в доме легко понять. Если человек платит за свет, за газ, то должен платить и налог на имущество. Но для этого надо провести серьёзную работу по оформлению незавершённого строительства. Состоятельные люди ещё четыре года назад поднимали вопрос, что желание зарегистрировать свой дом и поставить его на учёт оборачивается кругами ада – начиная с согласования всевозможных подключений и кончая их регистрацией. Нужно максимально упростить процедуру. И взять в союзники СМИ. Это что-то даст.

Большой вопрос – аэропорт. Ну сколько можно говорить о нём? Где объявленный конкурс инвесторов? Выйди в Интернете на западные площадки, обозначь проект. Кроме аэропорта нам нужен, грубо говоря, транспортный крест с востока на запад и с юга на север. Хотя бы по две полосы в каждом направлении. Пойдёт через нас транспорт, начнёт вокруг развиваться сопровождающий малый бизнес. Вот на это деньги не надо жалеть. Но почему-то этого нет.

О том, что нет программы социально-экономического развития, я уже устал говорить. В феврале этого года я задал вопрос губернатору: когда мы увидим программу? Он мне ответил: скоро. Скоро будет февраль 2011 года.

– Сотни миллионов вбуханы за последние годы в разработку этой программы.

– Целей нет, задач нет – корабль плывёт. Слава богу, что плывёт. Когда губернатор только пришёл в 2005 году, он бизнес собирал в Балакове, и были наработки, пошли сдвиги. А сейчас эти наработки умерли. Сейчас как заклинание произносятся слова: кластерный принцип или государственно-частное партнёрство. Дальше-то что? Это говорилось и в 2005 году.

Жёсткая централизация политической системы, государство, сильно представленное в экономике, отвергает энергию бизнеса. Тем, кто хотел что-то изменить, по рукам ударили. Ни о какой модернизации речи быть не может. Ведь государство может участвовать в модернизации только технологично, то есть продать нефть, газ, закупить новое оборудование, привезти, поставить. А если мы говорим о модернизации как о способе изменения мышления, то государство должно озаботиться тем, что институт собственности не работает, институт контрактов не работает, то есть самые важные институты для бизнеса не работают. Монополисты, которые контролируют газ, электричество, обладают колоссальными полномочиями. Ты ещё ничего не потребил, но уже обязан заплатить вперёд. Ты согласовал лимит, но потребил больше лимита – штраф. Потребил меньше лимита – штраф.

Когда федеральный бюджет лопался от денег и в регионы давали много, было хорошо и проблемы наращивания собственного потенциала никого не волновали. Сейчас на федеральном уровне окончательно переходят к программно-целевому методу финансирования, и тут все сели с размаху. Денег нет, а креативный вектор в саратовском правительстве загнулся. Я не могу сказать, что всё правительство не работает. Там есть сильные люди, которые действительно работают, но это труд белки в колесе. Белку же нельзя обвинить в том, что она сидит, сложа лапы. Она бежит, отдаёт силы, энергию. Но нет вектора развития, нет слаженной командной работы.

– Итогом работы согласительной комиссии стало перераспределение 900 миллионов рублей. Были сняты деньги со статей гораздо более значимых, чем те, на которые их направили.

– Пока у нас не расставлены цели и приоритеты, всё так и будет. Может стать важной информация о том, что если у нас будет стадион «Локомотив», то не в Воронеж поедет играть сборная, а в Саратов. Потом на согласительную комиссию приходит культура и говорит с болью о своём. Потом образование. Не приходит только национальная экономика, которой на следующий год срезали три миллиарда. А это та курочка, которая несёт золотые яйца. Всех больше волнует, что 2011 год предвыборный. А для того, чтобы спокойно пройти череду выборов, всем надо показать свою работу. Работа – это расходы. О доходах думают мало. На согласительной комиссии заместитель председателя правительства называет два спасательных круга для областного бюджета: нефть и инфляция.

– Это смешно.

– Это очень грустно. Потенциал-то у области до сих пор есть. Бизнес зажался и ждёт. Инвестиционные расходы умножил на ноль, попытался максимально снизить издержки. Сейчас на ряде заводов пытаются приобрести новое оборудование, которое позволит сократить число работающих. Тогда не надо будет платить зарплату.

– И тогда в муниципалитетах, где зарплатный налог формирует бюджет, упадут доходы. Бюджеты некоторых муниципальных образований уже в этом году не будут исполнены.

– Муниципалитеты плачут. Главы понимают, что за выборы с них спросят на полную катушку. А если все бюджетники накануне выборов будут обижены, кто им будет делать выборы?

– Может, в порядке работы над ошибками лучше оставить всё как есть, чтобы муниципальные власти выкарабкивались сами и зарубили себе на носу опасность надувать бюджет?

– У нас очень мало муниципальных бюджетов, которые надули авантюристы. Правила игры были совместно выработаны. Муниципалитетам говорили, что, если нужны деньги на скважины, на дороги, на школы, будь добр заложить процент софинасирования. Местным властям нужно было либо «нарисовать» эти доходы (и правительство это видело, зная реальные возможности муниципального бюджета), либо пытаться напрячь бизнес. Теперь главная задача муниципалитетов до конца года – платить зарплату и оплачивать ТЭР, что они и делают. Но я думаю, что областному правительству придётся до конца года брать ещё один кредит либо у федералов, либо у коммерческих банков. Муниципальному району ни один банк без гарантии правительства денег не даст. А областное правительство отказывается давать гарантии муниципалитетам.

– Как вели себя на согласительной комиссии главы муниципалитетов? Они понимают, что надо вести последний и решительный бой?

– А их не было там. В последние два года их не приглашают. Что обсуждать? Было одно заседание комиссии с участием представителей Саратова. Беседа шла два с половиной часа. Она была очень эмоциональной, очень резкой. Саратов попросил не семь миллиардов, как грозился, а три. Споры доходили до личных оскорблений. Потом решили определить точно, какую сумму Саратову нужно додать из областного бюджета, а уж они сами пусть её распределяют. В итоге вчера выяснилось, что городу ничего не добавлено.

На мой взгляд, говорить о каких-то огромных финансовых подкреплениях города, когда у нас такие нищие муниципальные районы, неправильно. Но в то же время у нас город столичный, это наше лицо, сюда к нам приезжают инвесторы. И всё, что связано с благоустройством, область должна финансировать. Да, область не может давать на благоустройство связанные деньги. И существует опасность, что Саратов может перераспределить их на другие цели. Значит, надо чётко договариваться на вере, с подключением СМИ.

Я уверен, что в ноябре бюджет следующего года примем, а в декабре уже будем вносить изменения. Когда Госдума окончательно определится с направлениями финансирования, мы дополнительные деньги увидим. Дадут ли при этом что-то Саратову, не знаю. Скорее всего, как всем. А дальше будут смотреть, как будет проходить первый квартал. С учётом того, что федералы снизили объём безвозмездных поступлений, а собственных доходов не будет, потому что возьмём налоги авансовыми платежами, первый квартал будет тяжёлым.

К сожалению, бюджетный процесс у нас полностью упростился. Всё-таки раньше у нас согласительная комиссия интенсивно работала не два месяца. Было больше информации, больше понимания. Договаривались о приоритетах, о болевых точках для всех. Последние два года работа согласительной комиссии теряет смысл.